Судость
Вибрация разноцветных огней в зеркалах заднего вида, звонкий шлепок о визор очередного разбрызгавшегося жука-камикадзе. Мельтешение мошек, дрожание света. Бензин к нулю. Поля, леса, луга травами, созвездия брилиантами. Ослепленный дальним филин стремительной тенью ночного убийцы. Наползающие облака ароматами разнотравья, река в пульсирующей дымке. Окончательная победа скользкой лесной глины над японской механикой. Мотоцикл набекрень, перегретый металл щелчками. Оглушительная тишина ночи в лесу. Семь километров прямо, не ошибешься.
Четыре двадцать утра, расцвело красками. Река умыла рыб и выпустила ультразвуковой десант комаров под прикрытием дымовой завесы утреннего тумана. Братья, вы опять со мной у костра, как тогда на Севере. Архангельская водка эволюционировала до кашмирского чая. Кардамон и корица. Пятнадцать часов сна...
Перезвон птиц будильником, сибирская нодья жаром, хромой лисенок вторые сутки, мускулистый окунь горбом. Цапля в небе, четыре Ан-2 в сторону Украины. Аисты, черные австралийские коровы в полях, мраморные стейки с кровью, огневые позиции, шрамы войны, тимьян ползучий, голавль на углях. Зверобой чаем, уха внутрь, ночной омут черной бездной, свинец на дно, сердце в уши, душа в пятки. Ружье на предохранитель.
Воробей о колено, удивленные люди с лопатами, гудок почета погибшим, унылый гаишник мимо, скрежет песка на зубах. Автобан после Брянска, реверсивное до Калуги. Красно-желтый ямайский регги и зеленый депрессивный русский даб шесть часов подряд.
Вобблинг на слабую долю, три до ста. Всегда прерывистая.
Здравствуй, милая!
