БАРКОВЩИНА, КАК ГНОЙНИК ПРАВОВОГО ПРОСТРАНСТВА
Николай Алексеев вернулся в Москву и обещает подать иски к московскому аэропорту и швейцарской авиакомпании, способствовавших его взятию в заложники требовавшими отказа от исков в Европейский суд и отказа участия в акции "Лужков - гомик!", приуроченной к дню рождения мэра. Лужков однажды назвал деятелей гей-сообщества "гомиками", а потом подлужковский суд определил слово "гомик", как не несущее оскорбительного содержания. Алексеев решил проверить решение московского суда на деле, и, как мы теперь видим, проверил по полной программе!
Вспомнились похищения, уходящие корнями в краснопиджачные годы. Про Елену Масюк все помнят. Про Рыбкина, обнаружившего себя в Киеве, глубоко наколотым лекарствами, тоже. Но думаю, не все помнят, про жену Николая Гончара, которую заставляли звонить ему, чтобы снялся с выборов. И совсем не все помнят, как на три дня выкрали жену Травкина. И где её держали эти три дня, психологи советовали ей забыть.
Что касается Николая Алексеева, то особенно любопытной была идея красть человека в аэропорту, где всё под камерами. Впрочем, недавно в истории ДТП на Ленинском мы узнали, что и камеры снимают только то, что нужно властным центрам. Для этого я придумала новый историко-правовой термин БАРКОВЩИНА.
Переход к этой теме неслучаен. Думала ли я 18 сентября 1977 года, родив сыновей-близнецов с помощью восхитительной Веры Михайловны Сидельниковоой, что в день их 33-летия окажусь вместе с ними на митинге "Лукойл теперь с правом на убийство!"?
Мероприятие организовал ФАР. Народу было немного. Человек 200 максимум. Но прохожие подходили к митингующим со словами благодарности и охотно брали наклейки на машины и глумливые визитки с текстом "Барков и партнеры. Решение судебных вопросов любой сложности, изъятие вещдоков, обработка свидетелей, установление связей на всех уровнях. Беремся за самые безнадёжные дела. Очень дорого. Гарантия."
Публика собралась интеллигентная, ФАРовцы пересекались в её рядах с "синими ведерками" и архнадзором. Пришло и несколько человек из моего политического женского клуба. Приехали Сергей и Настя Александрины (отец и сестра погибшей невестки Веры Сидельниковой). Порадовали тем, что им отдали девочку. Удивили тем, что покойный Сергей Сидельников (сын Веры Сидельниковой) был госпитализирован в Первую Градскую с диагнозом инсульт, а потом зачем-то переведен в другую больницу, где в заключение о смерти было написано "цирроз печени". И немедленно кремирован!
В данный момент адвокаты Игорь Трунов и Людмила Айвар требуют получения данных об уголовном деле по ДТП через суд, а суд отказывает им под любыми предлогами. Но они дожмут. И им будет это легче сделать, если вы будете ходить на митинги и писать в интернете о барковщине. Тогда дело о ДТП на Ленинском выйдет из вип-правового пространства в правовое.
Кстати, позавчера возле была свидетельницей очередной барковщины на дороге.
Акт первый. Прогуливаемся с мужем по Шмитовскому мимо магазина "Зеленый перекресток", находящемся в элитном жилом комплексе неподалеку от нашего дома. Видим, шлагмаум для въезда в комплекс задран. Под ним нос в нос вмазавшиеся машины и пихающиеся мужики (На мосточке утром рано. Повстречались два барана.). Выезжавший из комплекса джип стоит на аварийке, дико пьяный пассажир джипа в белой футболке пробует заехать по роже каждому из встреченных в толпе, а его мелкий водитель пытается эти порывы сдерживать. Ехавший настречу джипу автомобиль со своми джипом сопровождения, тоже стоит на аварийке, а толпа состоит из бритых под батон охранников сопровождения и охранников элитного комплекса в костюмах с галстуками. Охранники, периодически вмазывают буйнопьяному пассажиру в белой футболке в ответ на его провокации, засовывают его в машину, но он выпрыгивает как черт из табакерки. Полоса движения на Шмитовском, естественно перегорожена, а дело происходит в пятницу вечером на великом шелковом пути рублевка-новая рига, так что сами понимаете.
