«Где тут доклад товарища Ширвиндта?»
85 лет назад, 7 июня 1927 г., группа белых террористов во главе с капитаном Виктором Ларионовым взорвала Ленинградский центральный партийный клуб.
Виктор Ларионов (1897 - после 1984)
Виктор Александрович Ларионов родился в Санкт-Петербурге, в 1916 г. окончил гимназию, в 1917 г. поступил в Константиновское артиллерийское училище. В ноябре того же года вместе с другими юнкерами выехал на Дон, где поступил артиллеристом в Добровольческую армию. Принимал участие в Первом и Втором Кубанских походах и в Походе на Москву. Произведён в капитаны. Командовал батареей в составе Артиллерийской бригады генерала Маркова. Был дважды тяжело ранен. Во время отступления белых из Новороссийска эвакуирован в Крым. Там записался в Конно-артиллерийский взвод при конвое генерала Кутепова, принимал участие в наступлении в Северной Таврии. После эвакуации из Крыма в Галлиполийском лагере назначен командиром Офицерского взвода конвоя генерала Кутепова. В 1921 г. перебрался к родственникам в Финляндию, где стал активным деятелем РОВС.
Весной 1927 г. выяснилось, что организация «Трест», на сотрудничество с которой РОВС в предыдущие годы возлагал большие надежды, является провокацией ГПУ. В связи с этим было принято решение активизировать террористическую борьбу на советской территории. С этой целью Кутепов создаёт внутри РОВС Союз национальных террористов. Виктор Ларионов вступает в его ряды и возглавляет одну из троек, направляемых в СССР для совершения терактов. Помимо Ларионова в тройку входят двадцатилетние выпускники русской гимназии в Гельсингфорсе Сергей Соловьёв и Дмитрий Мономахов.
Создатель Союза национальных террористов генерал Кутепов
В ночь на 1 июня 1927 г. тройка Ларионова пересекла финско-советскую границу по реке Сестре. Под посёлком Левашово был устроен базовый лагерь. После нескольких поездок в Ленинград в качестве цели был выбран Ленинградский центральный партклуб на набережной реки Мойки, 59. Вечером 7 июня Ларионов с соратниками забросали заседавших там коммунистов гранатами и вернулись на территорию Финляндии. В своей книге «Боевая вылазка в СССР. Записки организатора взрыва Ленинградского центрального партклуба», изданной в Париже в 1931 г., Ларионов так описывал эту акцию:
Поднимаемся наверх, идем по коридору, видим в конце коридора зал с
буфетной стойкой и далее - вход в коммунистическое общежитие.
Из-за стойки выходит какая-то сухощавая молодая женщина и идет нам
навстречу. Я с портфелем под мышкой, вежливо расшаркиваюсь:
- Доклад товарища Ширвиндта?
- Дверь направо...
- Очень благодарен, товарищ...
Тяжелая, почти до потолка, дубовая дверь... Как сейчас помню медную
граненую ручку... Кругом роскошь дворца.
Нет ни страха, ни отчаяния, ни замирания сердца... Впечатление
такое, точно я на обыкновенной, спокойной неторопливой работе...
Дверь распахнута. Я одну-две секунды стою на пороге и осматриваю
зал. Десятка три голов на звук отворяемой двери повернулись в мою
сторону... Бородка тов. Ширвиндта а-ля Троцкий склонилась над
бумагами... Столик президиума - посреди комнаты... Вдоль стен - ряды
лиц, слившихся в одно чудовище со многими глазами... На стене
«Ильич» и прочие «великие». Шкапы с книгами. Вот все, что я увидел
за эти одну-две секунды...
Закрываю за нами дверь...
Я говорю моим друзьям одно слово: «можно», и сжимаю тонкостенный
баллон в руке...
Секунду Димитрий и Сергей возятся на полу над портфелями, спокойно и
деловито снимая последние предохранители с гранат...
Распахиваю дверь для отступления... Сергей размахивается и
отскакивает за угол. Я отскакиваю вслед за ним... Бомба пропищала...
и замолкла. Еще секунда тишины, и вдруг страшный нечеловеческий
крик:
- А... а... а... а... Бомба!..
Я, как автомат, кинул баллон в сторону буфета и общежития и побежал
по лестнице... На площадке мне ударило по ушам, по спине, по затылку
звоном тысячи разбитых одним ударом стекол: это Дима метнул свою
гранату.
Сбегаю по лестнице...
