Галицко-Волынский улус Золотой Орды
Князь Даниил Галицкий пьёт кумыс на коленях перед Батыем
Существует мнение о том, что после нашествия Батыя князья наиболее могущественных в то время русских земель - Галицко-Волынской и Владимиро-Суздальской, столкнувшись с необходимостью определить своё отношение к Орде, сделали противоположный выбор - условно говоря, «европейский» и «азиатский», или «евразийский». Галицкие князья, якобы, предпочли борьбу с татарами в союзе со своими западными соседями, в то время как суздальские решили татарам подчиниться. Наиболее последовательно эта точка зрения проводится в сочинениях Льва Гумилёва и других евразийцев: «Политический курс Даниила состоял в том, чтобы выделить Галицко-Волынское княжество в самостоятельное феодальное государство, ориентированное на Запад», «Александру предстоял тяжелый выбор союзника. Ведь выбирать приходилось между Ордой, в которой погиб его отец, и Западом, с представителями которого новгородский князь был хорошо знаком еще со времен Ледового побоища… В 1252 г. Александр приехал в Орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал приемным сыном хана. Союз Орды и Руси осуществился благодаря патриотизму и самоотверженности князя Александра»[1].
Последующее развитие Галицко-Волынского и Владимиро-Суздальского княжеств выводится затем из этого выбора. Так, евразийцы объясняют исчезновение русской государственности и культуры в галицко-волынской земле пагубностью для Руси европейского пути развития, а успехи государственного и культурного строительства во владимиро-суздальской земле - благотворностью татарского влияния: «Те русские княжества, которые отказались от союза с татарами, были захвачены частично Литвой, частично Польшей, и судьба их была очень печальной. В рамках западноевропейского суперэтноса русичей ждала участь людей второго сорта»[2], «Союз с Западом привел Галицию и ее народ к катастрофе. Через 80 лет, т.е. в 1339 г., польский король Казимир Великий “без единого выстрела” присоединил Галицию к Польше»[3]. Однако отвлечемся от априорных утверждений и выясним на основании свидетельств исторических источников, каково было на самом деле отношение галицких князей к Орде и отличалось ли оно от отношения к ней суздальских князей, и если отличалось, то как.
Начнём с того, что верховный правитель Суздальской земли великий князь Юрий Всеволодович Владимирский героически погиб в сражении с татарами на реке Сить 4 марта 1238 г.: «И поидоша безбожнии татарове на Сить противу великому князю Гюргю. Бяхуть бо преже прислали послы свое злии ти кровопийци, рекуще: “Мирися с нами”. Он же того не хотяше, яко же пророкъ глаголет: “Брань славна луче есть мира студна”... Слышав же князь Юрги с братом своимъ Святославом, и с сыновци своими Василком, и Всеволодом, и Володимером, и с мужи своими, поидоша противу поганым. И сступишася обои, и бысть сеча зла, и побегоша наши пред иноплеменникы… И ту убьенъ бысть князь великый Юрьи на Сити на реце, и дружины его много убиша… Георгие, мужьство тезоимените, кровью омывъся страданья ти!»[4].
В отличие от него Даниил Романович Галицкий малодушно бежал от татар осенью 1240 г. сначала в Венгрию, а потом дальше в Польшу, где оставался до 1242 г., пока татары не ушли из его земли: «…Приеха въ Синеволодьско во манастырь святыя Богородица. Наутрея же воставъ виде множество бежащих от безбожных татаръ и воротися назадъ Угры… Данилови же рекшу, яко: “Не добро намъ стояти сде близъ воюющих нас иноплеменьникомъ!” Иде в землю во Омазовьскую ко Болеславу Кондратову сынови. И вдасть ему князь Болеславъ град Вышегородъ. И бысть ту, дондеже весть прия, яко сошли суть и земле Руское безбожнии»[5]. Ещё раз Даниил Галицкий бегал от татар в Польшу и Венгрию в 1259 г.: «И приде весть тогда Данилови князю и к Василкови, оже Буронда идеть оканный проклятый, и печална бысть брата о томь велми. Прислалъ бо бяше, тако река: “Оже есте мои мирници, сретьтя мя. А кто не сретить мене, тый ратный мне”. Василко же князь поеха противу Бурандаеви со Лвомъ, сыновцемь своимъ, а Данило князь не еха с братомъ, послалъ бо бяше себе место владыку своего Холмовьского Ивана… Владычи же приехавшю к Данилови князю, и нача ему поведати о бывшем, и опалу Бурандаеву сказа ему. Данилови же убоявшуся, побеже в Ляхы, а из Ляховъ побеже во Угры»[6].
