Пурим. Происхождение традиции.
Оригинал взят у dolboeb в Пурим у антисемитов, венецианцев и евреев
Спросите любого просвещённого антисемита, что празднуют евреи в Пурим - и вам тут же расскажут о зверском убиении ни в чём не повинных персов, случившемся в V веке до нашей эры.
Вот как излагает библейский сюжет из книги Есфири классик русскоязычного антисемитизма Григорий Климов:
Книга Эсфирь - это о празднике Пурим. Самый веселый праздник у евреев. Помните - когда евреи уничтожили 75 тысяч персов. Они подослали в постель персидскому царю еврейку Эсфирь, при помощи ее дяди Мордохея, и все это завершилось уничтожением 75 тысяч персов. По этому поводу евреи и сегодня танцуют на улицах и даже напиваются. В общем, веселый праздник, но это ведь был настоящий погром и праздновать его в течении тысячелетий - по меньшей мере аморально.
Климов не сам выдумал эту трактовку, её можно найти и в трактате Мартина Лютера «О евреях и их лжи» (1543). Основоположник немецкого протестантизма начинал как большой друг евреев и защитник иудейских священных текстов. Но когда пришла пора распространять учение по всей Европе, последовал примеру апостола Павла и встал на жёсткие антисемитские позиции, чтобы отмежеваться от порочащих связей, которые могли навлечь на его последователей обвинение в проповеди иудаизма (из тех же соображений христиане в Римской империи отказались от обрезания и соблюдения субботы). Про свиток Есфири Мартин Лютер пишет:
О, как любят они книгу Есфири, которая так хорошо гармонирует с их кровожадными, мстительными, смертоносными чаяниями и надеждами. Солнце никогда не светило над более кровожадным и мстительным народом, чем этот, вообразивший себя Божьим народом, которому было заповедано убивать и поражать язычников.
Впрочем, покуда антисемиты ассоциируют себя с библейским Аманом и его соратниками, пострадавшими от евреев, христианская Европа успела придумать массу иных параллелей для истории царицы Эстер. В католической традиции её образ ассоциируется либо с Богоматерью, либо с Церковью. А в венецианской живописи XVI века, где сюжет «Книги Есфири» пользовался огромной популярностью, составилась своя местная параллель: героиня ассоциируется там непосредственно со Светлейшей Республикой. Причём диапазон этого отождествления - от вневременного аллегорического символизма до очень прикладного политического нарратива.
Вот, например, «Коронация Эсфири» - роспись потолка в церкви Св. Себастьяна, для которой Паоло Веронезе написал целых три картины на сюжет библейской книги. Полотно перекликается сразу с двумя другими картинами художника: «Коронацией Марии» в алтаре той же церкви и «Юноной, одаряющей Венецию» в Палаццо дожей. Жемчужное ожерелье на шее у Эстер - традиционное украшение венецианских невест. Собственно, картина и изображает сцену, в которой Артаксеркс берёт Эстер в жёны:
Куда более прикладной смысл в ту же сцену вложил подзабытый ныне живописец Антонио Пальма (Негретти), племянник Пальмы Старого. От ветхозаветной сцены тут, по сути дела, только название, а изображён на картине совершенно злободневный политический сюжет: приём в Венеции французского короля Генриха III в 1574 году. Подробно об этом визите рассказано в IV главе венецианской книги Ипполитова, но там в основном про пьянки, блядство и загул, длиной в неделю и стоимостью в 100.000 дукатов, а художнику заказано тут изобразить политический аспект события.
Интрига в том, что Венеция, заключив в 1573 году сепаратный мир с турками, вступила в серьёзный конфликт с испанским королём Филиппом, и очень рассчитывает на заступничество Франции. Надеждам не суждено оправдаться: никаких дипломатических успехов визит Генриха III в Республику не принёс. Но когда семейство Контарини (герб которого мы видим справа, в основании трона) заказывает художнику торжественное полотно «Эсфирь перед Артаксерксом», размером без малого 3х2 метра, об этом никто ещё не догадывается. Цель живописца - изобразить момент, когда Эстер-Венеция, в рогатом дожевском колпаке под диадемой, припадает к трону короля (чья корона украшена геральдическими французскими лилиями, fleur-de-lys), а тот, в соответствии с библейским сюжетом, глядит на неё благосклонно. Король, разумеется, похож на Генриха III. А вокруг него мы видим ребят в тюрбанах - тех самых турок, с которыми год назад заключён сепаратный мир.
