Слезинка ребенка
Не сколько про булгарию, сколько просто вспоминаю.
... Когда швейцарский диспетчер пошутил над русским самолетом с полусотней детей, я готовилась к родам, изрядно задержавшимся уже, и узнала о катастрофе хорошо если не на месяц позже, уже выйдя из роддома. Когда был Норд-Ост, я кормила маленького Олежика, я старалась "думать о хорошем", о купании-гимнастики-прививках-первом зубике, когда рухнул Трансвааль, я вообще не следила за новостями - я носила Нюху, у меня был маленький Олежик, сильный токсикоз и недосданная зимняя сессия...
Меня догнало когда был Беслан, я от ящика вообще не отходила, трехмесячная Нюха висела на груди, а двухлетний Олежик, только пару месяцев как заговоривший, сидел рядом со мной и спрашивал "Почему дяди стреляют в деток?". Я отвечала что-то, показывала "добрых дядей", которые спасут, защитят детей, что все будет хорошо и сама не верила. Наверно, я мать-ехидна, тогда сломала сыну психику, у него до сих пор в играх любимая тема освобождать заложников, но этот пунктик не хуже тачек и суперагентов, которых так любят его сверсники...
Потом я стояла на его самом первом дне знаний, стояла в толпе родителей, отдельно от детей, которых построили по парам у крыльца школы, в глубине двора-колодца и увидела на крыше людей в камуфляже, меня охватила нет, не паника, а отстраненное такое ощущение, что все это уже было, что итог предопределен - сейчас дождутся пока подтянутся все, закроют ворота и начнут стрелять... Я успела обрадоваться, что Нюха раскапризничалась и стоит сейчас с дедом снаружи, за оградой школы... Это оказались инструктора по альпинизму, готовившие показательное выступление. Руки еще долго дрожали.
Я не люблю фильмов ужасов. Я не понимаю. Вспомните, как стояли люди вокруг руин Трансвааля. Подумайте, что может быть страшнее понимания, что здесь, рядом, в нескольких метрах под битым стеклом и арматурой медленно замерзает твой ребенок? Что может быть страшнее выбора, который делал тогда, в Норд-Осте Рошаль - кого забрать в жизнь, а кого оставить - того мальчишку или ту девочку? Какой выдумкой можно напугать тех, кто живет в нашей реальности? Какой Сайлент-Хилл? Из него можно было выбраться, а тут?
Очень модной стала тема замученного страдающего ребенка, который своей болью искупает благополучие окружающих - от Достоевского до Геймана, у Легуин, Олдей, Валентинова... Мы все понимаем, что что-то в происходящем не правильно.
Это ведь даже не пока гром не грянет - ведь был же первый терракт на железной дороге между СПб и Мск, который обошелся без жертв, и тем не менее он никого ничему не научил. Только после второго, когда действительно погибли люди кто-то почесался...
Складывается ощущение какого-то дурного культа Карго. Кажется будто ради каких-то очевидных мер безопасности, ради того, чтоб кто-то почесался, подвинулся, поделился, или просто выполнил свои обязанности, обязательно необходимо принести в жертву несколько десятков жизней?
... Когда швейцарский диспетчер пошутил над русским самолетом с полусотней детей, я готовилась к родам, изрядно задержавшимся уже, и узнала о катастрофе хорошо если не на месяц позже, уже выйдя из роддома. Когда был Норд-Ост, я кормила маленького Олежика, я старалась "думать о хорошем", о купании-гимнастики-прививках-первом зубике, когда рухнул Трансвааль, я вообще не следила за новостями - я носила Нюху, у меня был маленький Олежик, сильный токсикоз и недосданная зимняя сессия...
Меня догнало когда был Беслан, я от ящика вообще не отходила, трехмесячная Нюха висела на груди, а двухлетний Олежик, только пару месяцев как заговоривший, сидел рядом со мной и спрашивал "Почему дяди стреляют в деток?". Я отвечала что-то, показывала "добрых дядей", которые спасут, защитят детей, что все будет хорошо и сама не верила. Наверно, я мать-ехидна, тогда сломала сыну психику, у него до сих пор в играх любимая тема освобождать заложников, но этот пунктик не хуже тачек и суперагентов, которых так любят его сверсники...
Потом я стояла на его самом первом дне знаний, стояла в толпе родителей, отдельно от детей, которых построили по парам у крыльца школы, в глубине двора-колодца и увидела на крыше людей в камуфляже, меня охватила нет, не паника, а отстраненное такое ощущение, что все это уже было, что итог предопределен - сейчас дождутся пока подтянутся все, закроют ворота и начнут стрелять... Я успела обрадоваться, что Нюха раскапризничалась и стоит сейчас с дедом снаружи, за оградой школы... Это оказались инструктора по альпинизму, готовившие показательное выступление. Руки еще долго дрожали.
Я не люблю фильмов ужасов. Я не понимаю. Вспомните, как стояли люди вокруг руин Трансвааля. Подумайте, что может быть страшнее понимания, что здесь, рядом, в нескольких метрах под битым стеклом и арматурой медленно замерзает твой ребенок? Что может быть страшнее выбора, который делал тогда, в Норд-Осте Рошаль - кого забрать в жизнь, а кого оставить - того мальчишку или ту девочку? Какой выдумкой можно напугать тех, кто живет в нашей реальности? Какой Сайлент-Хилл? Из него можно было выбраться, а тут?
Очень модной стала тема замученного страдающего ребенка, который своей болью искупает благополучие окружающих - от Достоевского до Геймана, у Легуин, Олдей, Валентинова... Мы все понимаем, что что-то в происходящем не правильно.
Это ведь даже не пока гром не грянет - ведь был же первый терракт на железной дороге между СПб и Мск, который обошелся без жертв, и тем не менее он никого ничему не научил. Только после второго, когда действительно погибли люди кто-то почесался...
Складывается ощущение какого-то дурного культа Карго. Кажется будто ради каких-то очевидных мер безопасности, ради того, чтоб кто-то почесался, подвинулся, поделился, или просто выполнил свои обязанности, обязательно необходимо принести в жертву несколько десятков жизней?