Клетка для радуги
Радужная не вернулась. Элой всеми силами старался выглядеть таким же обеспокоенным, как отец, но из-за клокотавшей внутри радости это удавалось ему с трудом. Радужная улетела с Сизым ещё ранним утром, а теперь наступил вечер, и отец с тревогой разглядывал пустующий насест. Ещё бы, пропала самая лучшая из его воларни, да что там, лучшая во всём
( Read more... )
Радужная ждала следующую ночь почти так же сильно, как раньше - каждую ночь с Элоем. Но то было ожидание счастья и встречи, а теперь она просто жаждала хоть немного жизни. Краткого отдыха для измученных тела и души.
Когда маленькое окошко воларни затянуло ночной темнотой, она прикрыла глаза и снова ринулась сквозь режущие нити на поиски крохотного светлячка - сна мальчика.
И не нашла.
Она заметила только что-то алое, пульсирующее, к чему совсем-совсем не хотелось приближаться. Радужная узнала кошмар. Усмирять их и переплетать в мирный сон она, конечно же, умела. Но сейчас… Сейчас ей меньше всего хотелось чувствовать, хоть и чужие, но такие пронзительные - боль, страх, унижение. И всё же она заставила себя заглянуть.
Внутри был мальчик. Конечно, это мог быть только он, ведь лишь его сны были такими сияющими, что пробивались даже сквозь лежащие на доме чары. Он стоял на коленях и казался совсем-совсем маленьким. Настолько, что его макушка едва доставала до колен огромных ног, стоящих над ним. Тело и лицо огромного человека прятались в багровых тучах, окружавших кошмар. Были лишь ноги, а потом - руки. Они обрушивались откуда-то сверху, и мальчик сжимался, скулил, точно щенок. Снова, снова, удары без конца. С каждым новым мальчик становился всё меньше, и Радужная испугалась, что он пропадёт совсем.
Она ринулась, яростная, под кулаки, ранясь и невольно впитывая злой красный цвет. Он проступал на перьях всё ярче, ярче. Но руки били и били, будто мальчик вновь и вновь снил их для себя, не желая прекращать муку.
- Хватит, хватит! - кричала Радужная.
Он не слышал. Мальчик закрывал голову руками и всё плакал, плакал. Радужная отступилась. Если он не хочет, ей - ослабшей - ничем не помочь. Но как же? Как так?! Кто вообще мог сотворить с ним такое? Запугать, искалечить…
И вдруг поняла. Отец, конечно, отец. И виновата - она, Радужная. Мальчик, одурманенный её просьбой, решился помочь и поплатился?..
Радужная надсадно вскрикнула - от обиды, от злости. Протаранила собой багровые кулаки, ощущая, как облепила перья красная пелена. Как впиталась.
Не размышляя, Радужная выпила весь алый страх до капли. На мгновение в красных всполохах ей почудилось лицо Элоя. Но нет, конечно, лишь почудилось. Разве мог бы её Элой такое сотворить? Нет, конечно, нет, только не он. Или ради неё всё же мог?..
Радужная тряхнула перьями, будто хотела сбросить с себя липкие, больно жалящие сомнения. Оставив мальчика рыдать в пустоте, она вынырнула из кошмара и раскрылась перед чёрно-серой паутиной дома. Раньше Радужная боялась и отталкивала нити, несущие лишь боль и ужас, но сейчас… Она позволила. Позволила им просочиться под кожу, наполнить её не пёстрыми оттенками радости и света, а грязным и страшным мраком. Её затошнило. Она губила себя и знала это. Но умереть жалкой и напуганной было стократ хуже.
Когда почти вся паутина перелилась в неё, Радужная вдруг увидела сны. Вот хозяйка дома, такая некрасивая, топчется перед зеркалом, примеряя платья, заполонившие половину комнаты, вот старый мужчина бежит по траве навстречу юной девушке, вот... Тот, кто кормил её гнилым зерном и бухал кулаком по решётке, веля жрать немедленно.
Радужная брезгливо приблизилась. Мужчина важно расхаживал по базару, демонстрируя лоснящихся воларов. Зеваки останавливались, осыпали его восторгами и монетами. Волары гомонили, толпа шумела, собираясь вокруг… И Радужная начала выпускать чёрные, похожие на червей, нити. Они скользили вперёд, вплетаясь в полотно сна, меняя его по воле Радужной.
Reply
Вопли нарастали, глаза Клето испуганно забегали. Он замахал руками, будто его осаждало облако кусачих мух. Кто-то кинул в него мелкий камушек, другие подхватили, и вот уже в руки, лицо полетели камни с кулак. Клето упал. И тут захлопали крыльями волары, рванулись с верёвок, которыми их ноги были привязаны к колышкам.
Они взмыли вверх и тут же рухнули назад. На Клето. Рвали когтями грудь, били крыльями, кричали. Клювы нацелились в лицо, в глаза…
Клето долго кричал. Долго и страшно.
Радужная знала, что иногда кошмары могут свести с ума…
Она вынырнула из сна Клето, переполненная торжества и ощущения силы. Чёрный цвет на крыльях больше не казался липким и мерзким. Никто больше не обидит мальчика, никто больше не обидит её!
И никто - не удержит!
Радужная жадно промчалась по затянутому чёрным дому, вбирая в себя всё, чего касались перья и пальцы. Одним глотком выпила стены, крышу, и перед ней открылись все пути и дороги, полные многоцветья снов. Её мир. Такой огромный и прекрасный, полный отблесков и света… И уже такой чужой для неё - чёрной и страшной.
Радужная прокричала в каждый сон, в каждое сознание, запечатывая приказ, которого невозможно ослушаться:
- Выпустите меня! Выпустите сейчас же!
И проснулась.
Перепуганные, разбуженные птицы метались по воларне, поднимая в воздух пыль и солому. Кто-то щёлкнул замком на клетке Радужной, и дверь открылась. Она не смотрела - кто. Это уже неважно, впереди - свобода и небо!
***
Среди мешков с зерном было тесно и душно, Элой чувствовал каждую кочку, по которой проезжала телега, но всё равно улыбался. Уже скоро! Радужная, Радужная, я совсем рядом…
Телегу сильно тряхнуло. Они вдруг остановились - откуда-то спереди послышались истошные вопли. Элой выглянул из укрытия. Впереди что-то происходило. Что-то нехорошее.
Он сбросил мешковину и кинулся к дому Клето. Хозяин катался по траве на своём дворе, закрывал уши ладонями и орал, чтобы “они” заткнулись. В воларне переполошно кричали птицы. Ворота её раскрылись, и оттуда вылетело что-то огромное и чёрное.
Элой сам не понял, как узнал Радужную. Предчувствием ли, очертаниями ли крыльев, но узнал. Под угольной чернотой не угадывалось и проблеска её дивных цветов. Зло и рьяно она взмыла в небо, не глядя на землю, не глядя на него, Элоя.
Его душа уже метнулась ввысь, за ней. Но куда уж ей догнать дикую птицу. Нет, нет, без неё ему совсем никак! Даже такая, словно забирающая своим мраком у мира весь свет, она нужна ему как жизнь. Она сама - жизнь.
Элой не знал, осталась ли Радужная прежней под всеми этими чёрными перьями, но всё же отчаянно, всем сердцем крикнул:
- Не оставляй меня! Пожалуйста, не оставляй!
И где-то там, высоко в облаках, она оглянулась.
Reply
Leave a comment