На Башне
Сидят, слева направо: Анна Минцлова, Вячеслав Иванов, Михаил Кузмин
Стоят, слева направо: Лидия Иванова, Евгения Герцык, Константин Шварсалон, Мария Замятнина, Вера Шварсалон
На этой уникальной фотографии 1908 г. запечатлён период истории Башни, связанный с именем оккультистки и антропософки Анны Рудольфовны Минцловой. С ней чета Ивановых познакомилась ещё в ноябре 1906 г. После смерти Лидии Дмитриевны Зиновьевой-Аннибал 17 октября 1907 г. Минцлова выступает в качестве посредницы между Вячеславом Ивановым и его покойной женой, видения которой стали посещать поэта с 25 декабря того же года. Общение Иванова с Минцловой было особенно тесным до лета 1908 г. и, несмотря на наметившийся тогда разлад, продолжалось вплоть до её загадочного исчезновения в августе 1910 г. Влиянию Минцловой подвергся и живший в то время у Иванова Михаил Кузмин, что засвидетельствовано его дневниковыми записями и стихами конца 1907 - начала 1908 г. О царившей на Башне напряжённой мистической атмосфере можно составить представление по сохранившихся описаниям видений, которые посещали в этот период её обитателей.
Иванов в письмах Минцловой от 16, 21 и 25 января 1908 г.
В пору полночной, нашей с Вами молитвы, вижу Вас, молящуюся, и Её; обе Вы у края отвесного обрыва. Снизу вьётся к Вам белая тропа, из огромной глубины, и по тропе восхожу я, охраняемый Ангелом, который помогает мне одолевать отвесные круги, преграждающие путь. И вот обе вы восклицаете: «Свободен». И то же говорит, если не ошибаюсь, Тот, чьё лицо покрыто, здесь же, на высоте присутствующий. И я уже, коленопреклонённый, молюсь у самого края обрыва, и чтобы голова у меня не закружилась при виде глубины, на лицо моё наброшен покров. Во время молитвы нашей втроём и курений, она встретила меня нежно и радостно, но с глазами, полными слёз. На голове было у неё белое покрывало. Она сказала, что не долго быть нам разлучёнными, что Она возьмёт меня за руку. Трижды она приложила пальцы к моим ушам, чтобы я слышал далёкое пение. Она передала в мою правую руку крест-посох, который был справа от Неё… Во время этой молитвы казалось мне, что крылатый ангел с покрытым лицом держит хрустальную чашу с горящим пламенем, а она с воздетыми к небу руками молится… Любимый учитель, в час полночной молитвы вижу Вас на коленях, по левую сторону, в белой одежде и с аметистового цвета омофором на плечах; пред Вами золотой столп. Л<идия> стоит справа в малиново-красной одежде, переменяющейся в тёмно-фиолетовую; в руках у Неё лилия и алые розы, и конец золотой цепи, переходящей в тонкую золотую сеть, окружающую коленопреклонённого меня, одетого в белую одежду.
(Геннадий Обатнин. Иванов-мистик. Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907-1919). М., 2000. С. 40-42)
Кузмин в дневниковой записи от 31 января 1908 г.
В большой комнате, вмещающей человек 50, много людей, в розовых платьях, но неясных и неузнаваемых по лицам - туманный сонм. На кресле, спинкою к единствен<ному> окну, где виделось прозрачно-синее ночное небо, сидит ясно видимая Л<идия> Дм<итриевна Зиновьева-Аннибал> в уборе и платье византийских императриц, лоб, уши и часть щёк и горло закрыты тяжёлым золотым шитьём; сидит неподвижно, но с открытыми живыми глазами и живыми красками лица, хотя известно, что она - ушедшая. Перед креслом пустое пространство, выходящие на которое становятся ясно видными, смутный, колеблющийся сонм людей по сторонам. Известно, что кто-то должен кадить. На ясное место из толпы быстро выходит Виктор в мундире с тесаком у пояса. Голос Вячеслава из толпы: «Не трогайте ладана, не Вы должны это делать». Л. Дм., не двигаясь, громко: «Оставь, Вячеслав, это всё равно». Тут кусок ладана, около которого положены небольшие нож и молоток, сам падает на пол и рассыпается золотыми опилками, в которых - несколько золотых колосьев. Наумов подымает не горевшую и без ладана кадильницу, из которой вдруг струится клубами дым, наполнивший облаками весь покой, и сильный запах ладана. Вячеслав же, выйдя на середину, горстями берёт золотой песок и колосья, а Л. Дм. подымается на креслах, причём оказывается такой огромной, что скрывает всё окно и всех превосходит ростом. Всё время густой розовый сумрак. Проснулся я, ещё долго и ясно слыша запах ладана, всё время медитации и потом.
(Н.А. Богомолов. Русская литература начала ХХ века и оккультизм. М., 1999. С. 151)