По всему дому несутся дикие крики, шуршание бегущих ног и писк,
такой писк - как если бы тысячи крыс и мышей попали под гигантский
пресс...
В прихожей-вестибюле с дико вытаращенными глазами подбегает ко мне
тов. Брекс.
- Товарищ, что случилось? Что случилось? - еле выдавливает она из
себя...
- Взорвалась адская машина, бегите в милицию и в ГПУ - живо! - кричу
на нее командным голосом.
Она выбегает за дверь и дико вопит на Мойку:
- Милиция!!! Милиция-а-а!..
Сергея уже нет в вестибюле. Я ерошу волосы на голове - для
выскакивания на улицу в качестве пострадавшего коммуниста, кепка
смята и положена в карман, пальто-плащ бросаю в клубе. Жду Диму...
Второй баллон в руке наготове.
Секунда... вторая... третья...
Медленно сходит Дима... Рука - у немного окровавленного лба; лицо,
однако, непроницаемо-спокойно. Не торопясь, он подходит к вешалке,
снимает свой плащ и надевает его в рукава...
- Ты с ума сошел... скорее… живо!.. - кричу ему и кидаю баллон через
его голову на лестницу.
Звон разбитого стекла... и струйки зеленого дымка поднимаются выше и
выше - это смерть.
Наконец мы на улице. Направо к Кирпичному - одинокие фигуры, налево
от Невского бежит народ кучей, а впереди, шагах в тридцати-сорока от
нас милиционеры - два, три, четыре - сейчас уже не скажу.
В эту минуту все плавало в каком-то тумане... Уже не говорил, а
кричал мой внутренний голос: «Иди навстречу прямо к ним!..»
Я побежал навстречу милиции, размахивал руками. Дима бежал за мной.
Какой-то человек выскочил за нами из двери клуба - весь осыпанный
штукатуркой, как мукой, обогнал нас и кричал впереди:
- У... у... у... у!..
- Что вы здесь смотрите? - закричал я на советскую милицию. - Там
кидают бомбы, масса раненых... Бегите скорее... Кареты скорой
помощи... Живо!!!
Лица милиционеров бледны и испуганы, они бегом устремились в
Партклуб.
Мы с Димой смешиваемся с толпой, где быстрым шагом, где бегом
устремляемся через Невский, на Морскую к арке Главного Штаба... На
Невском я замечаю рукоятку маузера, вылезшего у меня на животе из
прорезов между пуговицами на френче. Запихиваю маузер поглубже,
достаю из кармана кепку и набавляю шаг.
Из-под арки Главного Штаба, как ангел-хранитель, выплывает извозчик.
Хорошая, крепкая лошадка - редкое исключение. У ваньки открытое,
добродушное русское лицо.
- На Круговой вокзал!
- Два с полтиной положите?
- Бери три, только поезжай скорее!..
Современный вид здания на Мойке, 59
Из всех направленных Кутеповым в 1927 г. троек вернуться живыми из Совдепии удалось лишь тройке Ларионова, остальные погибли в стычках с чекистами. По требованию советских властей Ларионов был в сентябре 1927 г. выслан из Финляндии во Францию.
В середине 1930-х гг. Виктор Ларионов основал военизированную молодёжную организацию «Белая идея», которая ставила своей целью воспитание белых борцов нового поколения, «появление в будущей борьбе воина - политического инструктора, несущего не только меч и огонь, но и творческую одухотворенную идею, суровость, закаленность, дисциплинированность солдата, соединенную с энтузиазмом, монашеским экстазом революционера» (газета «Наш путь», 1938, № 3). В 1937 г. «Белая идея» присоединилась к Русской Фашистской Партии.
В 1938 г., после прихода к власти во Франции социалистов, Ларионов за свою антисоветскую деятельность был выслан в Германию. В Берлине стал сотрудником русской газеты «Новое слово». В 1939 г. возглавил Национальную организацию русской молодёжи, объединившую все русские молодёжные организации Третьего Рейха. В годы войны жил в Смоленске, бывшем неофициальной столицей освобождённой от большевиков России. В конце 1944 г. стал офицером для особых поручений (разведка и контрразведка) КОНР. После войны жил в Западной Германии, печатался по вопросам истории русского освободительного движения. В 1984 г. опубликовал во Франкфурте-на-Майне свою книгу «Последние юнкера».
Господь, успокой меня смертью,
Убей. Или благослови
Над этой запекшейся твердью
Ударить в набаты крови.
И гнев Твой, клокочуще-знойный,
На трупные души пролей!
