av4
in
arch_heritage
Наблюдения о состоянии архитектурного наследия в России. Часть 3
Последняя часть.
Кто забыл, были ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ.
34, 35. Дмитриевское (Тульская обл.). Церковь Димитрия Ростовского. 1813 г. Фото 2003 г. и 2009 г. Архитектурные формы памятника фактически уничтожены неквалифицированным «восстановлением».
По контрасту с брошенными усадьбами принципиально иная ситуация должна была бы сложиться с памятниками церковной архитектуры. Здесь с начала 1990-х гг. мы наблюдаем обратный процесс обретения бесхозными зданиями хозяев - приходов Русской православной церкви. За это время действительно сделано много положительного - сотни храмов восстановлены, находятся под присмотром, им больше не угрожает физическое разрушение. Памятники используются в соответствии со своей изначальной функцией, что вполне обосновано и исторически справедливо. Однако, учитывая массовость передач памятников в руки РПЦ и отсутствие работающей системы, позволяющей приходам качественно и в нормальном режиме заниматься реставрацией храмов, позитивный процесс омрачается проблемами, главная из которых - искажение или откровенное уродование архитектурных памятников в ходе неквалифицированных работ. Происходит своего рода неосознанный вандализм из лучших побуждений.
Внутри РПЦ, к сожалению, отсутствует единая скоординированная работа по восстановлению храмов, сформулировавшая бы приоритеты, основанные на религиозной значимости памятника, его древности, художественной ценности для региона или страны в целом. В отсутствии целостного подхода развивается никем не контролируемая хаотичная деятельность отдельных приходов и благотворителей, в результате которой часто в пределах одного города или благочиния наблюдается чрезмерное внимание к благоустройству одних храмов и полное отсутствие такового к другим, среди которых оказываются шедевры архитектуры и искусства.
Это чрезмерное внимание нередко оборачивается грубыми нарушениями методов профессиональной реставрации или просто попранием элементарных этических и эстетических норм в отношении к памятникам старины. Смутные познания в истории архитектуры инициаторов таких переделок и примитивное понимание ими неких канонических норм, присущих облику умозрительного православного храма, уже обернулись настоящей бедой для ряда ценных памятников. Еще в конце 1990-х гг. была пробита восточная стена и пристроена апсида к шатровой Воскресенской церкви середины 16 века в подмосковном селе Городня, уникальной объемной композицией восьмерика от основания. Современный приход посчитал отсутствие апсиды грубым нарушением канонического вида храма и решил исправить «ошибку» зодчих 16 века. С демонстративным отсутствием уважения к труду предков и незнанием особенностей искусства прошлых эпох приходится сталкиваться все чаще.
На подлинных памятниках, обладающих яркой индивидуальностью, реализуются обывательские представления о стандартном наборе элементов усредненного православного храма «в древнерусском стиле». Чаще всего при этом искажается стильная архитектура построек Нового времени - барокко и классицизма, эстетика которых входит в противоречие со сложившимися массовыми представлениями о «каноне». На классической полусфере купола собора Рождества Христова в Липецке недавно появилась позолоченная луковичная глава и еще четыре аналогичных малых главки по углам храмового четверика. Сам купол, до этого окрашенный в зеленый цвет, был позолочен. Налицо неуклюжая попытка русифицировать «прозападный» облик палладианского собора, спроектированного предположительно самим Н.А. Львовым. В подмосковном Тарычеве на трехчастный храм скромных барочных форм водружены гигантские шарообразные главы, никак не соответствующие ни стилистически, ни даже просто пропорционально. В Ромоданове (в черте Калуги) подлинное красивое по формам и силуэту пятиглавие 18 века без особой надобности заменено на сверкающие позолотой стандартные луковицы грубых форм. В калужском кафедральном Троицком соборе взамен имевшегося интерьера классицизма (сам собор - яркий памятник классицизма конца 18 века, арх. Д. Ясныгин) устроена аляповатая декорация в древнерусском стиле, с воспроизведением известного образа «Спас Ярое Око» из ГТГ в росписи полусферического купола. Новые фрески и тябловый иконостас в духе Дионисия диссонируют с характером пространства классического храма и деталями его архитектуры - колоннами и антаблементом. Не свойственные классицизму пестрые росписи появились и на фасадах.
Под угрозой варварского искажения оказались сегодня интерьеры многих барочных и классицистических храмов, замену которым настоятели видят в тиражировании «эталонной» стилистики росписей и икон в духе Андрея Рублева или Дионисия. Нередко в церковных кругах постулируется точка зрения, что иное в стилистическом отношении искусство неуместно и даже недопустимо в православном храме, несмотря на его историко-научную ценность. В соборе разместившегося в постройках бывшей усадьбы Полянских монастыря в Макаровке (Республика Мордовия) настоятель, руководствуясь подобными соображениями, планирует уничтожение уникального ансамбля барочных фресок, написанных по мотивам европейских гравюр. Аналогичные планы и у настоятеля храма в селе Николо-Рожок на Селигере относительно уцелевшей барочной росписи.
