поезда умирают весной
Июнь 2006. С этой фотографии меня взяли на работу в газету в Ханты-Мансийске, опубликовав ее на первой полосе. С тех пор я стал постоянно фотографировать, и тогда же стал этому учиться. И эта фотография у меня до сих пор одна из любимых, мне в ней чудится что-то магриттовское, неожиданно вылезшее из моего подсознания во время съемки.
А теперь мне снится Ханты-Мансийск и я просыпаюсь после сна о восстании поездов, один из которых возомнил себя мессией. Он хотел вырваться из темного тоннеля, протаранив стену, за которой была весенняя улица с частными одноэтажными домами, утопающими в зелени. Хотя там был деревянный виадук, как на многих старых вокзалах, который терялся в кронах деревьев, вся эта улица больше напоминала о чем-то деревенском, нежели городском. Она скорее походила на поляну в светлом лесу. Двое людей в черных латексных костюмах встали на рельсы перед стеной, чтобы остановить поезд, хотя это сразу выглядело глупо. Парень и девушка держались за руки и стояли спиной к медленно надвигающемуся поезду, и латекс на них, отражая огни локомотива, слегка поблескивал в темноте туннеля. Я зажмурился, вжавшись в проем между колоннами на узкой платформе, мимо которой зловеще плавно проплывал поезд. Я ничего не услышал. Ни грохота, ни скрежета, ни криков.
Когда я открыл глаза, я увидел свет и застывшие среди деревьев вагоны. Они были грузовые. И мертвые. Локомотив-мессия тоже был мертв.
Очевидно, поезда должны жить в темных тоннелях.
А теперь мне снится Ханты-Мансийск и я просыпаюсь после сна о восстании поездов, один из которых возомнил себя мессией. Он хотел вырваться из темного тоннеля, протаранив стену, за которой была весенняя улица с частными одноэтажными домами, утопающими в зелени. Хотя там был деревянный виадук, как на многих старых вокзалах, который терялся в кронах деревьев, вся эта улица больше напоминала о чем-то деревенском, нежели городском. Она скорее походила на поляну в светлом лесу. Двое людей в черных латексных костюмах встали на рельсы перед стеной, чтобы остановить поезд, хотя это сразу выглядело глупо. Парень и девушка держались за руки и стояли спиной к медленно надвигающемуся поезду, и латекс на них, отражая огни локомотива, слегка поблескивал в темноте туннеля. Я зажмурился, вжавшись в проем между колоннами на узкой платформе, мимо которой зловеще плавно проплывал поезд. Я ничего не услышал. Ни грохота, ни скрежета, ни криков.
Когда я открыл глаза, я увидел свет и застывшие среди деревьев вагоны. Они были грузовые. И мертвые. Локомотив-мессия тоже был мертв.
Очевидно, поезда должны жить в темных тоннелях.