Рецензия на фильм Бакура Бакурдазе "Охотник" (2011)
В своем втором фильме Бакур Бакурадзе остается в рамках прежнего аскетичного киноязыка. Неспешный «Шультес» в свое время завоевал симпатии членов жюри «Кинотавра». Спустя несколько лет на Каннском кинофестивале, в программе «Особый взгляд», был представлен «Охотник», в чем-то его антипод, а в чем-то родственник.
Из неуютных окраин Москвы Бакурадзе переносится в деревню, прямиком на свиноферму Ивана Дунаева, такого «мужика-мужика», который предпочитает выражать свое мнение действиями, а не словами. Синопсис фильма его и вовсе описывает как собирательный образ патриотического героя во время мирного затишья, который поднимает сельское хозяйство, заботиться о своей семье и любит свою женщину. Дунаев - это идеальная гендерная модель русского мужчины. Причем даже его увлечение своей работницей из соседней колонии должно подчеркивать его мужественность, заключающуюся в неспособности устоять перед женщиной. Описание этого идиллического портрета и составляет сюжетную канву «Охотника». Конечно, картина дополняется множеством льстящих Дунаеву деталей, которые самого завзятого скептика заставят проявить сочувствие.
Бакурадзе, отходя от пессимистичного взгляда на российскую действительность, остается в русле современных тенденций, направленных на достижение визуального реализма. При этом его главные герои, что Леша Шультес, что Иван Дунаев, лишены реальных негативных человеческих характеристик. Также они подчеркнуто лишены простых человеческих слабостей. Адюльтер охотника становится едва ли не единственным настоящим кинематографическим событием в ленте, который на фоне размеренной жизни фермы кажется настоящим светопреставлением. То же самое в «Безмолвном свете» сделал Карлос Рейгадос, заставив своего религиозного героя изменить жене, и передав его внутренние метания через природные эффекты. С этим же сюжетом и в похожей стилистике работает Андрей Звягинцев в «Изгнании». Однако все эти сравнения кажется излишними, если обратить внимание на то, с какой дежурностью Бакурадзе демонстрирует этот отрезок жизни своего героя. Его охотник настолько все эмоции держит в себе, что зрителю приходится довольствоваться лишь парой статичных сцен в автомобиле и в номере мотеля. Было и было. Иван Дунаев ко всему относится философски, не устраивая трансцендентных истерик как мужчины из фильмов Рейгадоса и Звягинцева.
Хотя модели поведения Шультеса и Дунаева внешне не отличаются, подразумевается, что в одном случае мы имеем дело со свободным, никому не нужным человеком, который выстраивает образ мира и коммуникации чуть ли не каждый день в силу провалов в памяти, в другом случае, мы сталкиваемся с человеком, повязанным многочисленными долженствованиями и нормами. «Охотник» в отличие от «Шультеса уже не кажется честной фиксацией событий, обстоятельств и реакций героя. Кажется, что на сей раз Бакур Бакурадзе подготовил наглядное пособие, «что должен делать мужчина, когда…». Мы выяснили, что по крайней мере, он должен относится ко всему флегматично.