Часто можно наблюдать, как потребность в дополнительных помещениях вынуждает приходы увеличивать площадь зданий пристройками, грубо нарушающими изначальный облик памятника. В церкви Всех скорбящих радости в Тимонине (г. Лосино-Петровский) были заложены и превращены в закрытые тамбуры четырехколонные портики. К небольшой эклектичной церкви в подмосковном Пушкине был пристроен превосходящий ее по размерам новый несуразный храм, полностью уничтоживший восприятие самого памятника. Даже в древнейшем памятнике Московской области, Никольской церкви 14 века в с. Каменском возник новый притвор, нейтральный по архитектуре, но нарушивший четкую композицию храма. В возникающих вокруг таких ситуаций дискуссиях сторонники функционального подхода к объектам наследия приводят аргументы, что так поступали всегда, многократно расширяя и перестраивая древние храмы. И, к сожалению, снова приходится признавать, что осознание неприкосновенности памятника и невозможности искажения его облика так и не распространилось за пределы профессионального круга искусствоведов и реставраторов. А способные защитить наследие юридические нормы повсеместно попираются, не будучи подкреплены жесткими контролирующими механизмами. Вот и получается, что судьбу ценного памятника архитектуры порой решает обычная вкусовщина настоятеля и привлеченных им работников.
Есть примеры, когда современные пользователи пытаются «улучшить» архитектуру доставшегося им рядового памятника, не обладающего эффектным обликом. Так, при восстановлении усадебной церкви в Липецах, возведенной петровским канцлером Г.И. Головкиным в скромных формах нарышкинского стиля, были сфантазированы формы завершений - сделаны килевидные кокошники, высокая глава, сейчас строится шатровая колокольня, которая в таком виде не существовала никогда. Здание полностью изменило свой облик, в котором трудно отыскать первоначальную подлинную архитектуру. Схожий пример - церковь в селе Задушное Орловской области. Барочный храм взамен рухнувшего (в процессе работ) купола получил новый, других очертаний, с неуместными полукруглыми фронтонами в основании. Объем здания дополнился новым приделом. Вольное обращение с историческими формами памятника стало обычным делом при восстановлении сильно поврежденных за годы запустения храмов. Далеко не всегда восстановительным работам предшествует необходимый этап предпроектных исследований с поиском архивных изображений и обмеров. Доставшуюся руину преображают в соответствии со своими вкусами, потребностями и возможностями.
Один из самых вопиющих случаев произошел с церковью Михаила Черниговского в Геленджике, построенной по проекту выдающегося мастера неорусского стиля В.А. Покровского в 1910-1911 гг. Изящный шатровый храм с продуманной деталировкой и фактурой фасадов был возвращен РПЦ в поврежденном, но отнюдь не безнадежном состоянии. В результате проведенных приходом восстановительных работ памятник изменился до неузнаваемости, полностью утратив первоначальные формы. Фасады были обложены новым кирпичом, изменены проемы и форма шатра, сделаны другие кокошники, добавлены новый притвор и вторая звонница «для симмеирии». Этот пример вандализма невозможно объяснить стремлением достичь ложно понимаемой «каноничности» облика храма, так как постройка Покровского изначально несла в себе сильный древнерусский образ, ориентируясь одновременно и на шатровые церкви 16 века, и на образцы псковско-новгородского зодчества. Следует добавить, что в городе такое «восстановление» храма преподносится как благо, а сами восстановители преисполнены гордости за содеянное. Аналогичная история случилась с храмом в подмосковном селе Балобаново. Редкий пример стилизации на тему кавказской средневековой архитектуры изуродовали полной перелицовкой фасадов новым кирпичом, достройкой притвора и надстройкой звонницы, искажением форм и грубой оцинковкой покрытий.
Распространенным явлением становится полное или частичное уничтожение деталировки фасадов на восстанавливаемых храмах. Это уже коснулось памятников разных эпох и стилей, независимо от сложности изначального фасадного декора. Весьма скромный храм 17 века в подмосковном селе Клишино, имевший на фасадах ряд кокошников и типичные для узорочья оконные наличники после проведенных работ превратился в примитивную оштукатуренную тумбу без единой детали. На основе старой фотографии храма весьма приблизительно были воспроизведены пятиглавие и колокольня. В итоге сейчас ничто в облике храма не указывает на его почтенный трехсотлетний возраст. В церкви города Кондрово Калужской области при восстановлении сбили все капители и пристроили новую несуразную колокольню, нарушив изначальную центричность композиции. В настоящее время уничтожается фасадный лепной декор в стиле раннего классицизма церкви в селе Нижний Ландех Ивановской области. Уже сбиты все декоративные гирлянды, стенные плоскости ровно оштукатурены, словно на них никогда и не было деталей, заложены круглые оконные проемы в апсиде. При восстановительных работах уничтожена вся выразительность архитектуры церкви в селе Невежеколодезное (Колодезское) Липецкой области, представляющей оригинальный образец николаевской «готики». Белокаменные и лепные профилировки заменены грубой цементной имитацией, додуманы новые примитивные завершения, в окна вставлены стеклопакеты. Капитально изуродован яркий памятник классицизма (явно московского происхождения) - храм в селе Дмитриевское Тульской области, построенный по заказу Нарышкиных. Кажется, что на объекте упражнялись мастера не то что не знакомые с реставрацией, но даже и с элементарными строительными навыками. Из стильного храма сделали невразумительный сарай, без всякого понимания логики конструкции и композиции. Вряд ли была острая необходимость в таком «восстановлении», образовавшийся приход вполне мог некоторое время использовать под свои нужды помещение трапезной, собирая силы и средства для привлечения квалифицированных реставраторов.
26, 27. Тарычево (Московская обл.). Церковь Рождества Богородицы в усадьбе графов Головкиных. 1765 г. Фото 2005 г. и 2009 г. При восстановлении храма после возвращения РПЦ сначала были воссозданы главы, близкие к первоначальным, а затем заменены на нынешние, не имеющие с архитектурой памятника ничего общего.