В 1245 г. Даниил отправился в Орду к Батыю, чтобы получить от него ярлык на галицко-волынские земли. В шатре Батыя он стоял на коленях перед татарским ханом, называл себя его холопом и пил по его приказу кумыс: «Во тъ час позванъ Батыемь... И поклонися по обьчаю ихъ, и вниде во вежю его. Рекшу ему: “Данило, чему еси давно не пришелъ? А ныне оже еси пришел - а то добро же. Пьеши ли черное молоко, наше питье, кобылий кумузъ?” Оному же рекшу: “Доселе есмь не пилъ. Ныне же ты велишь - пью”. Он же рче: “Ты уже нашь же тотаринъ. Пий наше питье”. Он же испивъ поклонися по обычаю ихъ… О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемь со братомъ си, инеми странами, ньне седить на колену и холопомъ называеться! И дани хотять, живота не чаеть. И грозы приходять. О злая честь татарьская! Бывшу же князю у них дний 20 и 5, отпущенъ бысть, и поручена бысть земля его ему, иже беаху с нимь»[7].
Что касается правителей Владимиро-Суздальской земли, то от евразийцев можно услышать утверждение, что великий князь Александр Ярославич Невский являлся приёмным сыном монгольского хана Батыя и/или побратимом его сына Сартака, бывшего христианином несторианского вероисповедания, и именно этому союзу Русь обязана своим спасением от «западной крестоносной агрессии». В ответ на просьбу о доказательствах евразийцы ссылаются на труды Льва Гумилёва. В них мы действительно находим подобное утверждение. Впервые оно встречается в вышедшей в 1970 г. книге Гумилёва «Поиски вымышленного царство», которую предваряет выразительное посвящение «Братскому монгольскому народу»: «У древних монголов бытовал трогательный обычай братания. Мальчики или юноши обменивались подарками, становились андами, назваными братьями. Побратимство считалось выше кровного родства; анды - как одна душа: никогда не оставляя, спасают друг друга в смертельной опасности. Этот обычай использовал Александр Невский. Побратавшись с сыном Батыя, Сартаком, он стал как бы родственником хана (курсив наш - С.П.) и, пользуясь этим, отвел многие беды от русской земли»[8].
Отметим бытующий у евразийцев трогательный обычай не обосновывать свои утверждения не только ссылками на исторические источники, но и вообще какими-либо аргументами, прекрасно иллюстрируемый приведённой цитатой из их духовного отца. Вопрос побратимства Гумилёв вновь поднимает в книге «Древняя Русь и Великая степь», увидевшей свет в 1989 г., из которой ясно, что его взгляды на данную тему претерпевали определённые изменения: «В 1251 г. Александр приехал в орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал сыном хана (курсив наш - С.П.) и в 1252 г. привел на Русь татарский корпус с опытным нойоном Неврюем. Андрей бежал в Швецию, Александр стал великим князем, немцы приостановили наступление на Новгород и Псков»[9].
Итак, из скромного «как бы родственника хана» Александр Невский под гумилёвским пером превращается со временем в полноценного «сына хана», а отведение им многих бед от русской земли принимает форму приведения на Русь татарского войска. Однако, как и в первом случае, какие-либо ссылки на исторические источники или аргументация напрочь отсутствуют. Удивлять нас это не должно, потому что ни один письменный памятник не содержит упоминаний о побратимстве Александра Невского с Сартаком и/или его усыновлении Батыем или хотя бы намёка на подобные отношения.
Нет даже серьёзных оснований говорить о том, что Сартак был христианином. Высказывания Рубрука, на которых основывается такое утверждение, скорее опровергают его: «Из ничего они (т.е. несториане) создают большие разговоры, поэтому они распространили и про Сартаха, будто он христианин; то же говорили они про Мангу-хана и про Кен-хана потому только, что те оказывают христианам большее уважение, чем другим народам; и, однако, на самом деле они не христиане… Что касается до Сартаха, то я не знаю, верует ли он во Христа или нет. Знаю только то, что христианином он не хочет называться, а скорее, как мне кажется, осмеивает христиан. Именно он живет на пути христиан, то есть русских, валахов, булгар Малой Булгарии, солдайнов, керкисов и аланов, которые все проезжают через его область, когда едут ко двору отца его, привозя ему подарки; отсюда он тем более ценит христиан. Однако, если бы явились сарацины и привезли больше, их отправили бы скорее. Он имеет также около себя священников-несториан, которые ударяют в доску и поют свою службу»[10]. Но даже если бы Сартак и был христианином, для православных он был бы еретиком, и о побратимстве с ним православного Александра не могло идти речи.
