Квинтэссенциальный художник декаданса
Вильгельм Котарбинский
(1849-1922)
Родился в польской семье в городе Неборове на территории Царства Польского. Учился живописи в Варшаве, Риме и Санкт-Петербурге. С 1880-х гг. жил и работал в Киеве, где в числе прочего участвовал в создании росписей Владимирского собора. Входил в число самых известных российских художников, был награждён орденом святого Станислава и избран академиком петербургской Академии художеств. Умер в Киеве в ноябре 1922 г.
Бред
Ангелы пирамид
Ангел грусти
Адажио
Вечерний покой
Триумфатор
Тёмная звезда
Смерть центавра
Сфинкс
Раненный вампир
Поцелуй медузы
Мученица
Кончено
Дух бездны
Дочь Иаира
Война I
Война II
Странно, но творчество этого великолепного мастера каким-то образом до настоящего времени избегало моего внимания. Впрочем, не совсем. В годы моего детства в нашей семейной библиотеке имелся неизвестно какими путями попавший туда сборник «Чтец-декламатор» начала века, полный стихов и рассказов про оживших мертвецов, ужасные преступления и т.п. Иллюстрирован он был соответствующим образом, и сдаётся мне, что автором иллюстраций был именно Котарбинский либо же кто-то очень близкий ему по стилю. Эта книга производила неизгладимое впечатление на мою детскую душу, отрывки из некоторых стихотворений я помню до сих пор. Одно из них нашлось в сети, думаю, оно тут будет вполне en pendant.
Владимир Голиков
«Алтея»
(На мотив из Эдгара По)
I
В башне древнего аббатства, члены рыцарского братства,
Мы сидели и молчали возле Круглого стола.
Над окрестностью суровой разливался свет багровый
Сквозь узорчатые грани красноватого стекла;
Свет багровый разливался, шорох странный раздавался…
Мы сидели и молчали возле Круглого стола.
II
В тусклом свете ветхой залы рдели в кубках, как кристаллы,
Драгоценные напитки монастырских погребов.
Рядом с нами в тесном круге наши милые подруги
Робко ждали нежных взглядов, нежных слов от женихов,
Но сурово мы молчали; было тихо в мрачной зале
И не видно было взглядов, и не слышно было слов…
III
Мы смотрели на Артура, на красавца трубадура,
С боязливым подозреньем мы смотрели на него.
Сжав чело свое руками, сумасшедшими глазами
Он смотрел перед собою и не видел ничего;
Он, казалось, был в испуге, без красавицы подруги
Он покинул древний замок, замок деда своего…
IV
И воскликнул я, бледнея: «Где ж прекрасная Алтея,
Наша радость, наше солнце, солнце Круглого стола?
Где, Артур, твоя невеста? Отчего свободно место
В башне славного аббатства возле Круглого стола?» -
И ответил он, бледнея: «Я не знаю, где Алтея,
Я не знаю, где Алтея, солнце Круглого стола!…
V
Мне, однако, говорили, что лежит она в могиле,
Пораженная коварно вероломною рукой;
В древнем замке, в темном склепе, вся закованная в цепи,
Вся завернутая в саван, в бледный саван гробовой,
Цепенея, холодея, спит прекрасная Алтея,
Плачет жалобно и стонет, и качает головой»…
VI
И сверкая гневным взором, мы воскликнули с укором:
«Ты убил, убил, безумец, это нежное дитя!» -
Посмотревши с удивленьем, он ответил нам с презреньем:
«Да, товарищи, убито это нежное дитя.
Я убил свою Алтею, но невинен я пред нею, -
Не убийца вероломный, а суровый мститель я!…»
VII
Он замолк; полны печали, мы чего-то ожидали,
В ветхой башне замирали горделивые слова;
Пламя свечек трепетало; ночь томительно молчала;
Только где-то, как ребенок, тихо плакала сова…
Вдруг толпа пошевельнулась, занавеска колыхнулась,
Дверь качнулась, из-за двери показалась голова,
С мертвой бледностью камеи, с нежным профилем Алтеи,
Показалась из-за двери роковая голова!
VIII
И от ужаса бледнея, мы сидели, цепенея
И вошла сама Алтея, в белом саване своем,
Оставляя след кровавый, обвитая цепью ржавой,
И сказала: «Ты - убийца!… но простила я!… Пойдем!…»
И, шатаясь, тихо встал он, тихо вышел и пропал он,
И таинственно пропал он в бледном сумраке ночном…
IX
В башне старого аббатства, члены рыцарского братства,
Часто, часто мы пируем возле Круглого стола;
Над окрестностью суровой тускло льется свет багровый
Сквозь узорчатые грани красноватого стекла;
Свет багровый тускло льется, шорох странный раздается…
Мы сидим и ждем Артура возле Круглого стола.
X
Но напрасно, - нет Артура, нет красавца трубадура!
Не придет он в нашу башню с тихой песней о былом…
В древнем замке, в темном склепе, обхватив руками цепи,
На коленях пред Алтеей спит Артур тяжелым сном…
Тени их над нами веют, и печально сиротеют
Два незанятые места за покинутым столом.