28, 29. Геленджик (Краснодарский край). Церковь Михаила Черниговского. Арх. В.А. Покровский. 1910-1911 гг. Фото 1910-х гг. и 2008 г. При восстановлении под нужды прихода храм изуродован до неузнаваемости.
30, 31. Клишино (Московская обл.). Церковь Рождества Богородицы. Вт. пол. 17 в. Фото 2000 г. и 2009 г. Архитектурные формы храма после передачи РПЦ кардинально искажены.
32, 33. Невежеколодезное (Липецкая обл.). Казанская церковь в усадьбе Викулиных. 1837 г. Фото 2005 г. и 2008 г. Архитектура памятника грубо искажена в ходе недавних восстановительных работ.
Очень много церковных зданий пострадали именно из-за такой неоправданной спешки. Настоятели часто не понимают, что восстановление вверенного им памятника архитектуры - долгий и сложный процесс, принципиально отличающийся от сезонного ремонта дачного дома силами случайных гастарбайтеров. И пока внутри РПЦ (и со стороны государства) отсутствует контроль за действиями каждого прихода и система санкций за нарушения, эта тенденция будет только нарастать. Крайне необходима налаженная система просвещения настоятелей в вопросах истории искусства и специфике охранного законодательства, в т.ч. и через рассылку в храмы специальных брошюр, методических руководств по первичным противоаварийным работам, где бы доступно разъяснялось, что можно делать с памятником, а что категорически запрещается. Каждый настоятель должен знать, куда ему следует обращаться за консультациями по архитектурным вопросам. Сегодня же он фактически остается наедине с проблемами аварийного здания, которым, несмотря на охранный статус, никакие государственные структуры не интересуются. В сложившейся ситуации обоснованную тревогу и даже протест вызывают последние шаги государства по передаче в пользование РПЦ предметов музейного фонда, в т.ч. и музеефицированных памятников церковной архитектуры. При отсутствии жесткого профессионального контроля будущее передаваемых памятников находится под угрозой.
Активное стремление РПЦ получить музейные ценности из государственных собраний и сами музеи, благополучно существующие в ряде храмов и монастырей, плохо согласуется с тем, что по всей стране остается еще огромное количество брошенных разрушающихся храмов. В их числе шедевры высочайшего уровня, без которых невозможна объективная картина русской архитектуры. Помимо единичных первоклассных памятников разных стилей в селах и бывших усадьбах (храмы в Перевлесе и Пёте Рязанской области, Пятине Ульяновской, Новотроицком Липецкой, Яропольце Чернышевых, Теплове и Спас-Косицах Московской области, Горницах, Переслегине и Кунине Тверской области и т.д.) есть еще несколько лежащих в руинах монастырских ансамблей (Антониево-Краснохолмский, Николо-Рдейский, Золотниковская и Реконьская пустыни) и даже целые исчезающие региональные явления, как, например, десятки самобытных сельских храмов т.н. вятского и устюжского барокко 18 века (Покровский погост на Лузе, Истобенск, Вяз, Пантыл, Вожбал и т.д.). Явления, признанные специалистами уникальными, удостоенные высокой оценки в науке, остаются неизвестными и совершенно неоцененными на местах, где зачастую редчайшие, встречающиеся только в данном месте памятники значатся как «рядовые образцы сельской церковной архитектуры». Утрата таких забытых шедевров обеднит наше наследие на целые исторические пласты.
36. Перевлес (Рязанская обл.). Церковь Рождества Богородицы. 1824-1839 гг. Фото 2008 г. Один из лучших шедевров классицизма в провинции может рухнуть в любой момент.
37. Пятино (Ульяновская обл.). Троицкая церковь в усадьбе Анненковых. 1823 г. Фото 2008 г. Грандиозный храм в стиле классицизм уникален на фоне архитектурного наследия области.
38. Кунино (Тверская обл.). Троицкая церковь. 1830-е гг. Арх. В.П. Стасов. Монументальное произведение выдающегося зодчего находится в аварийном состоянии.
39. Истобенск (Кировская обл.). Никольская церковь. 1746 г. Фото 2006 г. Без срочной реставрации один из самых совершенных образцов вятского барокко может погибнуть.
40. Пантыл (Кировская обл.). Церковь Димитрия Солунского. 1772-1787 гг. Фото 2006 г. Четверик частично обрушился в 1990-х гг. В похожем состоянии находятся десятки памятников самобытной вятской архитектурной школы 18 века - т.н. вятского барокко.
41, 42. Николо-Гастунь (Тульская обл.). Никольская церковь. 1660-е гг. Фото 2002 и 2004 гг. Четверик этого редкого для области памятника архитектуры XVII обрушился осенью 2002 г.
43. Шошма (Кировская обл.). Церковь Рождества Богородицы. Рубеж 17-18 вв. Фото 1970-х гг. Храм со сложным и интересным декором рухнул в 1998 г.
44. Пухово (Вологодская обл.). Церковь Иоанна Предтечи. 1764 г. Фото 1970-х гг. Храм оригинальной центрической композиции обрушился в 1990-х гг.
45, 46. Хирино (Нижегородская обл.). Церковь Иоанна Предтечи. 1758 г. Фото 1990-х гг. и 2005. Восьмерик уникального для региона храма в развитых формах барокко обрушился в мае 2004 г.
47. Архангельское (Пензенская обл.). Церковь Михаила Архангела. 1734 г., 1797 г. Фото 2007 г. Несколько лет назад обрушился четверик храма.
