Дискурс расового родства англичан с индусами в колониальной Индии
Из следующей цитаты видно, что, вопреки общераспространённому заблуждению, даже в самый разгар английского колониального господства в Индии в кругах колонизаторов имели довольно широкое распространение идеи расового родства с колонизованными.
The British presence in the subcontinent could now be cast as a rerun several millennia later of a similar script, but a script that hoped to have a different ending. The British could now present themselves as a second wave of Aryans, again bringing a superior language and civilization to the racial descendants of the same natives their forefathers had attempted to elevate so many centuries earlier. Henry Sumner Maine made no bones about the fact "that the government of India by the English has been rendered appreciably easier by the discoveries which have brought home to the educated of both races the common Aryan parentage of Englishman and Hindoo".
The headmaster of Marlborough wrote in 1870 that "in coming to Hindostan with our advanced civilization, we were returning home with splendid gifts, to visit a member of one common family". A few years earlier, one J. Wilson insisted that "what has taken place since the commencement of the British Government in India is only a reunion . . . of the members of the same great family." Muller himself (1847) had earlier expressed that "it is curious to see how the descendants of the same race, to which the first conquerors and masters of India belonged, return . . . to accomplish the glorious work of civilization, which had been left unfinished by their Arian bretheren".
As H. S. Newman was quick to point out: "Once in the end of aeons they meet, and the Aryan of the west rules the Aryan of the east". Farrer (1870), referring to the "common ancestors from whose loins we both alike are sprung," compared the reunion of offspring to that of Esau and Jacob. According to this association, "from the womb it had been prophesied respecting them that the elder should serve the younger". Clearly, the Aryan connection could turn out to be a politically shrewd card to play because "in thus honouring our Aryan forerunners in India we shall both honour ourselves and make the most direct and effective appeal to Indian loyalty".
The Aryan connection proved useful on a variety of occasions and in a variety of sometimes conflicting ways. Devendraswarup, a historian of the colonial period, argues that after the British were shaken by the Great Revolt of 1857, certain individuals suddenly found reason to stress their common Aryan bond with the Brahmanas where others had previously shunned it. Since the Brahmanas were preponderant in the Bengal Native Infantry, which had taken part in the revolt, there were those among the British who conveniently began to propagate discourses of Aryan kinship in the hope of cultivating a sense of identification and allegiance with them.
Samuel Laing held that the "two races so long separated meet once more. . . . The younger brother has become the stronger, and takes his place as the head and protector of the family. . . . We are here . . . on a sacred mission, to stretch out the right hand of aid to our weaker brother, who once far outstripped us, but has now fallen behind in the race".
Британское присутствие на субконтиненте теперь [после открытия индоевропейской семьи языков] могло быть представлено как повторение спустя несколько столетий похожего сценария, но с надеждой, что конец у него на этот раз будет иной. Британцы теперь могли представлять себя второй волной арийцев, вновь приносящей более высокий язык и культуру расовым потомкам тех же аборигенов, которых их пращуры пытались цивилизовать так много столетий назад. Генри Самнер Мейн заявлял напрямую, что «управлять Индией англичанам стало гораздо легче благодаря открытиям, которые довели до сведения образованных представителей обоих народов общее арийское происхождение англичанина и индуса».
Директор школы Мальборо писал в 1870 г., что, «прибывая в Индостан с нашей высокой цивилизацией, мы возвращались домой с великолепными дарами, чтобы посетить члена нашей общей семьи». Несколькими годами позже некто Дж. Уилсон настаивал: «то, что имело место со времени начала британского правления в Индии, является лишь встречей… членов одной большой семьи». Сам Мюллер ранее (в 1847 г.) говорил, что ему «любопытно наблюдать, как потомки одного народа, к которому принадлежали первые покорители и правители Индии, возвращаются,… чтобы завершить великое дело цивилизации, оставленное незаконченным их арийскими собратьями».
Как не замедлил отметить Х. С. Ньюман, «Однажды по прошествии веков они встречаются, и ариец запада правит арийцем востока». Фаррер (в 1870 г.), ссылаясь на «общих предков, из чьих чресл мы с ними происходим», сравнивал встречу отпрысков со встречей Исава и Иакова. Согласно этой ассоциации, «из утробы им было предсказано, что старший будет служить младшему». Очевидно, что арийское родство могло оказаться политической картой, которую было разумно разыграть, потому что, «чтя таким образом наших арийских предшественников в Индии, мы чтим себя и самым прямым и действенным способом взываем к лояльности индусов».
Арийское родство оказалось полезным в ряде случаев и иногда противоречивым образом. Историк колониального периода Девендрасваруп утверждает, что после того, как британцы были потрясены Великим восстанием 1857 г., некоторые из них внезапно сочли разумным подчёркивать свою связь с брахманами, признавать которую другие ранее избегали. Поскольку брахманы преобладали в туземной бенгальской пехоте, принявшей участие в восстании, среди британцев оказались люди, которые нашли удобным начать пропаганду арийского родства в надежде пробудить у них чувство общности и преданности.
Сэмюэль Лейнг утверждал, что «два народа, столь давно разделённые, вновь встретились… Младший брат стал более сильным и занимает своё место главы и защитника семьи… Мы находимся здесь… со священной миссией протянуть правую руку помощи нашему более слабому брату, который раньше нас превосходил, но теперь отстал в гонке».