Означает ли сказанное, что эту историю полностью выдумал сам Лев Николаевич? - По всей видимости, нет, потому что самую раннюю её версию можно найти уже в романе Алексея Югова «Александр Невский», представляющем вторую часть исторической дилогии «Ратоборцы». Роман был написан в 1944-1948 гг., а полностью опубликован впервые в 1949 г. В нём престарелый Батый безуспешно пытается уговорить Александра Невского стать его приёмным сыном после возвращения Александра и Андрея Ярославичей из поездки в Каракорум в 1249 г.: «Эх, Искандер, Искандер!.. - произнес вслед за тем старик, сокрушенно качая головою. - Почему ты не хочешь сделаться сыном моим, опорой одряхлевшей руки моей и воистину братом сына моего, Сартака! Он слаб. В нем страшатся только моего имени. Ему хорошо с тобою и спокойно было бы!.. И я приложился бы к отцам своим успокоенный, ибо я уже видел сон, знаменующий близость смерти. Согласись, Искандер!.. Вот согласись только, - и пред курултаем всех князей и нойонов моих и пред всеми благословенными ордами моими я отдам тебе в жены душу души моей, дочерь мою Мупулен!.. И пред всеми ими то будет знак, что это ты, возлюбленный зять мой и нареченный сын, а не кто иной, приемлешь после меня и улус мой. Ты возразишь: “А Сартак?” Он знает и сам, сколь мало способен он двинуть народ свой и подвластные ему народы туда, на Запад, чтобы довершить пути отца своего. Он страшится того дня, когда он осиротеет и его самого подымут на войлоке власти… После моей смерти ты, ставший моим зятем, дай ему хороший улус. И только. И это все, в чем ты должен поклясться мне!»[11].
Автор художественного произведения имеет полное право домысливать обстоятельства жизни своего героя, не отражённые в исторических памятниках. Желательно при этом, чтобы подобное домысливание не оказывалось в резком противоречии с тем, что нам известно из дошедших до нашего времени источников. Изображённый Алексеем Юговым частный разговор между Батыем и Александом с изложением неосуществившихся пожеланий монгольского хана находится в рамках допустимого в историческом романе. В то же время совершенно недопустимыми являются попытки представить в качестве исторического факта развитие художественных фантазий писателя-беллетриста, которые мы наблюдаем со стороны Льва Гумилёва и его последователей.
Вернёмся к галицко-волынским князьям. Все наследники Даниила Галицкого, как и он сам, утверждались татарскими ханами, чьё слово было решающим при занятии ими своих столов, как явствует из сообщений Ипатьевской летописи за 1287 и 1289 гг. о споре между Мстиславом Даниловичем и Юрием Львовичем Галицкими о наследии Владимира Васильковича Волынского: «Володимеръ же князь, сотьснувъси немощью тела своего, и нача слати ко брату своему Мьстиславу, тако река: “Брате, видишь мою немощь, оже не могу, а ни у мене детий. А даю тобе, брату своему, землю свою всю и городы по своемь животе. А се ти даю при царихъ и при его рядьцахъ”… И посла [Мстислав] послы ко сыновцю своему, тако река: “Сыновче, оже бы ми ты не былъ на томъ пути и не слышалъ ты, но ты самъ слышалъ гораздо и отець твой, и вся рать слышала, оже братъ мой Володимиръ дал ми землю свою всю и городы по своемь животе, при царехъ и при его рядцяхъ”»[12]. Спор был решен Мстиславом в свою пользу после угрозы «возвести татар», которой отец Юрия Лев «убояся велми».
Преемники Даниила Галицкого, как и он, ездили в Орду. Так, под 1280 г. Ипатьевская летопись сообщает, что князь Лев Данилович «еха к Ногаеви оканьному проклятому помочи собе прося у него на ляхы»[13]. В волынской Кормчей книге по Арадскому списку сохранилась запись о поездке в Орду в 1286 г. князя Владимира Васильковича Волынского: «Пишущим же нам сии книгы, поеха господин наш к Ногаеви, а госпожа наша остала у Володимири»[14].
Со времён Даниила Романовича галицко-волынские князья платили дань татарам, о чём говорят многочисленные свидетельства - как местные, так и иностранные. Судя по замечанию в завещании Владимира Васильковича Волынского 1287 г. «а поборомъ и тотарьщиною ко князю»[15], дань собиралась князьями, а потом уже отправлялась в Орду.
«Описание Восточной Европы» анонимного автора, совершившего в 1308 г. путешествие из Константинополя в Польшу, сообщает: «Рядом с этим царством [Болгарским] находится и другая огромная страна, которая называется Русью… В ней правит князь множества людей, которого зовут князь Лев… Некогда эта страна управлялась Империей, потом Венгрией, а теперь она является данницей татар, как и Болгария»[16]. Польский король Владислав Локетек писал в письме папе Иоанну XXII от 21 мая 1323 г.: «С прискорбием сообщаем Вашему Святейшеству, что два последних русских князя из рода схизматиков… покинули этот мир. В связи с их кончиной мы опасаемся несказанных бед для нас и наших земель по причине соседства с татарами, которые, мы уверены, захватят смежную с нами русскую землю, с которой они по обычаю собирают ежегодную дань, если только нас не спасут всемогущество Божие и Ваша милость»[17]. Согласно свидетельствам немецких источников, татарский хан признавал Галицко-Волынскую землю «данницей своей и своих прародителей» (tanquam sibi et suis progenitoribus censuale) (Font. Rer. german. I, 433), а галицко-волынские князья были для него «данниками» (tributarii) (Cod. dipl. Prussiae III, 21)[18].