48. Ошлапье (Архангельская обл.). Сретенская церковь. 1839-1849 гг. Фото 2008 г. Церковь обрушилась в результате подмыва берега р. Вычегды весной 2008 г.
У каждого старого здания свой запас прочности. Большинство брошенных храмов не эксплуатируются уже по 50-70 лет, и их разрушение приняло необратимый характер. За последние годы в результате обрушений сильно пострадали или полностью утрачены десятки церквей (храм 17 века в Николо-Гастуни Тульской области, интересный храм конца 17 века в Шошме Кировской области, барочный храм в Хирине Нижегородской области, центрическая церковь в Пухове около Великого Устюга, храмы в Костине Рязанской области, Мезенцеве Калужской, Бушневе Костромской и т.д.).
Наиболее катастрофическая ситуация сложилась с деревянными храмами Русского Севера, некогда процветавшего, а сегодня обезлюдевшего и фактически потерявшего будущее региона. Край самобытной многовековой культуры еще недавно сохранял колоссальное наследие, зафиксированное в многочисленной литературе. Уничтожение деревянной архитектуры полным ходом шло весь 20 век, и до сих пор ситуация не меняется. Памятников между тем остается с каждым годом меньше. В 2006 году развалилась давно брошенная реставраторами Богоявленская церковь в Палтоге Вологодской области - один из немногих остававшихся храмов с завершением в виде пятиглавия на крещатой бочке. В 2007 году под Тотьмой рухнула деревянная церковь в селе Предтеча на Толшме. Во Владимирской области погибла церковь 17 века в Налескине. Застопорились реставрационные работы в Лядинах и Кимже, в результате церковь в Кимже в настоящий момент разобрана, и есть опасения по поводу дальнейшей судьбы памятника. Еще десятки самых известных памятников деревянного зодчества находятся в ужасающем положении и могут в любой момент погибнуть либо от ветхости, либо от пожара (Красная Ляга, Пермогорье, Большая Шалга, Архангело, Бережная Дуброва, Подпорожье). По всем прогнозам, запустение северных территорий в дальнейшем будет продолжаться, в этой связи надежды на спасение деревянного наследия становятся и вовсе призрачными. В перспективе неизбежно еще непредставимое сегодня массовое закрытие действующих церковных приходов в северных и центральных областях по причине отсутствия населения. А это значит, что еще часть старинных храмов окажется заброшена.
49. Палтога (Вологодская обл). Богоявленская церковь. 1733 г. Фото 2008 г. Выдающийся памятник деревянной архитектуры Севера рухнул в 2006 г.
50, 51. Предтеча (Вологодская обл.). Церковь Иоанна Предтечи на Толшме. 1776 г. Фото 1970-х гг. и 2008 г. Деревянный храм рухнул в 2007 г.
52. Саминский Погост (Вологодская обл.). Тихвинская церковь. 1897 г. Фото 2005 г. Разрушение одного из двух храмов, составляющих ансамбль погоста, началось в конце 1990-х гг.
Все изложенное выше показывает, что в настоящее время ни одна из составных частей архитектурного наследия России не является благополучной - ни памятники градостроительства и сама ткань старой городской застройки, ни объекты усадебной или церковной архитектуры. Может показаться, что нарисована чрезмерно мрачная и безысходная картина, входящая в противоречие с личными наблюдениями многих читающих этот текст. Однако проведенный здесь анализ ситуации подкреплен реальными фактами, причем, выборочными, т.к. все имеющиеся сведения о произошедших за 2000-е годы утратах просто физически не могут уместиться в формат обычной статьи.
Пока состояние вопроса внушает мало оптимизма. Стремительно уходит достояние, еще слабо изученное и неосмысленное, способное принести много важных открытий, пролить свет на неведомые страницы нашего прошлого. Некоторые авторитетные эксперты (например, В.Л. Глазычев, Ю.А. Веденин и В.П. Орфинский) прогнозируют, что при самом благоприятном развитии ситуации Россия сохранит не более трети памятников от имеющихся в настоящий момент. Чтобы переломить ситуацию, необходим целый комплекс продуманных и последовательных мер, включающий и законодательные изменения, и просвещение общества, и создание благоприятных экономических условий для меценатства, и многое другое. Необходимы четкие ответы на выдвигаемые временем вопросы. Нужна ли России (как и любой другой стране) в глобализирующемся мировом пространстве культурная самоидентификация? Будет ли сфера интеллектуального туризма рассматриваться у нас как составляющая экономики регионов, а туристическая привлекательность - как часть международного имиджа страны? Снивелирует ли окончательно массовая культура понятия подлинности, эксклюзивности, гармоничности городской среды или ландшафта?
И к государству, и к обществу в целом должна прийти убежденность в целесообразности охраны архитектурного наследия, понимание того факта, что нация, сознательно уничтожающая свои памятники, в цивилизационном или даже в метафизическом смысле теряет право на обладание данными территориями. Памятники можно сравнить с историческими и культурными маяками нации в пространстве и времени. Само слово «наследие» подразумевает обязательное наличие наследников, которым это наследие передается предшественниками. При отсутствии наследников сама тема теряет смысл. Есть опасения, что осознание ценности и неповторимости наследия придет слишком поздно. Оставшиеся к тому времени единичные памятники станут восприниматься в унифицированной среде как редкие предметы антиквариата, возросшие в цене, но лишившиеся своего естественного контекста, и уже никогда не дадут представления о целом - создававшемся веками образе страны.
Иллюстрации ко всем трем частям взяты из разных источников, помимо собственной съемки много чужих, в т.ч. с нашей выставки и из Интернета.
