Армия и арабские революции на Ближнем Востоке(продолжение)
Владимир Ахмедов
Особенности политики властей по установлению контроля над армией
Одними из наиболее распространенных средств контроля над вооруженными силами являлись индивидуальное материальное стимулирование военных и финансовая поддержка армии в целом.
Удовлетворение корпоративных потребностей армии и личных интересов высшего командного состава имело целью сформировать устойчивую материальную заинтересованность внутри военной элиты в сохранении правящего режима. Все арабские руководители хорошо знали, что слабая и голодная армия не будет поддерживать режим. Поэтому они не жалели на нее средств, отдавая военным значительную часть национального бюджета. Как правило, расходы на оборону в ключевых государствах Арабского Востока составляли до 1/3 бюджета страны.
К косвенным формам удовлетворения корпоративных интересов военных можно отнести крупные затраты государства на приобретение современных систем вооружения. Подобные закупки производились не столько в целях укрепления национальной обороны и безопасности, сколько в интересах отдельных представителей военной элиты и были призваны удовлетворить самолюбие арабских лидеров, поддержать национальный престиж, продемонстрировать военную силу соседям по региону. Характерным примером этого могли служить арабские монархии Персидского залива.
В 2000-е гг. ведущие арабские монархии Персидского залива - Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ тратили на закупку вооружений в среднем около 10% ВВП, что составляло в стоимостном выражении $21,4 и $2,7 млрд. В соответствии с действовавшими контрактами на поставку оружия в Оман, Саудовскую Аравию, Кувейт и ОАЭ совокупные затраты этих государств на импорт оружия только в 2007 г. составили около $60 млрд. Как и прежде, лидирующие позиции занимала Саудовская Аравия. В 2006 г. королевство заключило контракт на поставку 72 боевых самолетов (Euro fighter Typhoon) на сумму в $11 млрд., а в дальнейшем планировало затратить свыше $50 млрд. на закупку ракетного вооружения, боевых вертолетов и танков.
Во многих арабских странах устанавливались особые формы контроля над армией. Наиболее общей формой такого контроля служило увеличение служб безопасности и создание т.н. «параллельных» военных ведомств. Наряду с выполнением задач по обеспечению безопасности, спецслужбы зачастую имели большое влияние на главу государства в определении политики режима. Таким образом, роль специальных служб и органов безопасности в общественно-политической жизни арабских стран стала постепенно приобретать особую значимость, в т.ч. и с точки зрения усилий власти по деполитизации национальных вооруженных сил. В то же время возможности арабских спецслужб были ограничены, если речь шла о подавлении крупного антиправительственного мятежа в регулярных армейских частях или массовых народных выступлений против власти. Как правило, гражданские политики избегали использования регулярных частей в разрешении внутренних конфликтов, справедливо опасаясь, что в условиях многоконфессионального общества это может привести к расколу армии и подрыву опоры власти. К тому же для обеспечения внутренней безопасности требовались специальная техника и оборудование, особые профессиональные навыки, которыми регулярные армейские части не владели.
Поэтому на рубеже 1970-1980-х гг. в большинстве стран региона регулярная армия постепенно разделяла свою прежнюю функцию контроля над внутриполитической обстановкой в стране с «параллельными» воинскими формированиями. Как правило, они были тесно связаны с режимом общинными и этноконфессиональными узами и интересами. Личный состав этих элитных войск подвергался усиленной идеологической обработке и имел значительно больше привилегий, чем в обычных службах безопасности и регулярных армейских частях. Характерной особенностью «параллельных» войск являлось то, что они могли быть использованы, скорее, для подавления внутренних беспорядков, чем для защиты государства от внешнего противника.
В Саудовской Аравии «параллельные» войска были представлены национальной гвардией. По своей численности (3 механизированные бригады, 5 пехотных бригад) она была практически равна регулярной армии (3 бронетанковые бригады, 5 механизированных бригад, одна воздушно-десантная). «Параллельные» войска имели ряд отличительных особенностей. Как правило, у них была самостоятельная командная структура. В той же Саудовской Аравии армия и Национальная гвардия находились под контролем различных принцев.