Такие враги - недостойны
Ни нашей любви, ни Твоей.
Иван Савин
1926 г.
Виктор Ларионов (1897 - после 1984)
Виктор Александрович Ларионов родился в Санкт-Петербурге, в 1916 г. окончил гимназию, в 1917 г. поступил в Константиновское артиллерийское училище. В ноябре того же года вместе с другими юнкерами выехал на Дон, где поступил артиллеристом в Добровольческую армию. Принимал участие в Первом и Втором Кубанских походах и в Походе на Москву. Произведён в капитаны. Командовал батареей в составе Артиллерийской бригады генерала Маркова. Был дважды тяжело ранен. Во время отступления белых из Новороссийска эвакуирован в Крым. Там записался в Конно-артиллерийский взвод при конвое генерала Кутепова, принимал участие в наступлении в Северной Таврии. После эвакуации из Крыма в Галлиполийском лагере назначен командиром Офицерского взвода конвоя генерала Кутепова. В 1921 г. перебрался к родственникам в Финляндию, где стал активным деятелем РОВС.
Весной 1927 г. выяснилось, что организация «Трест», на сотрудничество с которой РОВС в предыдущие годы возлагал большие надежды, является провокацией ГПУ. В связи с этим было принято решение активизировать террористическую борьбу на советской территории. С этой целью Кутепов создаёт внутри РОВС Союз национальных террористов. Виктор Ларионов вступает в его ряды и возглавляет одну из троек, направляемых в СССР для совершения терактов. Помимо Ларионова в тройку входят двадцатилетние выпускники русской гимназии в Гельсингфорсе Сергей Соловьёв и Дмитрий Мономахов.
Создатель Союза национальных террористов генерал Кутепов
В ночь на 1 июня 1927 г. тройка Ларионова пересекла финско-советскую границу по реке Сестре. Под посёлком Левашово был устроен базовый лагерь. После нескольких поездок в Ленинград в качестве цели был выбран Ленинградский центральный партклуб на набережной реки Мойки, 59. Вечером 7 июня Ларионов с соратниками забросали заседавших там коммунистов гранатами и вернулись на территорию Финляндии. В своей книге «Боевая вылазка в СССР. Записки организатора взрыва Ленинградского центрального партклуба», изданной в Париже в 1931 г., Ларионов так описывал эту акцию:
Поднимаемся наверх, идем по коридору, видим в конце коридора зал с
буфетной стойкой и далее - вход в коммунистическое общежитие.
Из-за стойки выходит какая-то сухощавая молодая женщина и идет нам
навстречу. Я с портфелем под мышкой, вежливо расшаркиваюсь:
- Доклад товарища Ширвиндта?
- Дверь направо...
- Очень благодарен, товарищ...
Тяжелая, почти до потолка, дубовая дверь... Как сейчас помню медную
граненую ручку... Кругом роскошь дворца.
Нет ни страха, ни отчаяния, ни замирания сердца... Впечатление
такое, точно я на обыкновенной, спокойной неторопливой работе...
Дверь распахнута. Я одну-две секунды стою на пороге и осматриваю
зал. Десятка три голов на звук отворяемой двери повернулись в мою
сторону... Бородка тов. Ширвиндта а-ля Троцкий склонилась над
бумагами... Столик президиума - посреди комнаты... Вдоль стен - ряды
лиц, слившихся в одно чудовище со многими глазами... На стене
«Ильич» и прочие «великие». Шкапы с книгами. Вот все, что я увидел
за эти одну-две секунды...
Закрываю за нами дверь...
Я говорю моим друзьям одно слово: «можно», и сжимаю тонкостенный
баллон в руке...
Секунду Димитрий и Сергей возятся на полу над портфелями, спокойно и
деловито снимая последние предохранители с гранат...
Распахиваю дверь для отступления... Сергей размахивается и
отскакивает за угол. Я отскакиваю вслед за ним... Бомба пропищала...
и замолкла. Еще секунда тишины, и вдруг страшный нечеловеческий
крик:
- А... а... а... а... Бомба!..
Я, как автомат, кинул баллон в сторону буфета и общежития и побежал
по лестнице... На площадке мне ударило по ушам, по спине, по затылку
звоном тысячи разбитых одним ударом стекол: это Дима метнул свою
гранату.
Сбегаю по лестнице...
По всему дому несутся дикие крики, шуршание бегущих ног и писк,
такой писк - как если бы тысячи крыс и мышей попали под гигантский
пресс...