Кто забыл, были ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ.
34, 35. Дмитриевское (Тульская обл.). Церковь Димитрия Ростовского. 1813 г. Фото 2003 г. и 2009 г. Архитектурные формы памятника фактически уничтожены неквалифицированным «восстановлением».
По контрасту с брошенными усадьбами принципиально иная ситуация должна была бы сложиться с памятниками церковной архитектуры. Здесь с начала 1990-х гг. мы наблюдаем обратный процесс обретения бесхозными зданиями хозяев - приходов Русской православной церкви. За это время действительно сделано много положительного - сотни храмов восстановлены, находятся под присмотром, им больше не угрожает физическое разрушение. Памятники используются в соответствии со своей изначальной функцией, что вполне обосновано и исторически справедливо. Однако, учитывая массовость передач памятников в руки РПЦ и отсутствие работающей системы, позволяющей приходам качественно и в нормальном режиме заниматься реставрацией храмов, позитивный процесс омрачается проблемами, главная из которых - искажение или откровенное уродование архитектурных памятников в ходе неквалифицированных работ. Происходит своего рода неосознанный вандализм из лучших побуждений.
Внутри РПЦ, к сожалению, отсутствует единая скоординированная работа по восстановлению храмов, сформулировавшая бы приоритеты, основанные на религиозной значимости памятника, его древности, художественной ценности для региона или страны в целом. В отсутствии целостного подхода развивается никем не контролируемая хаотичная деятельность отдельных приходов и благотворителей, в результате которой часто в пределах одного города или благочиния наблюдается чрезмерное внимание к благоустройству одних храмов и полное отсутствие такового к другим, среди которых оказываются шедевры архитектуры и искусства.
Это чрезмерное внимание нередко оборачивается грубыми нарушениями методов профессиональной реставрации или просто попранием элементарных этических и эстетических норм в отношении к памятникам старины. Смутные познания в истории архитектуры инициаторов таких переделок и примитивное понимание ими неких канонических норм, присущих облику умозрительного православного храма, уже обернулись настоящей бедой для ряда ценных памятников. Еще в конце 1990-х гг. была пробита восточная стена и пристроена апсида к шатровой Воскресенской церкви середины 16 века в подмосковном селе Городня, уникальной объемной композицией восьмерика от основания. Современный приход посчитал отсутствие апсиды грубым нарушением канонического вида храма и решил исправить «ошибку» зодчих 16 века. С демонстративным отсутствием уважения к труду предков и незнанием особенностей искусства прошлых эпох приходится сталкиваться все чаще.
На подлинных памятниках, обладающих яркой индивидуальностью, реализуются обывательские представления о стандартном наборе элементов усредненного православного храма «в древнерусском стиле». Чаще всего при этом искажается стильная архитектура построек Нового времени - барокко и классицизма, эстетика которых входит в противоречие со сложившимися массовыми представлениями о «каноне». На классической полусфере купола собора Рождества Христова в Липецке недавно появилась позолоченная луковичная глава и еще четыре аналогичных малых главки по углам храмового четверика. Сам купол, до этого окрашенный в зеленый цвет, был позолочен. Налицо неуклюжая попытка русифицировать «прозападный» облик палладианского собора, спроектированного предположительно самим Н.А. Львовым. В подмосковном Тарычеве на трехчастный храм скромных барочных форм водружены гигантские шарообразные главы, никак не соответствующие ни стилистически, ни даже просто пропорционально. В Ромоданове (в черте Калуги) подлинное красивое по формам и силуэту пятиглавие 18 века без особой надобности заменено на сверкающие позолотой стандартные луковицы грубых форм. В калужском кафедральном Троицком соборе взамен имевшегося интерьера классицизма (сам собор - яркий памятник классицизма конца 18 века, арх. Д. Ясныгин) устроена аляповатая декорация в древнерусском стиле, с воспроизведением известного образа «Спас Ярое Око» из ГТГ в росписи полусферического купола. Новые фрески и тябловый иконостас в духе Дионисия диссонируют с характером пространства классического храма и деталями его архитектуры - колоннами и антаблементом. Не свойственные классицизму пестрые росписи появились и на фасадах.
Под угрозой варварского искажения оказались сегодня интерьеры многих барочных и классицистических храмов, замену которым настоятели видят в тиражировании «эталонной» стилистики росписей и икон в духе Андрея Рублева или Дионисия. Нередко в церковных кругах постулируется точка зрения, что иное в стилистическом отношении искусство неуместно и даже недопустимо в православном храме, несмотря на его историко-научную ценность. В соборе разместившегося в постройках бывшей усадьбы Полянских монастыря в Макаровке (Республика Мордовия) настоятель, руководствуясь подобными соображениями, планирует уничтожение уникального ансамбля барочных фресок, написанных по мотивам европейских гравюр. Аналогичные планы и у настоятеля храма в селе Николо-Рожок на Селигере относительно уцелевшей барочной росписи.