Причём даже после перехода галицко-волынских земель под власть Польши в 1349 г. выплата с них дани в Орду не прекратилась, о чём свидетельствует, в частности, письмо римского папы Иннокентия VI польскому королю Казимиру III от 1357 г.: «Магистр и братья дома святой Марии Немецкой в Иерусалиме жалуются нам на то, что ты… заключил договор и союз с врагами веры татарами, которые некогда в огромном множестве вторглись в Венгерское королевство и разорили его значительную часть, обязавшись платить хану татар ежегодную дань за определённую часть земли русских схизматиков, которую ты завоевал ценой крови множества христиан»[19]. Годом раньше в письме гофмейстеру Тевтонского ордена Книпроде Казимир III сообщал, что для участия в его походе на литовцев к нему прибывают «семь татарских князей со множеством людей» и он им «как раз теперь послал особую дань за набег»[20].
Галицко-волынские князья неоднократно участвовали в зарубежных военных походах татар. Для сравнения напомним, что владимиро-суздальские князья единственный раз приняли участие в татарском военном походе - зимой 1277-1278 гг. на Кавказ: «Князь же Ростовскии Глебъ Василковичь съ братаничемъ своимъ съ княземъ Костянтиномъ, князь Феодоръ Ростиславичь, князь Андреи Александровичь и инии князи мнози съ бояры и слугами поехаша на воину съ царемъ Менгутемеромъ, и поможе Богъ княземъ Русскымъ, взяша славныи градъ Ясьскыи Дедяковъ, зиме месяца Февраля въ 8, на память святого пророка Захарии, и полонъ и корысть велику взяша, а супротивныхъ безъ числа оружиемъ избиша, а градъ ихъ огнемъ пожгоша. Царь же почтивъ добре князеи Русскыхъ и похваливъ велми и одаривъ, отпусти въ свояси съ многою честью, кождо въ свою отчину»[21]. В этом походе не участвовали ни верховный правитель Суздальской земли - великий князь владимирский Дмитрий Александрович Переяславский, ни его союзник князь Даниил Александрович Московский, которые входили в антитатарскую коалицию, находившуюся в состоянии войны с князьями, участвовавшими в походе 1277-1278 гг. Напротив, в зарубежных татарских походах принимали участие сами верховные правители Галицко-Волынской земли.
В 1258 г. татарский полководец Бурундай приказал Даниилу Галицкому идти с ним в поход на Литву. Испугавшись наказания со стороны татар, Даниил послал вместо себя к Бурундаю своего брата Василька, а сам пошёл на Литву отдельно и взял Волковыйск. О размахе этого татарско-галицкого похода сообщает Воскресенская летопись: «Того же лета взяша Татарове всю землю Литовскую»[22]. В 1259 г. последовал совместный татарско-галицкий поход на Польшу, во время которого был взят город Сандомир. Ипатьевская летопись стыдливо умалчивает об обстоятельствах его взятия, однако Великопольская хроника сообщает, что горожане сдали город, поддавшись на обман галицко-волынских князей: «В упомянутом выше году… в Сандомирскую землю вторглись татары с пруссами, русскими, куманами и другими народами и безобразно ее разорили грабежами, поджогами и убийствами. И зная, что большое множество людей со своим имуществом прибыло в сандомирскую крепость, окружили ее, непрерывно штурмуя. Русские же князья - Василько, брат русского короля Даниила, а также упомянутые сыновья - Лев и Роман, видя, что осада затягивается, задумали окружить жителей крепости обманным путем. Обеспечив безопасность, [они] сошлись с жителями крепости, убеждая их просить у татар заверений безопасности, и сдать им крепость и имущество, находившееся в ней, чтобы татары даровали им жизнь. Жители крепости, предпочитая [свою] жизнь [спасению] самой крепости и имущества и надеясь сохранить жизнь так, как было сказано выше, обманутые советом указанных князей, будто бы они смогут уйти свободными, не беспокоясь о жизни и о своих женах, получили от татар и указанных князей твердое обещание [и] открыли ворота. Они оставили в крепости все имущество и безоружные вышли из нее. Увидев их, татары набросились на них, как волки на овец, проливая огромное количество крови невинных людей, так что разливавшиеся потоки крови, стекая в Вислу, вызвали ее наводнение. И когда они устали в своей ярости, они остальных мужей, как стадо свиней, столкнув в реку Вислу, потопили. Молодых же женщин, красивых девушек и юношей увели с собой пленными. И погибло тогда много тысяч человек как в продолжительном плену, так и пораженные мечом»[23].