В прихожей-вестибюле с дико вытаращенными глазами подбегает ко мне
тов. Брекс.
- Товарищ, что случилось? Что случилось? - еле выдавливает она из
себя...
- Взорвалась адская машина, бегите в милицию и в ГПУ - живо! - кричу
на нее командным голосом.
Она выбегает за дверь и дико вопит на Мойку:
- Милиция!!! Милиция-а-а!..
Сергея уже нет в вестибюле. Я ерошу волосы на голове - для
выскакивания на улицу в качестве пострадавшего коммуниста, кепка
смята и положена в карман, пальто-плащ бросаю в клубе. Жду Диму...
Второй баллон в руке наготове.
Секунда... вторая... третья...
Медленно сходит Дима... Рука - у немного окровавленного лба; лицо,
однако, непроницаемо-спокойно. Не торопясь, он подходит к вешалке,
снимает свой плащ и надевает его в рукава...
- Ты с ума сошел... скорее… живо!.. - кричу ему и кидаю баллон через
его голову на лестницу.
Звон разбитого стекла... и струйки зеленого дымка поднимаются выше и
выше - это смерть.
Наконец мы на улице. Направо к Кирпичному - одинокие фигуры, налево
от Невского бежит народ кучей, а впереди, шагах в тридцати-сорока от
нас милиционеры - два, три, четыре - сейчас уже не скажу.
В эту минуту все плавало в каком-то тумане... Уже не говорил, а
кричал мой внутренний голос: «Иди навстречу прямо к ним!..»
Я побежал навстречу милиции, размахивал руками. Дима бежал за мной.
Какой-то человек выскочил за нами из двери клуба - весь осыпанный
штукатуркой, как мукой, обогнал нас и кричал впереди:
- У... у... у... у!..
- Что вы здесь смотрите? - закричал я на советскую милицию. - Там
кидают бомбы, масса раненых... Бегите скорее... Кареты скорой
помощи... Живо!!!
Лица милиционеров бледны и испуганы, они бегом устремились в
Партклуб.
Мы с Димой смешиваемся с толпой, где быстрым шагом, где бегом
устремляемся через Невский, на Морскую к арке Главного Штаба... На
Невском я замечаю рукоятку маузера, вылезшего у меня на животе из
прорезов между пуговицами на френче. Запихиваю маузер поглубже,
достаю из кармана кепку и набавляю шаг.
Из-под арки Главного Штаба, как ангел-хранитель, выплывает извозчик.
Хорошая, крепкая лошадка - редкое исключение. У ваньки открытое,
добродушное русское лицо.
- На Круговой вокзал!
- Два с полтиной положите?
- Бери три, только поезжай скорее!..
Современный вид здания на Мойке, 59
Из всех направленных Кутеповым в 1927 г. троек вернуться живыми из Совдепии удалось лишь тройке Ларионова, остальные погибли в стычках с чекистами. По требованию советских властей Ларионов был в сентябре 1927 г. выслан из Финляндии во Францию.
В середине 1930-х гг. Виктор Ларионов основал военизированную молодёжную организацию «Белая идея», которая ставила своей целью воспитание белых борцов нового поколения, «появление в будущей борьбе воина - политического инструктора, несущего не только меч и огонь, но и творческую одухотворенную идею, суровость, закаленность, дисциплинированность солдата, соединенную с энтузиазмом, монашеским экстазом революционера» (газета «Наш путь», 1938, № 3). В 1937 г. «Белая идея» присоединилась к Русской Фашистской Партии.
В 1938 г., после прихода к власти во Франции социалистов, Ларионов за свою антисоветскую деятельность был выслан в Германию. В Берлине стал сотрудником русской газеты «Новое слово». В 1939 г. возглавил Национальную организацию русской молодёжи, объединившую все русские молодёжные организации Третьего Рейха. В годы войны жил в Смоленске, бывшем неофициальной столицей освобождённой от большевиков России. В конце 1944 г. стал офицером для особых поручений (разведка и контрразведка) КОНР. После войны жил в Западной Германии, печатался по вопросам истории русского освободительного движения. В 1984 г. опубликовал во Франкфурте-на-Майне свою книгу «Последние юнкера».
Господь, успокой меня смертью,
Убей. Или благослови
Над этой запекшейся твердью
Ударить в набаты крови.
И гнев Твой, клокочуще-знойный,
На трупные души пролей!
Такие враги - недостойны
Ни нашей любви, ни Твоей.
Иван Савин
1926 г.