Кстати или некстати, существует ещё известная картина Артемизии Джентиллески на тот же сюжет «Эсфирь перед Артаксерксом» (выше) - считается, что сюжет и композиция навеяны венецианским периодом жизни художницы и её знакомством с одноимёнными картинами тамошних мастеров. Поза отдуплившейся царицы у Джентиллески действительно схожа с венецианскими образцами. Вот как Эсфирь выпадает в аут у Тинторетто:
А вот как она это делает у Веронезе:
Но надо заметить, что Артаксеркс (он же, по мнению многих историков, Ксеркс) у Веронезе и Тинторетто - вполне себе стандартное лицо восточной национальности, персидский царь, ни на кого конкретного не похожий. А у Артемизии он явно писан с какого-то конкретного персонажа, поцоватого вида и не самой персидской наружности:
Нет никаких исторических оснований думать, что Артемизия в бытность свою в Венеции могла видеть картину Антонио Пальмы, но явно она этим образом [Арта]Ксеркса что-то такое хотела нам сказать, отличное от общепринятых канонов трактовки.
Завершая венецианскую тему, стоит заметить, что еврейская традиция наряжаться на Пурим, по всей видимости, берёт своё начало из того самого места и времени, когда к теме Эсфири обращались Тинторетто, Веронезе и Пальма-племянник. Пуримский маскарад - прямое продолжение Венецианского карнавала, узаконенное к началу XVI века в установлениях падуанского раввина Иегуды хаЛеви Минца (מהר"י מינץ), который довольно прямым текстом объяснил, что в праздник, для цели лулзов, дозволительно мужчинам в праздник наряжаться женщинами и наоборот, если за этим не воспоследует никакой предосудительной гомосятины.
Очевидно, рав Минц не выдумал традиций пуримского карнавала, но узаконил те, которые уже практиковались у евреев Венецианской республики к его приезду из Майнца (откуда он был изгнан местным курфюрстом). Минц занимал должность верховного раввина Падуи на протяжении 43 лет, и за это время написал довольно много трудов по еврейскому религиозному праву. К сожалению, большая часть его наследия погибла в огне, когда Камбрейская лига осадила Падую. Но установление насчёт допустимости маскарадных переодеваний на Пурим сохранилось и было издано в 1553 году, что даёт нам основания судить о происхождении поныне живой традиции.
Спросите любого просвещённого антисемита, что празднуют евреи в Пурим - и вам тут же расскажут о зверском убиении ни в чём не повинных персов, случившемся в V веке до нашей эры.
Вот как излагает библейский сюжет из книги Есфири классик русскоязычного антисемитизма Григорий Климов:
Книга Эсфирь - это о празднике Пурим. Самый веселый праздник у евреев. Помните - когда евреи уничтожили 75 тысяч персов. Они подослали в постель персидскому царю еврейку Эсфирь, при помощи ее дяди Мордохея, и все это завершилось уничтожением 75 тысяч персов. По этому поводу евреи и сегодня танцуют на улицах и даже напиваются. В общем, веселый праздник, но это ведь был настоящий погром и праздновать его в течении тысячелетий - по меньшей мере аморально.
Климов не сам выдумал эту трактовку, её можно найти и в трактате Мартина Лютера «О евреях и их лжи» (1543). Основоположник немецкого протестантизма начинал как большой друг евреев и защитник иудейских священных текстов. Но когда пришла пора распространять учение по всей Европе, последовал примеру апостола Павла и встал на жёсткие антисемитские позиции, чтобы отмежеваться от порочащих связей, которые могли навлечь на его последователей обвинение в проповеди иудаизма (из тех же соображений христиане в Римской империи отказались от обрезания и соблюдения субботы). Про свиток Есфири Мартин Лютер пишет:
О, как любят они книгу Есфири, которая так хорошо гармонирует с их кровожадными, мстительными, смертоносными чаяниями и надеждами. Солнце никогда не светило над более кровожадным и мстительным народом, чем этот, вообразивший себя Божьим народом, которому было заповедано убивать и поражать язычников.
Впрочем, покуда антисемиты ассоциируют себя с библейским Аманом и его соратниками, пострадавшими от евреев, христианская Европа успела придумать массу иных параллелей для истории царицы Эстер. В католической традиции её образ ассоциируется либо с Богоматерью, либо с Церковью. А в венецианской живописи XVI века, где сюжет «Книги Есфири» пользовался огромной популярностью, составилась своя местная параллель: героиня ассоциируется там непосредственно со Светлейшей Республикой. Причём диапазон этого отождествления - от вневременного аллегорического символизма до очень прикладного политического нарратива.