Преемник Даниила Лев Данилович Галицкий участвовал по меньшей мере в семи татарских походах. В 1275 г. состоялся поход на Литву, в ходе которого было разорено Полесье и взят посад Новгородка: «Левъ… нача промышляти, и посла в татары ко великому цареви Меньгутимереви, прося собе помочи у него на литву. Менгутимерь же да ему рать и Ягурчина с ними воеводу, и заднепрескый князи все да ему в помочь, Романа Дьбряньского и сыномь Олгомъ, и Глеба князя смоленьского, иныихъ князий много. Тогда бо бяху вси князи в воли в тотарьской»[24]. В 1277-1278 гг. галицко-волынские князья вновь ходили с татарами на Литву и воевали в окрестностях Гродно: «Присла оканьный безаконьный Ногай послы своя с грамотами Тегичага, Кутлубугу и Ешимута ко Лвови, и Мьстиславу, и Володимерю, тако река: “Всегда мь жалуете на литву. Осе же вы далъ есмь рать, и воеводу с ними Мамъшея, поидете же с ним на вороги свое”. Зиме же приспевше, и тако поидоша князи русции на литву: Мьстиславъ, Володимеръ, а Левъ не иде, но посла сына своего Юрья»[25].
В 1280-1281 гг. Лев Данилович ходил с татарами на Польшу и воевал в окрестностях Сандомира: «Левъ восхоте собе части в земле Лядьской, города на въкраини. Еха к Ногаеви оканьному проклятому помочи собе прося у него на ляхы. Онъ же да ему помочь оканьнаго Кончака, и Козея, и Кубатана. Зиме же приспевши, и тако поидоша: Левъ радъ поиде с татары и со сыномъ своимъ Юрьемь, а Мьстиславъ и Володимеръ, сынъ Мьстиславль Данило и поидоша неволею татарьскою»[26]. В 1285 г. состоялся поход на Венгрию: «Пришедшу оканьному и безаконьному Ногаеви и Телебузе с нимь на угры в силе тяжьце во бещисленомъ множьстве. Велеша же с собою поити рускимъ княземь Лвови, Мьстиславу, Володимеру, Юрьи Львовичь. Володимеръ же бяше тогда хромъ ногою и темь не идяше, зане бысть рана зла на немь, но посла рать свою съ Юрьемь, сыновцем своимъ. Тогда бо бяхуть князи русции в воли татарьской, и тако поидоша вси».
Кроме того, галицко-волынские войска ходили с татарами на Польшу в 1286 г. («Идущу же Телебузе в ляхы, и с нимь идоша вси князи неволею татарьскою: Левъ князь со сыномь своим Юрьемь, а Мьстиславъ со своею ратью, а Володимеръ со своею ратью»[27]), 1287 г. («Идущу же Телебузе и Алгуеви с нимь в силе тяжьце, и с ними русцеи князи Левъ и Мьстиславъ, и Володимеръ, и Юрьи Лвовичь, инии князи мнозии»[28]) и 1300 г. («В тож лето Русь собрася со вожем своим Петром Галкою, и с Татары и Литвою, в Судомирскую страну вшедше, въшир и въдолж огнем и мечем поплениша, и в Корчине замок зажгоша, и со великою користию возвратишася»[29]).
Ещё в 1277 г. галицко-волынские князья признали над собой верховную власть Ногая, правившего западными улусами Орды. В 1299-1300 гг. между Ногаем и ханом Тохтой разгорелась война за власть, в ходе которой войсками Тохты был убит сторонник Ногая киевский князь Владимир Иванович, а Киев разгромлен. Галицко-волынский князь Юрий Львович выступил на стороне хана Тохты, за что получил от него ярлык на Киев. Вслед за этим Юрий Львович принял титул «короля Руси», в 1303 г. создал собственную Галицкую митрополию (просуществовавшую до 1347 г.), а в 1305 г. добился утверждения киевским митрополитом своего ставленника Петра. В 1302 г. Юрий Львович Галицкий с татарским войском совершил поход на Польшу в поддержку Владислава Локетка против польского короля Вацлава II, о чём сообщает Рочник Малопольский: «Князь Владислав с русскими и татарами опустошил Сандомир… Краковские и сандомирские воины отправились… к новому Люблину, который уже несколько лет как был захвачен русскими, и начали войну, после чего малыми силами вступили в битву со множеством русских, литовцев и татар и с Божьей помощью всех их победили»[30].