Акт второй. Возвращаемся к точке, описав прогулочный круг. Переглядываемся, услышав звук выстрела. Мизансцена изменилась. Шлагбаум свободен. Джип охраны сопровождения одного из баранов стоит у тротуара, за ним ещё один припаркованный джип, а джип пьяного в белой фуболке, закрывает вторую полосу движения, еще раз вмазавшись в них обоих. То есть, бросился догонять и отомстил. Охранников в костюмах и белых рубашках уже вдвое больше, зрителей по обе стороны Шиитовского как в Большом театре. По пластике и градусу не понять, кто в кого стрелял. Подъезжает ментовская машина, и со свойственным отечественному менту интеллектом занимает третью полосу Шмитовского, ведущего в сторону рублевки-новой Риги. Мент пытается понять, кто кому Вася. За ним прибывает микроавтобус ментов, которые вместо того, чтобы вязать, паковать и освобождать дорогу, начинают бегать с мобилами и созваниваться с верхушкой. Видимо, по поводу обоих участников ДТП уже звонили сверху, и там выясняет вопрос "у кого гучи круче". Подъезжает полный троллейбус, пытается объехать это шоу по встречной. У него естественно слетают усы, осыпая запруженное народом и машинами пространство электрическим салютом и матом водительницы. Троллейбус застревает на встречной минут на двадцать до возвращения усов на место, тромб перекрывает Шмитовский намертво, движение останавливается в принципе, троллейбусница бегает вокруг усов, окровавленный в белой футболке бросается на мента, водитель кричит ему "Жорж, не нарывайся!", мент терпеливо отвечает ему на все вопросы фразой "это ваше право, и это ваше право", а наблюдавший пьесу сначала до конца зритель рассказывает, что номера у Жоржа волгоградские. Менты тихо переговариваются, озираясь на публику, и не понимают, что делать. Сотни людей заблокированы пробкой по всему Шмитовскому сверху и снизу, короче, последний день Помпеи. Уходим, желая остальным удачного просмотра.
Акт третий. Со слов соседей. К белофутболочному приезжают кенты для продолжения банкета. Выстрелов больше не слышно, но в новости не попадает ни одного эпизода из данного шоу. И всё это вместе происходит в пяти минутах от Белого дома и называется "вип-правовое пространство", в котором не работают ни менты, ни законы, а только деньги и телефонное право. То есть, барковщина.
Надеюсь, этот термин приживётся на просторах правовой полемики, как удачно прижился мой термин "вип-гуманизм", означающий юридически кастовое общество.
Вспомнились похищения, уходящие корнями в краснопиджачные годы. Про Елену Масюк все помнят. Про Рыбкина, обнаружившего себя в Киеве, глубоко наколотым лекарствами, тоже. Но думаю, не все помнят, про жену Николая Гончара, которую заставляли звонить ему, чтобы снялся с выборов. И совсем не все помнят, как на три дня выкрали жену Травкина. И где её держали эти три дня, психологи советовали ей забыть.
Что касается Николая Алексеева, то особенно любопытной была идея красть человека в аэропорту, где всё под камерами. Впрочем, недавно в истории ДТП на Ленинском мы узнали, что и камеры снимают только то, что нужно властным центрам. Для этого я придумала новый историко-правовой термин БАРКОВЩИНА.
Переход к этой теме неслучаен. Думала ли я 18 сентября 1977 года, родив сыновей-близнецов с помощью восхитительной Веры Михайловны Сидельниковоой, что в день их 33-летия окажусь вместе с ними на митинге "Лукойл теперь с правом на убийство!"?
Мероприятие организовал ФАР. Народу было немного. Человек 200 максимум. Но прохожие подходили к митингующим со словами благодарности и охотно брали наклейки на машины и глумливые визитки с текстом "Барков и партнеры. Решение судебных вопросов любой сложности, изъятие вещдоков, обработка свидетелей, установление связей на всех уровнях. Беремся за самые безнадёжные дела. Очень дорого. Гарантия."
Публика собралась интеллигентная, ФАРовцы пересекались в её рядах с "синими ведерками" и архнадзором. Пришло и несколько человек из моего политического женского клуба. Приехали Сергей и Настя Александрины (отец и сестра погибшей невестки Веры Сидельниковой). Порадовали тем, что им отдали девочку. Удивили тем, что покойный Сергей Сидельников (сын Веры Сидельниковой) был госпитализирован в Первую Градскую с диагнозом инсульт, а потом зачем-то переведен в другую больницу, где в заключение о смерти было написано "цирроз печени". И немедленно кремирован!