Часто можно наблюдать, как потребность в дополнительных помещениях вынуждает приходы увеличивать площадь зданий пристройками, грубо нарушающими изначальный облик памятника. В церкви Всех скорбящих радости в Тимонине (г. Лосино-Петровский) были заложены и превращены в закрытые тамбуры четырехколонные портики. К небольшой эклектичной церкви в подмосковном Пушкине был пристроен превосходящий ее по размерам новый несуразный храм, полностью уничтоживший восприятие самого памятника. Даже в древнейшем памятнике Московской области, Никольской церкви 14 века в с. Каменском возник новый притвор, нейтральный по архитектуре, но нарушивший четкую композицию храма. В возникающих вокруг таких ситуаций дискуссиях сторонники функционального подхода к объектам наследия приводят аргументы, что так поступали всегда, многократно расширяя и перестраивая древние храмы. И, к сожалению, снова приходится признавать, что осознание неприкосновенности памятника и невозможности искажения его облика так и не распространилось за пределы профессионального круга искусствоведов и реставраторов. А способные защитить наследие юридические нормы повсеместно попираются, не будучи подкреплены жесткими контролирующими механизмами. Вот и получается, что судьбу ценного памятника архитектуры порой решает обычная вкусовщина настоятеля и привлеченных им работников.
Есть примеры, когда современные пользователи пытаются «улучшить» архитектуру доставшегося им рядового памятника, не обладающего эффектным обликом. Так, при восстановлении усадебной церкви в Липецах, возведенной петровским канцлером Г.И. Головкиным в скромных формах нарышкинского стиля, были сфантазированы формы завершений - сделаны килевидные кокошники, высокая глава, сейчас строится шатровая колокольня, которая в таком виде не существовала никогда. Здание полностью изменило свой облик, в котором трудно отыскать первоначальную подлинную архитектуру. Схожий пример - церковь в селе Задушное Орловской области. Барочный храм взамен рухнувшего (в процессе работ) купола получил новый, других очертаний, с неуместными полукруглыми фронтонами в основании. Объем здания дополнился новым приделом. Вольное обращение с историческими формами памятника стало обычным делом при восстановлении сильно поврежденных за годы запустения храмов. Далеко не всегда восстановительным работам предшествует необходимый этап предпроектных исследований с поиском архивных изображений и обмеров. Доставшуюся руину преображают в соответствии со своими вкусами, потребностями и возможностями.
Один из самых вопиющих случаев произошел с церковью Михаила Черниговского в Геленджике, построенной по проекту выдающегося мастера неорусского стиля В.А. Покровского в 1910-1911 гг. Изящный шатровый храм с продуманной деталировкой и фактурой фасадов был возвращен РПЦ в поврежденном, но отнюдь не безнадежном состоянии. В результате проведенных приходом восстановительных работ памятник изменился до неузнаваемости, полностью утратив первоначальные формы. Фасады были обложены новым кирпичом, изменены проемы и форма шатра, сделаны другие кокошники, добавлены новый притвор и вторая звонница «для симмеирии». Этот пример вандализма невозможно объяснить стремлением достичь ложно понимаемой «каноничности» облика храма, так как постройка Покровского изначально несла в себе сильный древнерусский образ, ориентируясь одновременно и на шатровые церкви 16 века, и на образцы псковско-новгородского зодчества. Следует добавить, что в городе такое «восстановление» храма преподносится как благо, а сами восстановители преисполнены гордости за содеянное. Аналогичная история случилась с храмом в подмосковном селе Балобаново. Редкий пример стилизации на тему кавказской средневековой архитектуры изуродовали полной перелицовкой фасадов новым кирпичом, достройкой притвора и надстройкой звонницы, искажением форм и грубой оцинковкой покрытий.
Распространенным явлением становится полное или частичное уничтожение деталировки фасадов на восстанавливаемых храмах. Это уже коснулось памятников разных эпох и стилей, независимо от сложности изначального фасадного декора. Весьма скромный храм 17 века в подмосковном селе Клишино, имевший на фасадах ряд кокошников и типичные для узорочья оконные наличники после проведенных работ превратился в примитивную оштукатуренную тумбу без единой детали. На основе старой фотографии храма весьма приблизительно были воспроизведены пятиглавие и колокольня. В итоге сейчас ничто в облике храма не указывает на его почтенный трехсотлетний возраст. В церкви города Кондрово Калужской области при восстановлении сбили все капители и пристроили новую несуразную колокольню, нарушив изначальную центричность композиции. В настоящее время уничтожается фасадный лепной декор в стиле раннего классицизма церкви в селе Нижний Ландех Ивановской области. Уже сбиты все декоративные гирлянды, стенные плоскости ровно оштукатурены, словно на них никогда и не было деталей, заложены круглые оконные проемы в апсиде. При восстановительных работах уничтожена вся выразительность архитектуры церкви в селе Невежеколодезное (Колодезское) Липецкой области, представляющей оригинальный образец николаевской «готики». Белокаменные и лепные профилировки заменены грубой цементной имитацией, додуманы новые примитивные завершения, в окна вставлены стеклопакеты. Капитально изуродован яркий памятник классицизма (явно московского происхождения) - храм в селе Дмитриевское Тульской области, построенный по заказу Нарышкиных. Кажется, что на объекте упражнялись мастера не то что не знакомые с реставрацией, но даже и с элементарными строительными навыками. Из стильного храма сделали невразумительный сарай, без всякого понимания логики конструкции и композиции. Вряд ли была острая необходимость в таком «восстановлении», образовавшийся приход вполне мог некоторое время использовать под свои нужды помещение трапезной, собирая силы и средства для привлечения квалифицированных реставраторов.
26, 27. Тарычево (Московская обл.). Церковь Рождества Богородицы в усадьбе графов Головкиных. 1765 г. Фото 2005 г. и 2009 г. При восстановлении храма после возвращения РПЦ сначала были воссозданы главы, близкие к первоначальным, а затем заменены на нынешние, не имеющие с архитектурой памятника ничего общего.