Edwin Bryant. The Quest for the Origins of Vedic Culture. Oxford, 2001. P. 26-28
The British presence in the subcontinent could now be cast as a rerun several millennia later of a similar script, but a script that hoped to have a different ending. The British could now present themselves as a second wave of Aryans, again bringing a superior language and civilization to the racial descendants of the same natives their forefathers had attempted to elevate so many centuries earlier. Henry Sumner Maine made no bones about the fact "that the government of India by the English has been rendered appreciably easier by the discoveries which have brought home to the educated of both races the common Aryan parentage of Englishman and Hindoo".
The headmaster of Marlborough wrote in 1870 that "in coming to Hindostan with our advanced civilization, we were returning home with splendid gifts, to visit a member of one common family". A few years earlier, one J. Wilson insisted that "what has taken place since the commencement of the British Government in India is only a reunion . . . of the members of the same great family." Muller himself (1847) had earlier expressed that "it is curious to see how the descendants of the same race, to which the first conquerors and masters of India belonged, return . . . to accomplish the glorious work of civilization, which had been left unfinished by their Arian bretheren".
As H. S. Newman was quick to point out: "Once in the end of aeons they meet, and the Aryan of the west rules the Aryan of the east". Farrer (1870), referring to the "common ancestors from whose loins we both alike are sprung," compared the reunion of offspring to that of Esau and Jacob. According to this association, "from the womb it had been prophesied respecting them that the elder should serve the younger". Clearly, the Aryan connection could turn out to be a politically shrewd card to play because "in thus honouring our Aryan forerunners in India we shall both honour ourselves and make the most direct and effective appeal to Indian loyalty".
The Aryan connection proved useful on a variety of occasions and in a variety of sometimes conflicting ways. Devendraswarup, a historian of the colonial period, argues that after the British were shaken by the Great Revolt of 1857, certain individuals suddenly found reason to stress their common Aryan bond with the Brahmanas where others had previously shunned it. Since the Brahmanas were preponderant in the Bengal Native Infantry, which had taken part in the revolt, there were those among the British who conveniently began to propagate discourses of Aryan kinship in the hope of cultivating a sense of identification and allegiance with them.
Samuel Laing held that the "two races so long separated meet once more. . . . The younger brother has become the stronger, and takes his place as the head and protector of the family. . . . We are here . . . on a sacred mission, to stretch out the right hand of aid to our weaker brother, who once far outstripped us, but has now fallen behind in the race".
Британское присутствие на субконтиненте теперь [после открытия индоевропейской семьи языков] могло быть представлено как повторение спустя несколько столетий похожего сценария, но с надеждой, что конец у него на этот раз будет иной. Британцы теперь могли представлять себя второй волной арийцев, вновь приносящей более высокий язык и культуру расовым потомкам тех же аборигенов, которых их пращуры пытались цивилизовать так много столетий назад. Генри Самнер Мейн заявлял напрямую, что «управлять Индией англичанам стало гораздо легче благодаря открытиям, которые довели до сведения образованных представителей обоих народов общее арийское происхождение англичанина и индуса».
Директор школы Мальборо писал в 1870 г., что, «прибывая в Индостан с нашей высокой цивилизацией, мы возвращались домой с великолепными дарами, чтобы посетить члена нашей общей семьи». Несколькими годами позже некто Дж. Уилсон настаивал: «то, что имело место со времени начала британского правления в Индии, является лишь встречей… членов одной большой семьи». Сам Мюллер ранее (в 1847 г.) говорил, что ему «любопытно наблюдать, как потомки одного народа, к которому принадлежали первые покорители и правители Индии, возвращаются,… чтобы завершить великое дело цивилизации, оставленное незаконченным их арийскими собратьями».
Как не замедлил отметить Х. С. Ньюман, «Однажды по прошествии веков они встречаются, и ариец запада правит арийцем востока». Фаррер (в 1870 г.), ссылаясь на «общих предков, из чьих чресл мы с ними происходим», сравнивал встречу отпрысков со встречей Исава и Иакова. Согласно этой ассоциации, «из утробы им было предсказано, что старший будет служить младшему». Очевидно, что арийское родство могло оказаться политической картой, которую было разумно разыграть, потому что, «чтя таким образом наших арийских предшественников в Индии, мы чтим себя и самым прямым и действенным способом взываем к лояльности индусов».
Арийское родство оказалось полезным в ряде случаев и иногда противоречивым образом. Историк колониального периода Девендрасваруп утверждает, что после того, как британцы были потрясены Великим восстанием 1857 г., некоторые из них внезапно сочли разумным подчёркивать свою связь с брахманами, признавать которую другие ранее избегали. Поскольку брахманы преобладали в туземной бенгальской пехоте, принявшей участие в восстании, среди британцев оказались люди, которые нашли удобным начать пропаганду арийского родства в надежде пробудить у них чувство общности и преданности.
Сэмюэль Лейнг утверждал, что «два народа, столь давно разделённые, вновь встретились… Младший брат стал более сильным и занимает своё место главы и защитника семьи… Мы находимся здесь… со священной миссией протянуть правую руку помощи нашему более слабому брату, который раньше нас превосходил, но теперь отстал в гонке».
Edwin Bryant. The Quest for the Origins of Vedic Culture. Oxford, 2001. P. 26-28