Арабские революции и конфессиональный сепаратизм.
Владимир Ахмедов
Арабские революции и конфессиональный сепаратизм.
К началу революционных движений арабские страны подошли с солидным багажом разного рода вызовов и угроз. Это и комплекс прежних нерешенных конфликтов под общим название Ближневосточный конфликт (БВК), и новые конфликты, возникшие в последние два десятилетия. Среди них самым опасным была(и остается) угроза раскола региона по конфессиональным линиям.
Арабское общество традиционно многоконфессиональное и полиэтническое. В силу своей истории и географии принцип веротерпимости прочно закрепился в цивилизационном коде арабов, сложившемся под влиянием культур древних народов и закрепленным исламом.
В возникших после второй мировой войны арабских национальных государствах вызовам политического конфессионализма был противопоставлен авторитарный характер власти и различные идеологические интерпретации идеи арабского единства с сильной светской составляющей. В монархиях теократического типа как, например Саудовская Аравия, власть легитимизировалась преимущественно на основе ислама, который служил преградой племенной раздробленности и национальной разобщенности.
Отчасти благодаря этому взятая на вооружение ИРИ политика экспорта исламской революции не увенчалась успехом в арабском регионе. Уже к середине 80-х годов Тегеран получил в Ливане, а позднее и в Ираке хороший урок и в дальнейшем был вынужден отказаться от этой политики.
На рубеже XX-XXI столетий под воздействием процессов глобализации и целого комплекса внутренних проблем в арабских странах возник «вакуум авторитаризма». Провал правящих режимов в решении основных внутри и внешнеполитических задач арабской нации привел к банкротству идей арабского единства и арабского национализма и замещению их светской составляющей религиозной (исламской) компонентой. Распад СССР, война США против режима С. Хусейна, ввод американских войск в Афганистан, оккупация Ирака привели к усилению позиций ИРИ в регионе. Враждебность США в отношении ислама под видом борьбы с терроризмом вызвала ответную реакцию в арабском мире, выразившуюся в росте исламских движений и их радикализации. Все это привело к усилению конфессиональной напряженности в Ливане и Ираке, которая стала транслироваться на весь регион.
В канун революционных событий в регионе многие арабские режимы и политические силы стали руководствоваться в своих действиях не столько соображениями “real politick”, сколько конфессиональными предпочтениями. Иран стал постепенно вытеснять Израиль в качестве главной угрозы арабской нации. Войны 2006 г. в Ливане и 2008-2009 гг. в Палестине показали всю опасность того, когда вопросы войны и мира находятся в руках не государства, а отдельных военно-политических организаций.
«Арабская весна» среди прочего была призвана, если не ликвидировать, то снять остроту выше отмеченных вызовов и угроз. И ход революционных движений в Тунисе и Египте давал в этом смысле обнадеживающие результаты. Арабские революционеры выдвигали требования общенационального характера и выступали за построение нового общественного порядка на основе гражданственности без выраженных конфессиональных и этнических предпочтений. Армия и «исламисты» пытались найти консенсус в деле построения нового демократического государства. Иран и Турция поддержали арабские революции. Саудовская Аравия, хотя и поддерживала Бен Али и Мубарака, но эта поддержка носила чисто политический, а не религиозный характер. Тем более королевство выступило на стороне революции в Ливии и Сирии.
Первым тревожным звонком стали события на Бахрейне, где в результате внешнего вмешательства политические и социально-экономические требования демонстрантов, стали рассматриваться через призму арабо-иранского противостояния, к тому же религиозно окрашенного. Сирийский кризис в результате политики режима Асада по его урегулированию, поставил страну на грань гражданской войны и конфессиональной вражды. В результате арабские революции стали рассматриваться через призму суннито-шиитских противоречий в регионе и, шире, религиозной борьбы. В условиях революции, меняющегося баланса сил это создавало реальную угрозу арабской государственности и углубления раскола региона по конфессиональному признаку.
Достаточно быстро страны региона осознали опасность происходящего. Багдадский саммит ясно продемонстрировал стремление арабов вернуть Ирак в арабскую семью и «шиитское» руководство Ирака на него откликнулось. Саудовская Аравия после долгого перерыва открыла свое посольство в Багдаде. Иран стремится наладить отношения с революционным Египтом и восстановить прежние отношения с «ХАМАС». И даже Израиль, который прежде громко артикулировал идею моноэтнического государства, заметно снизил риторику по этому вопросу и стал менять свое отношение к режиму Асада.
Об этом же свидетельствуют и изменение позиций противоборствующих в Сирии сторон и стран региона в отношении сирийского кризиса и большая осторожность их подходов к его разрешению. Это, конечно, не означает, что режиму Асада удалось запугать своих противников в регионе угрозой конфессиональной войны. Скорее, наоборот. Невиданное прежде единство арабов, их международных и региональных союзников в отношении сирийского кризиса, показывает, что они намерены добиваться устранения режима Асада. Однако делают они это крайне осторожно, чтобы не дать Асаду и его окружению возможность использовать конфессиональную карту в качестве своего последнего козыря и разжечь в Сирии и Леванте, в целом, конфессиональную войну.
От того, как будет разрешен сирийский кризис, во многом зависит насколько успешными окажутся действия стран региона в борьбе с угрозой конфессионального сепаратизма и сохранением подлинных целей арабских революций.