В 1323 г. погибли сыновья Юрия Львовича Андрей и Лев II (согласно белорусско-литовским летописям, это произошло в ходе войны с литовцами), после чего галицко-волынские земли на некоторое время перешли под непосредственное управление двух татарских баскаков, сообщение о чём сохранилось в хронике Иоанна Витодурана: «…Незадолго до того времени татарский хан поставил русским в качестве князей двух довольно достойных язычников… Они один за другим были отравлены ядом»[31]. Специалисты склонны признавать историческим фактом «временное управление южной Руси, по смерти последних князей ее, татарскими баскаками, вероятно при посредстве боярской думы»[32]; «Татары… стараются окончательно захватить в свои руки осиротелую землю и навязывают ей своих правителей в лице двух наместников из татар. Но русские, не желая сносить такого ига, расправились жестоко с наместниками - отравили их»[33].
Одновременно за галицко-волынское наследство развернулась война между Польшей и Литвой. В 1324 г. противоборствующие стороны пришли к соглашению, по которому правителем Галицко-Волынского княжества стал сын мазовецкого князя Тройдена и дочери Юрия Львовича Болеслав (Юрий II). По сообщению Иоанна Витодурана, он был ставленником хана Узбека: «Татарский хан… поставил над ними христианина-латиняна, чтобы посмотреть, пощадят ли они его»[34]. «Немаловажную роль, при решении вопроса, сыграли как соседние земли Польша и Литва, так и татары, которые смотрели на Галицко-Владимирское княжество, как на свой улус. К последним-то, вероятно, и обратились борющиеся стороны за окончательным разрешением интересовавшего их вопроса»[35]. «…Мы думаем, что решающее дело в замещении галицко-волынского стола имели не разные партии внутри государства, а власть, стоявшая вне его - воля татарского хана (об этом прямо говорит Joh. Vitoduranus (Eccardi, Corp. hist.): Imperator Tartarorum procuravit eis Christianum latinum). Принятие этого предположения объясняет факт, необъяснимый при гипотезе боярских влияний на избрание Юрия, факт самостоятельной власти Юрия в начале княжения и ограниченной боярской думой в последние его годы. Если бы он явился в Галицко-Владимирское княжество в качестве боярского кандидата, то следовало бы ожидать обратного явления. Между тем, как ханский избранник, опирающийся на татарскую орду, он мог действительно явиться самостоятельным правителем… Юрий, как мы думаем, сел на княжеском столе южной Руси с согласия хана и находился по отношению к нему в тех же вассальных отношениях, что и его предшественники»[36].
В правление Болеслава-Юрия (1324-1340) отмечается неоднократное участие галицко-волынских войск в татарских походах: «О нападениях татар вместе с русскими в 20-х годах XIV в. на Польшу мы знаем из папских булл (Theiner, № 316, 324, 338 - первая от 1324, остальные от 1325). В 30-тых годах XIV ст. по некоторым известиям (см. Pray, Annales regum Hungariae ad a. 1332, 1334, 1335) татары вместе с русскими делали неоднократные набеги на Венгрию»[37]. В 1337 г. галицко-волынские войска вместе с татарами совершили поход на Люблин: «Лета Господня 1337 татары с русскими окружили крепость Люблина, в течение двенадцати дней и ночей штурмовали его и опустошили всю его окрестность. Но после того, как предводитель татар был убит стрелой из крепости, они немедленно с плачем удалились»[38].
Однако к концу своего правления Болеслав-Юрий стал проводить всё более прокатолическую политику, из-за которой в 1340 г. он был отравлен протатарски настроенными галицко-волынскими боярами, о чём сообщает, в частности, Иоанн Витодуран: «Он правил княжеством долгие годы и совершил многое, но при этом увеличил там число латинян и латинских обрядов, чем вызвал недовольство русских, которые отравили его настолько сильным ядом, что он распался на много частей»[39]. В ответ на это польский король Казимир III, состоявший с покойным Болеславом-Юрием в родстве, вторгся в Галицко-Волынское княжество и подчинил его своей власти: «Польский король Казимир с великим множеством своих людей вторгся в Русское княжество, желая отомстить за убийство своего родственника. Князья, бароны, комиты и прочие знатные люди русских не могли противостоять такой силе и по воле государя Казимира подчинились сами и подчинили своих людей, приняв его своим государем и принеся ему присягу верности» (Хроника Яна из Чарнкова)[40].