Национальная гвардия подчинялась непосредственно монарху до 1962 г., когда король Фейсал назначил ее командующим наследного принца Абдаллу. Наряду с Национальной гвардией, в КСА действовали Специальные силы безопасности, подчинявшиеся непосредственно министру внутренних дел принцу Наифу. «Параллельные» войска были укомплектованы выходцами из тех групп населения, которых лидеры считали наиболее лояльными и преданными. Национальная гвардия в Саудовской Аравии обычно рассматривалась как «племенная сила», сформированная, в отличие от обычных армейских подразделений, исключительно по родоплеменному принципу из племен, лояльных правящей династии. «Параллельные» войска дислоцировались в местах, наиболее «чувствительных» с точки зрения обеспечения безопасности режима.
Важным инструментом политического контроля над всеми силовыми структурами государства являлась кадровая политика арабских лидеров. Основной ее целью было использование разнообразных методов управления кадрами с тем, чтобы исключить малейшую возможность возникновения в вооруженных силах оппозиции, способной подорвать власть. В основе таких кадровых перемещений лежали не профессиональные качества офицера, а родственные связи и принцип личной преданности. В Сирии весь высший командный состав армии и спецслужб состоял из членов правящей ПАСВ. Они подчинялись не только своему военному руководству, но и партийному в лице самостоятельного военного отдела партии. В основу ротации кадров был положен принцип не меритократии, а политической целесообразности. В армии и спецслужбах происходила частая ротация старших командиров с тем, чтобы не допустить формирования вокруг них групп единомышленников. В Египте бывший президент X.Мубарак жестко пресекал любые попытки отдельных представителей высшего военного командования чрезмерно усилить собственное влияние. Для упрочения своего контроля над армией он продолжил начатую А.Садатом практику регулярного тасования военных кадров высшего звена.
В целом арабские правительства много сделали для предотвращения открытого вмешательства военных в политическую жизнь своих стран и сохранения достигнутого уровня военно-гражданских отношений. Тот факт, что в ключевых странах Арабского Востока - Египте, Сирии и Ираке - после 1970-х гг. не происходили военные перевороты, может свидетельствовать об эффективности такой политики и наличии достаточно широкого диапазона техники выстраивания отношений власти с военными.
Продолжение следует.
Статья написана для Сборника статей "Ближний Восток, арабское пробуждение и Россия: что дальше?" (под редакцией В.В. Наумкина), М., ИВ РАН, ИСАА при МГУ, 2012 г.
Особенности политики властей по установлению контроля над армией
Одними из наиболее распространенных средств контроля над вооруженными силами являлись индивидуальное материальное стимулирование военных и финансовая поддержка армии в целом.
Удовлетворение корпоративных потребностей армии и личных интересов высшего командного состава имело целью сформировать устойчивую материальную заинтересованность внутри военной элиты в сохранении правящего режима. Все арабские руководители хорошо знали, что слабая и голодная армия не будет поддерживать режим. Поэтому они не жалели на нее средств, отдавая военным значительную часть национального бюджета. Как правило, расходы на оборону в ключевых государствах Арабского Востока составляли до 1/3 бюджета страны.
К косвенным формам удовлетворения корпоративных интересов военных можно отнести крупные затраты государства на приобретение современных систем вооружения. Подобные закупки производились не столько в целях укрепления национальной обороны и безопасности, сколько в интересах отдельных представителей военной элиты и были призваны удовлетворить самолюбие арабских лидеров, поддержать национальный престиж, продемонстрировать военную силу соседям по региону. Характерным примером этого могли служить арабские монархии Персидского залива.
В 2000-е гг. ведущие арабские монархии Персидского залива - Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ тратили на закупку вооружений в среднем около 10% ВВП, что составляло в стоимостном выражении $21,4 и $2,7 млрд. В соответствии с действовавшими контрактами на поставку оружия в Оман, Саудовскую Аравию, Кувейт и ОАЭ совокупные затраты этих государств на импорт оружия только в 2007 г. составили около $60 млрд. Как и прежде, лидирующие позиции занимала Саудовская Аравия. В 2006 г. королевство заключило контракт на поставку 72 боевых самолетов (Euro fighter Typhoon) на сумму в $11 млрд., а в дальнейшем планировало затратить свыше $50 млрд. на закупку ракетного вооружения, боевых вертолетов и танков.