Арабские революции и конфессиональный сепаратизм.
К началу революционных движений арабские страны подошли с солидным багажом разного рода вызовов и угроз. Это и комплекс прежних нерешенных конфликтов под общим название Ближневосточный конфликт (БВК), и новые конфликты, возникшие в последние два десятилетия. Среди них самым опасным была(и остается) угроза раскола региона по конфессиональным линиям.
Арабское общество традиционно многоконфессиональное и полиэтническое. В силу своей истории и географии принцип веротерпимости прочно закрепился в цивилизационном коде арабов, сложившемся под влиянием культур древних народов и закрепленным исламом.
В возникших после второй мировой войны арабских национальных государствах вызовам политического конфессионализма был противопоставлен авторитарный характер власти и различные идеологические интерпретации идеи арабского единства с сильной светской составляющей. В монархиях теократического типа как, например Саудовская Аравия, власть легитимизировалась преимущественно на основе ислама, который служил преградой племенной раздробленности и национальной разобщенности.
Отчасти благодаря этому взятая на вооружение ИРИ политика экспорта исламской революции не увенчалась успехом в арабском регионе. Уже к середине 80-х годов Тегеран получил в Ливане, а позднее и в Ираке хороший урок и в дальнейшем был вынужден отказаться от этой политики.
На рубеже XX-XXI столетий под воздействием процессов глобализации и целого комплекса внутренних проблем в арабских странах возник «вакуум авторитаризма». Провал правящих режимов в решении основных внутри и внешнеполитических задач арабской нации привел к банкротству идей арабского единства и арабского национализма и замещению их светской составляющей религиозной (исламской) компонентой. Распад СССР, война США против режима С. Хусейна, ввод американских войск в Афганистан, оккупация Ирака привели к усилению позиций ИРИ в регионе. Враждебность США в отношении ислама под видом борьбы с терроризмом вызвала ответную реакцию в арабском мире, выразившуюся в росте исламских движений и их радикализации. Все это привело к усилению конфессиональной напряженности в Ливане и Ираке, которая стала транслироваться на весь регион.
В канун революционных событий в регионе многие арабские режимы и политические силы стали руководствоваться в своих действиях не столько соображениями “real politick”, сколько конфессиональными предпочтениями. Иран стал постепенно вытеснять Израиль в качестве главной угрозы арабской нации. Войны 2006 г. в Ливане и 2008-2009 гг. в Палестине показали всю опасность того, когда вопросы войны и мира находятся в руках не государства, а отдельных военно-политических организаций.
«Арабская весна» среди прочего была призвана, если не ликвидировать, то снять остроту выше отмеченных вызовов и угроз. И ход революционных движений в Тунисе и Египте давал в этом смысле обнадеживающие результаты. Арабские революционеры выдвигали требования общенационального характера и выступали за построение нового общественного порядка на основе гражданственности без выраженных конфессиональных и этнических предпочтений. Армия и «исламисты» пытались найти консенсус в деле построения нового демократического государства. Иран и Турция поддержали арабские революции. Саудовская Аравия, хотя и поддерживала Бен Али и Мубарака, но эта поддержка носила чисто политический, а не религиозный характер. Тем более королевство выступило на стороне революции в Ливии и Сирии.
Первым тревожным звонком стали события на Бахрейне, где в результате внешнего вмешательства политические и социально-экономические требования демонстрантов, стали рассматриваться через призму арабо-иранского противостояния, к тому же религиозно окрашенного. Сирийский кризис в результате политики режима Асада по его урегулированию, поставил страну на грань гражданской войны и конфессиональной вражды. В результате арабские революции стали рассматриваться через призму суннито-шиитских противоречий в регионе и, шире, религиозной борьбы. В условиях революции, меняющегося баланса сил это создавало реальную угрозу арабской государственности и углубления раскола региона по конфессиональному признаку.
Достаточно быстро страны региона осознали опасность происходящего. Багдадский саммит ясно продемонстрировал стремление арабов вернуть Ирак в арабскую семью и «шиитское» руководство Ирака на него откликнулось. Саудовская Аравия после долгого перерыва открыла свое посольство в Багдаде. Иран стремится наладить отношения с революционным Египтом и восстановить прежние отношения с «ХАМАС». И даже Израиль, который прежде громко артикулировал идею моноэтнического государства, заметно снизил риторику по этому вопросу и стал менять свое отношение к режиму Асада.
Об этом же свидетельствуют и изменение позиций противоборствующих в Сирии сторон и стран региона в отношении сирийского кризиса и большая осторожность их подходов к его разрешению. Это, конечно, не означает, что режиму Асада удалось запугать своих противников в регионе угрозой конфессиональной войны. Скорее, наоборот. Невиданное прежде единство арабов, их международных и региональных союзников в отношении сирийского кризиса, показывает, что они намерены добиваться устранения режима Асада. Однако делают они это крайне осторожно, чтобы не дать Асаду и его окружению возможность использовать конфессиональную карту в качестве своего последнего козыря и разжечь в Сирии и Леванте, в целом, конфессиональную войну.
От того, как будет разрешен сирийский кризис, во многом зависит насколько успешными окажутся действия стран региона в борьбе с угрозой конфессионального сепаратизма и сохранением подлинных целей арабских революций.