Но как только Казимир, оставив в Львове свой гарнизон, вернулся в Польшу, в княжестве вспыхнуло антипольское восстание. Вожди местной протатарской партии перемышльский боярин Дмитрий Дядько и волынский князь Даниил Острожский (первый известный представитель впоследствии знаменитого рода) обратились за помощью к хану Узбеку, пожаловавшись ему, что Казимир лишит Орду её традиционной дани с Галицко-Волынского княжества: «Совершив это, король Казимир счастливо вернулся к себе и пребывал в Польском королевстве, когда некий злочестивый барон по имени Дядько, правивший крепостью Перемышль, вместе с неким Даниилом Острожским, тайно от других знатных людей Руси снеслись с ханом татарским, поведав ему, что польский король Казимир вторгся и захватил [Русь], запретив русским выплачивать татарам обычную дань»[41].
Узбек предоставил своим галицко-волынским подданным татарское войско для вторжения в Польшу. Булла 1341 г. римского папы Бенедикта XII краковскому епископу сообщает: «Правитель этого народа обратился за помощью к хану татар Узбеку, данником которого был этот народ, и привёл против короля множество татар, а также добился от хана того, что он направил большое войско татар, чтобы оно вторглось в Польское королевство и разрушило его»[42]. Это вынудило папу Бенедикта XII призвать епископов Польши, Чехии и Венгрии проповедовать крестовый поход против татар и галичан, а Казимира III - просить военной помощи у князей Мазовии, Карла-Роберта Венгерского и германского императора Людовика.
В конце июля 1340 г. татары вместе с галицко-волынскими отрядами вторглись в Польшу, но объединённое европейское рыцарское войско во главе с Казимиром III заняло оборону на правом берегу Вислы и не позволило им через неё переправиться. Татары с галичанами почти месяц разоряли Привисленский край, но после неудачной осады Люблина вынуждены были уйти: «После этого татарский хан направил на Русь огромное войско, приказав ему вместе с русскими вторгнуться в Польшу и жестоко её разорить. Когда это войско подошло к реке Висле, подоспевший туда со своими полками король Казимир оказал ему мужественное сопротивление, не позволив ему перейти названную реку… Уйдя оттуда, татары попытались захватить крепость Люблин, которая тогда была построена из одного лишь дерева. Но поскольку эта крепость сопротивлялась изо всех своих сил, им пришлось снять с неё осаду и уйти» (Хроника Яна из Чарнкова)[43]; «И хотя собралось около 40 тысяч татар и столько же или ещё больше русских, многие из них были поражены страхом и ужасом и убиты отважнейшими мазовецкими простолюдинами. С Божьей помощью они были мощным ударом обращены в бегство и принуждены уйти» (Рочник Малопольский)[44].
Вслед за этим правителем Волыни стал литовский князь Любарт-Дмитрий, а в Галицкой земле утвердилась боярская олигархия во главе с его наместником Дмитрием Дядько («управитель или староста Русской земли» до 1344/47 г.). В 1349 г. Казимир III вновь перешёл в наступление, захватив почти все галицко-волынские земли кроме Луцка, но в 1350 г. литовцам удалось отвоевать Волынь. В 1352 г. татары открыто встали на сторону Литвы (согласно сообщению польского историка Яна Длугоша, приглашённая Ольгердом орда напала на «подчинённое Польскому королевству Подолье»[45]), после чего Казимир вынужден был заключить с Ольгердом договор, по которому Польша получила Галицкую землю и часть Подолья, а Литва - Волынь и Берестье.
По всей видимости, этот договор был заключён при непосредственном участии ордынской дипломатии и с санкции хана Джанибека: «Открытый переход Орды на сторону Ольгерда существенным образом изменил соотношение борющихся сил. Осознав бесперспективность продолжения борьбы при таком обороте дел, Казимир в 1352 г. пошел на компромисс с Ольгердом. В силу достигнутого соглашения Галицко-Волынская Русь была разделена между польским королем и литовским князем… Нетрудно видеть, что в подготовке этого соглашения активную роль сыграла ордынская дипломатия, что условия компромисса были не только во многом подготовлены ордынской державой, но, возможно, и дипломатически санкционированы самим ханом Джанибеком в 1352 г.»[46].
Примечательно, что среди прочих польско-литовский договор включал условие: «Аже поидуть та[та]рове на ляхы, тогды руси неволя поити ис татары»[47], свидетельствующее, что и после раздела между поляками и литовцами галицко-волынских земель их верховными правителями по прежнему признавались татары. Как указывалось выше, поляки продолжали платить в Орду дань с захваченных ими галицких земель. Точно так же продолжали её платить литовцы с захваченных ими волынских земель: «Включение большинства земель Юго-Западной Руси в состав Великого княжества Литовского не повлекло за собой ликвидации их зависимости от Орды и прекращения выплаты ордынской дани»[48]. Украинский историк Феликс Шабульдо определяет режим, установившийся к середине XIV в. на территории бывшего Галицко-Волынского княжества, как «кондоминиум», т.е. совладение, при котором поляки и литовцы продолжали признавать над этими землями верховную власть Орды и выплачивать ей дань[49].