В данный момент адвокаты Игорь Трунов и Людмила Айвар требуют получения данных об уголовном деле по ДТП через суд, а суд отказывает им под любыми предлогами. Но они дожмут. И им будет это легче сделать, если вы будете ходить на митинги и писать в интернете о барковщине. Тогда дело о ДТП на Ленинском выйдет из вип-правового пространства в правовое.
Кстати, позавчера возле была свидетельницей очередной барковщины на дороге.
Акт первый. Прогуливаемся с мужем по Шмитовскому мимо магазина "Зеленый перекресток", находящемся в элитном жилом комплексе неподалеку от нашего дома. Видим, шлагмаум для въезда в комплекс задран. Под ним нос в нос вмазавшиеся машины и пихающиеся мужики (На мосточке утром рано. Повстречались два барана.). Выезжавший из комплекса джип стоит на аварийке, дико пьяный пассажир джипа в белой футболке пробует заехать по роже каждому из встреченных в толпе, а его мелкий водитель пытается эти порывы сдерживать. Ехавший настречу джипу автомобиль со своми джипом сопровождения, тоже стоит на аварийке, а толпа состоит из бритых под батон охранников сопровождения и охранников элитного комплекса в костюмах с галстуками. Охранники, периодически вмазывают буйнопьяному пассажиру в белой футболке в ответ на его провокации, засовывают его в машину, но он выпрыгивает как черт из табакерки. Полоса движения на Шмитовском, естественно перегорожена, а дело происходит в пятницу вечером на великом шелковом пути рублевка-новая рига, так что сами понимаете.
Акт второй. Возвращаемся к точке, описав прогулочный круг. Переглядываемся, услышав звук выстрела. Мизансцена изменилась. Шлагбаум свободен. Джип охраны сопровождения одного из баранов стоит у тротуара, за ним ещё один припаркованный джип, а джип пьяного в белой фуболке, закрывает вторую полосу движения, еще раз вмазавшись в них обоих. То есть, бросился догонять и отомстил. Охранников в костюмах и белых рубашках уже вдвое больше, зрителей по обе стороны Шиитовского как в Большом театре. По пластике и градусу не понять, кто в кого стрелял. Подъезжает ментовская машина, и со свойственным отечественному менту интеллектом занимает третью полосу Шмитовского, ведущего в сторону рублевки-новой Риги. Мент пытается понять, кто кому Вася. За ним прибывает микроавтобус ментов, которые вместо того, чтобы вязать, паковать и освобождать дорогу, начинают бегать с мобилами и созваниваться с верхушкой. Видимо, по поводу обоих участников ДТП уже звонили сверху, и там выясняет вопрос "у кого гучи круче". Подъезжает полный троллейбус, пытается объехать это шоу по встречной. У него естественно слетают усы, осыпая запруженное народом и машинами пространство электрическим салютом и матом водительницы. Троллейбус застревает на встречной минут на двадцать до возвращения усов на место, тромб перекрывает Шмитовский намертво, движение останавливается в принципе, троллейбусница бегает вокруг усов, окровавленный в белой футболке бросается на мента, водитель кричит ему "Жорж, не нарывайся!", мент терпеливо отвечает ему на все вопросы фразой "это ваше право, и это ваше право", а наблюдавший пьесу сначала до конца зритель рассказывает, что номера у Жоржа волгоградские. Менты тихо переговариваются, озираясь на публику, и не понимают, что делать. Сотни людей заблокированы пробкой по всему Шмитовскому сверху и снизу, короче, последний день Помпеи. Уходим, желая остальным удачного просмотра.
Акт третий. Со слов соседей. К белофутболочному приезжают кенты для продолжения банкета. Выстрелов больше не слышно, но в новости не попадает ни одного эпизода из данного шоу. И всё это вместе происходит в пяти минутах от Белого дома и называется "вип-правовое пространство", в котором не работают ни менты, ни законы, а только деньги и телефонное право. То есть, барковщина.
Надеюсь, этот термин приживётся на просторах правовой полемики, как удачно прижился мой термин "вип-гуманизм", означающий юридически кастовое общество.