28, 29. Геленджик (Краснодарский край). Церковь Михаила Черниговского. Арх. В.А. Покровский. 1910-1911 гг. Фото 1910-х гг. и 2008 г. При восстановлении под нужды прихода храм изуродован до неузнаваемости.
30, 31. Клишино (Московская обл.). Церковь Рождества Богородицы. Вт. пол. 17 в. Фото 2000 г. и 2009 г. Архитектурные формы храма после передачи РПЦ кардинально искажены.
32, 33. Невежеколодезное (Липецкая обл.). Казанская церковь в усадьбе Викулиных. 1837 г. Фото 2005 г. и 2008 г. Архитектура памятника грубо искажена в ходе недавних восстановительных работ.
Очень много церковных зданий пострадали именно из-за такой неоправданной спешки. Настоятели часто не понимают, что восстановление вверенного им памятника архитектуры - долгий и сложный процесс, принципиально отличающийся от сезонного ремонта дачного дома силами случайных гастарбайтеров. И пока внутри РПЦ (и со стороны государства) отсутствует контроль за действиями каждого прихода и система санкций за нарушения, эта тенденция будет только нарастать. Крайне необходима налаженная система просвещения настоятелей в вопросах истории искусства и специфике охранного законодательства, в т.ч. и через рассылку в храмы специальных брошюр, методических руководств по первичным противоаварийным работам, где бы доступно разъяснялось, что можно делать с памятником, а что категорически запрещается. Каждый настоятель должен знать, куда ему следует обращаться за консультациями по архитектурным вопросам. Сегодня же он фактически остается наедине с проблемами аварийного здания, которым, несмотря на охранный статус, никакие государственные структуры не интересуются. В сложившейся ситуации обоснованную тревогу и даже протест вызывают последние шаги государства по передаче в пользование РПЦ предметов музейного фонда, в т.ч. и музеефицированных памятников церковной архитектуры. При отсутствии жесткого профессионального контроля будущее передаваемых памятников находится под угрозой.
Активное стремление РПЦ получить музейные ценности из государственных собраний и сами музеи, благополучно существующие в ряде храмов и монастырей, плохо согласуется с тем, что по всей стране остается еще огромное количество брошенных разрушающихся храмов. В их числе шедевры высочайшего уровня, без которых невозможна объективная картина русской архитектуры. Помимо единичных первоклассных памятников разных стилей в селах и бывших усадьбах (храмы в Перевлесе и Пёте Рязанской области, Пятине Ульяновской, Новотроицком Липецкой, Яропольце Чернышевых, Теплове и Спас-Косицах Московской области, Горницах, Переслегине и Кунине Тверской области и т.д.) есть еще несколько лежащих в руинах монастырских ансамблей (Антониево-Краснохолмский, Николо-Рдейский, Золотниковская и Реконьская пустыни) и даже целые исчезающие региональные явления, как, например, десятки самобытных сельских храмов т.н. вятского и устюжского барокко 18 века (Покровский погост на Лузе, Истобенск, Вяз, Пантыл, Вожбал и т.д.). Явления, признанные специалистами уникальными, удостоенные высокой оценки в науке, остаются неизвестными и совершенно неоцененными на местах, где зачастую редчайшие, встречающиеся только в данном месте памятники значатся как «рядовые образцы сельской церковной архитектуры». Утрата таких забытых шедевров обеднит наше наследие на целые исторические пласты.
36. Перевлес (Рязанская обл.). Церковь Рождества Богородицы. 1824-1839 гг. Фото 2008 г. Один из лучших шедевров классицизма в провинции может рухнуть в любой момент.
37. Пятино (Ульяновская обл.). Троицкая церковь в усадьбе Анненковых. 1823 г. Фото 2008 г. Грандиозный храм в стиле классицизм уникален на фоне архитектурного наследия области.
38. Кунино (Тверская обл.). Троицкая церковь. 1830-е гг. Арх. В.П. Стасов. Монументальное произведение выдающегося зодчего находится в аварийном состоянии.
39. Истобенск (Кировская обл.). Никольская церковь. 1746 г. Фото 2006 г. Без срочной реставрации один из самых совершенных образцов вятского барокко может погибнуть.
40. Пантыл (Кировская обл.). Церковь Димитрия Солунского. 1772-1787 гг. Фото 2006 г. Четверик частично обрушился в 1990-х гг. В похожем состоянии находятся десятки памятников самобытной вятской архитектурной школы 18 века - т.н. вятского барокко.
41, 42. Николо-Гастунь (Тульская обл.). Никольская церковь. 1660-е гг. Фото 2002 и 2004 гг. Четверик этого редкого для области памятника архитектуры XVII обрушился осенью 2002 г.
43. Шошма (Кировская обл.). Церковь Рождества Богородицы. Рубеж 17-18 вв. Фото 1970-х гг. Храм со сложным и интересным декором рухнул в 1998 г.
44. Пухово (Вологодская обл.). Церковь Иоанна Предтечи. 1764 г. Фото 1970-х гг. Храм оригинальной центрической композиции обрушился в 1990-х гг.
45, 46. Хирино (Нижегородская обл.). Церковь Иоанна Предтечи. 1758 г. Фото 1990-х гг. и 2005. Восьмерик уникального для региона храма в развитых формах барокко обрушился в мае 2004 г.
47. Архангельское (Пензенская обл.). Церковь Михаила Архангела. 1734 г., 1797 г. Фото 2007 г. Несколько лет назад обрушился четверик храма.