Во многих арабских странах устанавливались особые формы контроля над армией. Наиболее общей формой такого контроля служило увеличение служб безопасности и создание т.н. «параллельных» военных ведомств. Наряду с выполнением задач по обеспечению безопасности, спецслужбы зачастую имели большое влияние на главу государства в определении политики режима. Таким образом, роль специальных служб и органов безопасности в общественно-политической жизни арабских стран стала постепенно приобретать особую значимость, в т.ч. и с точки зрения усилий власти по деполитизации национальных вооруженных сил. В то же время возможности арабских спецслужб были ограничены, если речь шла о подавлении крупного антиправительственного мятежа в регулярных армейских частях или массовых народных выступлений против власти. Как правило, гражданские политики избегали использования регулярных частей в разрешении внутренних конфликтов, справедливо опасаясь, что в условиях многоконфессионального общества это может привести к расколу армии и подрыву опоры власти. К тому же для обеспечения внутренней безопасности требовались специальная техника и оборудование, особые профессиональные навыки, которыми регулярные армейские части не владели.
Поэтому на рубеже 1970-1980-х гг. в большинстве стран региона регулярная армия постепенно разделяла свою прежнюю функцию контроля над внутриполитической обстановкой в стране с «параллельными» воинскими формированиями. Как правило, они были тесно связаны с режимом общинными и этноконфессиональными узами и интересами. Личный состав этих элитных войск подвергался усиленной идеологической обработке и имел значительно больше привилегий, чем в обычных службах безопасности и регулярных армейских частях. Характерной особенностью «параллельных» войск являлось то, что они могли быть использованы, скорее, для подавления внутренних беспорядков, чем для защиты государства от внешнего противника.
В Саудовской Аравии «параллельные» войска были представлены национальной гвардией. По своей численности (3 механизированные бригады, 5 пехотных бригад) она была практически равна регулярной армии (3 бронетанковые бригады, 5 механизированных бригад, одна воздушно-десантная). «Параллельные» войска имели ряд отличительных особенностей. Как правило, у них была самостоятельная командная структура. В той же Саудовской Аравии армия и Национальная гвардия находились под контролем различных принцев.
Национальная гвардия подчинялась непосредственно монарху до 1962 г., когда король Фейсал назначил ее командующим наследного принца Абдаллу. Наряду с Национальной гвардией, в КСА действовали Специальные силы безопасности, подчинявшиеся непосредственно министру внутренних дел принцу Наифу. «Параллельные» войска были укомплектованы выходцами из тех групп населения, которых лидеры считали наиболее лояльными и преданными. Национальная гвардия в Саудовской Аравии обычно рассматривалась как «племенная сила», сформированная, в отличие от обычных армейских подразделений, исключительно по родоплеменному принципу из племен, лояльных правящей династии. «Параллельные» войска дислоцировались в местах, наиболее «чувствительных» с точки зрения обеспечения безопасности режима.
Важным инструментом политического контроля над всеми силовыми структурами государства являлась кадровая политика арабских лидеров. Основной ее целью было использование разнообразных методов управления кадрами с тем, чтобы исключить малейшую возможность возникновения в вооруженных силах оппозиции, способной подорвать власть. В основе таких кадровых перемещений лежали не профессиональные качества офицера, а родственные связи и принцип личной преданности. В Сирии весь высший командный состав армии и спецслужб состоял из членов правящей ПАСВ. Они подчинялись не только своему военному руководству, но и партийному в лице самостоятельного военного отдела партии. В основу ротации кадров был положен принцип не меритократии, а политической целесообразности. В армии и спецслужбах происходила частая ротация старших командиров с тем, чтобы не допустить формирования вокруг них групп единомышленников. В Египте бывший президент X.Мубарак жестко пресекал любые попытки отдельных представителей высшего военного командования чрезмерно усилить собственное влияние. Для упрочения своего контроля над армией он продолжил начатую А.Садатом практику регулярного тасования военных кадров высшего звена.
В целом арабские правительства много сделали для предотвращения открытого вмешательства военных в политическую жизнь своих стран и сохранения достигнутого уровня военно-гражданских отношений. Тот факт, что в ключевых странах Арабского Востока - Египте, Сирии и Ираке - после 1970-х гг. не происходили военные перевороты, может свидетельствовать об эффективности такой политики и наличии достаточно широкого диапазона техники выстраивания отношений власти с военными.
Продолжение следует.
Статья написана для Сборника статей "Ближний Восток, арабское пробуждение и Россия: что дальше?" (под редакцией В.В. Наумкина), М., ИВ РАН, ИСАА при МГУ, 2012 г.