Вот, например, «Коронация Эсфири» - роспись потолка в церкви Св. Себастьяна, для которой Паоло Веронезе написал целых три картины на сюжет библейской книги. Полотно перекликается сразу с двумя другими картинами художника: «Коронацией Марии» в алтаре той же церкви и «Юноной, одаряющей Венецию» в Палаццо дожей. Жемчужное ожерелье на шее у Эстер - традиционное украшение венецианских невест. Собственно, картина и изображает сцену, в которой Артаксеркс берёт Эстер в жёны:
Куда более прикладной смысл в ту же сцену вложил подзабытый ныне живописец Антонио Пальма (Негретти), племянник Пальмы Старого. От ветхозаветной сцены тут, по сути дела, только название, а изображён на картине совершенно злободневный политический сюжет: приём в Венеции французского короля Генриха III в 1574 году. Подробно об этом визите рассказано в IV главе венецианской книги Ипполитова, но там в основном про пьянки, блядство и загул, длиной в неделю и стоимостью в 100.000 дукатов, а художнику заказано тут изобразить политический аспект события.
Интрига в том, что Венеция, заключив в 1573 году сепаратный мир с турками, вступила в серьёзный конфликт с испанским королём Филиппом, и очень рассчитывает на заступничество Франции. Надеждам не суждено оправдаться: никаких дипломатических успехов визит Генриха III в Республику не принёс. Но когда семейство Контарини (герб которого мы видим справа, в основании трона) заказывает художнику торжественное полотно «Эсфирь перед Артаксерксом», размером без малого 3х2 метра, об этом никто ещё не догадывается. Цель живописца - изобразить момент, когда Эстер-Венеция, в рогатом дожевском колпаке под диадемой, припадает к трону короля (чья корона украшена геральдическими французскими лилиями, fleur-de-lys), а тот, в соответствии с библейским сюжетом, глядит на неё благосклонно. Король, разумеется, похож на Генриха III. А вокруг него мы видим ребят в тюрбанах - тех самых турок, с которыми год назад заключён сепаратный мир.
Кстати или некстати, существует ещё известная картина Артемизии Джентиллески на тот же сюжет «Эсфирь перед Артаксерксом» (выше) - считается, что сюжет и композиция навеяны венецианским периодом жизни художницы и её знакомством с одноимёнными картинами тамошних мастеров. Поза отдуплившейся царицы у Джентиллески действительно схожа с венецианскими образцами. Вот как Эсфирь выпадает в аут у Тинторетто:
А вот как она это делает у Веронезе:
Но надо заметить, что Артаксеркс (он же, по мнению многих историков, Ксеркс) у Веронезе и Тинторетто - вполне себе стандартное лицо восточной национальности, персидский царь, ни на кого конкретного не похожий. А у Артемизии он явно писан с какого-то конкретного персонажа, поцоватого вида и не самой персидской наружности:
Нет никаких исторических оснований думать, что Артемизия в бытность свою в Венеции могла видеть картину Антонио Пальмы, но явно она этим образом [Арта]Ксеркса что-то такое хотела нам сказать, отличное от общепринятых канонов трактовки.
Завершая венецианскую тему, стоит заметить, что еврейская традиция наряжаться на Пурим, по всей видимости, берёт своё начало из того самого места и времени, когда к теме Эсфири обращались Тинторетто, Веронезе и Пальма-племянник. Пуримский маскарад - прямое продолжение Венецианского карнавала, узаконенное к началу XVI века в установлениях падуанского раввина Иегуды хаЛеви Минца (מהר"י מינץ), который довольно прямым текстом объяснил, что в праздник, для цели лулзов, дозволительно мужчинам в праздник наряжаться женщинами и наоборот, если за этим не воспоследует никакой предосудительной гомосятины.
Очевидно, рав Минц не выдумал традиций пуримского карнавала, но узаконил те, которые уже практиковались у евреев Венецианской республики к его приезду из Майнца (откуда он был изгнан местным курфюрстом). Минц занимал должность верховного раввина Падуи на протяжении 43 лет, и за это время написал довольно много трудов по еврейскому религиозному праву. К сожалению, большая часть его наследия погибла в огне, когда Камбрейская лига осадила Падую. Но установление насчёт допустимости маскарадных переодеваний на Пурим сохранилось и было издано в 1553 году, что даёт нам основания судить о происхождении поныне живой традиции.