Таким образом, в течение всего столетия существования Галицко-Волынского княжества после нашествия Батыя оно находилось в теснейших отношениях зависимости от Орды. Эти отношения зависимости сохранились и после исчезновения в галицко-волынских землях в середине XIV в. собственной государственности. Ни о каком «европейском» выборе галицких князей, противоположном «азиатскому» или «евразийскому» выбору князей суздальских, говорить не приходится. Галицко-Волынское княжество находилось не в более слабой, а в более сильной зависимости от Орды, чем Владимиро-Суздальское княжество. Поэтому если какие-то из русских князей и сделали ордынский выбор, то это были галицкие князья.
[1] Гумилев Л.Н. «От Руси к России» // http://www.kulichki.com/~gumilev/R2R/r2r02a.htm#r2r02chapter2.
[2] Там же.
[3] Гумилев Л.Н. «Древняя Русь и Великая степь» // http://www.kulichki.com/~gumilev/ARGS/args624.htm.
[4] Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 465, 468.
[5] Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 787-788.
[6] Там же. Стб. 849-850.
[7] Там же. Стб. 807-808.
[8] Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. М, 1970. С. 382 // http://gumilevica.kulichki.net/SIK/sik03.htm.
[9] Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М, 1989. С. 329 // http://gumilevica.kulichki.net/ARGS/args624.htm.
[10] Вильгельм де Рубрук. Путешествие в восточные страны // http://www.vostlit.info/Texts/rus3/Rubruk/frametext2.htm.
[11] Алексей Югов. Собрание сочинений. Т. 3. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. Книга вторая. Александр Невский. М., 1985. С. 317, 318.
[12] Там же. Стб. 898, 929.
[13] Там же. Стб. 881.
[14] Цит. по: Срезневский И.И. Обозрение древних русских списков кормчей книги. СПб., 1897. С. 167.
[15] Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 904.
[16] Anonymi descriptio Europae Orientalis “Imperium Constantinopolitanum, Albania, Serbia, Bulgaria, Ruthenia, Ungaria, Polonia. Bohemia”. Cracoviae, 1916. P. 40-41.
[17] Цит. по: Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907. С. 152.
[18] Там же. С. 111.
[19] Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae. Romae, 1860. № 776. P. 581.
[20] Codex diplomaticus Prussicus. Ed. J. Voight. T. 3. № 83. S. 107.
[21] Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 75.
[22] Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. 7. С. 162.
[23] «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв. М., 1987. С. 184-185.
[24] Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 871-872.
[25] Там же. Стб. 876.
[26] Там же. Стб. 881.
[27] Там же. Стб. 893.
[28] Там же. Стб. 897.
[29] Густынская летопись. ПСРЛ. Т. 40. С. 128.
[30] Monumenta Poloniae Historica. T. III. Lwow, 1878. P. 188.
[31] Цит. по: Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907. С. 192.
[32] Линниченко И.А. Замечания на статью проф. И. Режабка и дополнения к ним // Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907. С. 90.
[33] Иванов П.А. Исторические судьбы Волынской земли с древнейших времен до конца XIV века. Одесса, 1895. С. 222.
[34] Цит. по: Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907. С. 192.
[35] Иванов П.А. Исторические судьбы Волынской земли с древнейших времен до конца XIV века. Одесса, 1895. С. 223.
[36] Линниченко И.А. Замечания на статью проф. И. Режабка и дополнения к ним // Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907. С. 90, 95.
[37] Там же. С. 94.
[38] Monumenta Poloniae Historica. T. III. Lwow, 1878. P. 78.
[39] Цит. по: Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907. С. 192.
[40] Monumenta Poloniae Historica. T. II. Lwow, 1872. P. 620.
[41] Там же.
[42] Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae. Romae, 1860. № 566. P. 434.
[43] Monumenta Poloniae Historica. T. II. Lwow, 1872. P. 620.
[44] Monumenta Poloniae Historica. T. III. Lwow, 1878. P. 200.
[45] Цит. по: Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского // http://www.krotov.info/lib_sec/25_sh/sha/buldo_02.htm.
[46] Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 53.
[47] http://www.haidamaka.org.ua/hramoty_14/14.jpg.
[48] Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского // http://www.krotov.info/lib_sec/25_sh/sha/buldo_04.htm#999.
[49] «Сутністю кондомініуму, що постав внаслідок компромісу між правлячими династіями конкуруючих на теренах України держав, була згода польських П’ястів і литовських Гедиміновичів на сплату Джучидам щорічної данини з українських земель, інкорпорованих до складу Польщі і Великого князівства Литовського». Шабульдо Ф.М. Чи існував ярлик Мамая на українські землі? (до постановки проблеми) //
http://histans.com/LiberUA/Book/Sha/7.pdf.