48. Ошлапье (Архангельская обл.). Сретенская церковь. 1839-1849 гг. Фото 2008 г. Церковь обрушилась в результате подмыва берега р. Вычегды весной 2008 г.
У каждого старого здания свой запас прочности. Большинство брошенных храмов не эксплуатируются уже по 50-70 лет, и их разрушение приняло необратимый характер. За последние годы в результате обрушений сильно пострадали или полностью утрачены десятки церквей (храм 17 века в Николо-Гастуни Тульской области, интересный храм конца 17 века в Шошме Кировской области, барочный храм в Хирине Нижегородской области, центрическая церковь в Пухове около Великого Устюга, храмы в Костине Рязанской области, Мезенцеве Калужской, Бушневе Костромской и т.д.).
Наиболее катастрофическая ситуация сложилась с деревянными храмами Русского Севера, некогда процветавшего, а сегодня обезлюдевшего и фактически потерявшего будущее региона. Край самобытной многовековой культуры еще недавно сохранял колоссальное наследие, зафиксированное в многочисленной литературе. Уничтожение деревянной архитектуры полным ходом шло весь 20 век, и до сих пор ситуация не меняется. Памятников между тем остается с каждым годом меньше. В 2006 году развалилась давно брошенная реставраторами Богоявленская церковь в Палтоге Вологодской области - один из немногих остававшихся храмов с завершением в виде пятиглавия на крещатой бочке. В 2007 году под Тотьмой рухнула деревянная церковь в селе Предтеча на Толшме. Во Владимирской области погибла церковь 17 века в Налескине. Застопорились реставрационные работы в Лядинах и Кимже, в результате церковь в Кимже в настоящий момент разобрана, и есть опасения по поводу дальнейшей судьбы памятника. Еще десятки самых известных памятников деревянного зодчества находятся в ужасающем положении и могут в любой момент погибнуть либо от ветхости, либо от пожара (Красная Ляга, Пермогорье, Большая Шалга, Архангело, Бережная Дуброва, Подпорожье). По всем прогнозам, запустение северных территорий в дальнейшем будет продолжаться, в этой связи надежды на спасение деревянного наследия становятся и вовсе призрачными. В перспективе неизбежно еще непредставимое сегодня массовое закрытие действующих церковных приходов в северных и центральных областях по причине отсутствия населения. А это значит, что еще часть старинных храмов окажется заброшена.
49. Палтога (Вологодская обл). Богоявленская церковь. 1733 г. Фото 2008 г. Выдающийся памятник деревянной архитектуры Севера рухнул в 2006 г.
50, 51. Предтеча (Вологодская обл.). Церковь Иоанна Предтечи на Толшме. 1776 г. Фото 1970-х гг. и 2008 г. Деревянный храм рухнул в 2007 г.
52. Саминский Погост (Вологодская обл.). Тихвинская церковь. 1897 г. Фото 2005 г. Разрушение одного из двух храмов, составляющих ансамбль погоста, началось в конце 1990-х гг.
Все изложенное выше показывает, что в настоящее время ни одна из составных частей архитектурного наследия России не является благополучной - ни памятники градостроительства и сама ткань старой городской застройки, ни объекты усадебной или церковной архитектуры. Может показаться, что нарисована чрезмерно мрачная и безысходная картина, входящая в противоречие с личными наблюдениями многих читающих этот текст. Однако проведенный здесь анализ ситуации подкреплен реальными фактами, причем, выборочными, т.к. все имеющиеся сведения о произошедших за 2000-е годы утратах просто физически не могут уместиться в формат обычной статьи.
Пока состояние вопроса внушает мало оптимизма. Стремительно уходит достояние, еще слабо изученное и неосмысленное, способное принести много важных открытий, пролить свет на неведомые страницы нашего прошлого. Некоторые авторитетные эксперты (например, В.Л. Глазычев, Ю.А. Веденин и В.П. Орфинский) прогнозируют, что при самом благоприятном развитии ситуации Россия сохранит не более трети памятников от имеющихся в настоящий момент. Чтобы переломить ситуацию, необходим целый комплекс продуманных и последовательных мер, включающий и законодательные изменения, и просвещение общества, и создание благоприятных экономических условий для меценатства, и многое другое. Необходимы четкие ответы на выдвигаемые временем вопросы. Нужна ли России (как и любой другой стране) в глобализирующемся мировом пространстве культурная самоидентификация? Будет ли сфера интеллектуального туризма рассматриваться у нас как составляющая экономики регионов, а туристическая привлекательность - как часть международного имиджа страны? Снивелирует ли окончательно массовая культура понятия подлинности, эксклюзивности, гармоничности городской среды или ландшафта?
И к государству, и к обществу в целом должна прийти убежденность в целесообразности охраны архитектурного наследия, понимание того факта, что нация, сознательно уничтожающая свои памятники, в цивилизационном или даже в метафизическом смысле теряет право на обладание данными территориями. Памятники можно сравнить с историческими и культурными маяками нации в пространстве и времени. Само слово «наследие» подразумевает обязательное наличие наследников, которым это наследие передается предшественниками. При отсутствии наследников сама тема теряет смысл. Есть опасения, что осознание ценности и неповторимости наследия придет слишком поздно. Оставшиеся к тому времени единичные памятники станут восприниматься в унифицированной среде как редкие предметы антиквариата, возросшие в цене, но лишившиеся своего естественного контекста, и уже никогда не дадут представления о целом - создававшемся веками образе страны.
Иллюстрации ко всем трем частям взяты из разных источников, помимо собственной съемки много чужих, в т.ч. с нашей выставки и из Интернета.