"Понаехавшая" Наринэ Абгарян
Ну, что сказать, так я не хохотала давно.
Маленькая книга о филологической умнице-скромнице, которая переехала в Москву в 90х и чтобы заработать устроилась в обменник гостиницы "Интурист".
И весь этот грязный и сюрреалистичный мир 90х - пьяные инкассаторы, валютные проститутки, чеченская мафия, гуманитарная помощь, шикарность макдональдса, сотрудницы, у которых одна беда за другой, все это Наринэ Абгарян сумела переплавить в Истории, и грустные, и невероятно смешные.
В общем, все бегом читать;))
Я не поняла, почему какое-то невероятное количество читателей возмущалось обсценной лексикой, по-моему, она там необходима как вода. Но я вас, на всякий случай, предупредила;)
Вот из ЖЖ автора одна из моих любимых глав книги - про О.Ф., начальницу главной героини.
Оригинал взят у greenarine в Понаехавшая
О.Ф. и искусство обольщения.
Ухажёры вокруг О.Ф. вились всегда, ибо женщиной она была в меру вызывающего и несомненного сексуального облика, и умела очаровывать мужчин в каких-то прямо-таки безудержных количествах.
Привлекала она их внимание не только своей бесспорной красотой, но и неординарным поведением. Например - очаровательной манерой высовываться по пояс в окно едущего автомобиля, будучи крепко за рулём. Понаехавшая лично присутствовала на одном таком сальто-мортале. В тот день О.Ф., проехав под кирпич, умудрилась, высунувшись в окно и переругиваясь с водителем автомобиля, пытающегося проехать в законном направлении, развернуться на крохотном пятачке и выскочить обратно в поток машин. Водитель поруганного автомобиля догнал пятёрку О.Ф. на светофоре и потребовал незамедлительно выйти за него замуж. О.Ф. тут же согласилась, назвалась Зинаидой, продиктовала телефон бухгалтерии, и, рассыпаясь в воздушных поцелуях, повернула под следующий кирпич.
Красилась О.Ф., как если писала картину в авангардистском стиле - накладывала косметику щедрыми мазками, зачастую, экспериментируя на ходу, дополняла свой облик новыми, смелыми штрихами. Как-то она промахнулась с покупкой карандаша для бровей, коричневый на вид грифель чертил почему-то красным, и О.Ф. из чувства протеста проходила целую неделю с вызывающими бровями, для убедительности оттеняя их шейным платком в алые разводы.
Ещё О.Ф. умела сокрушительно выпить, не размениваясь на закусь и всякие чоканья, в подпитии была адекватна, но в меру агрессивна и готова на отпор. Однажды, будучи несколько подшофе, она принимала участие в драке «стенка на стенку», притом одна стенка была представлена тремя цыганскими гадалками, вышедшими на промысел на Большую Дмитровку, а другая стенка была представлена О.Ф. в боевом вечернем раскрасе и туфельках на каблуке. Итого гадалки позорно бежали с места боя, бренча многочисленными кольцами и монистами, а О.Ф. победно пошла дальше, на спектакль в театр Ермоловой, отдохнуть, по велению магического альманаха «Третий глаз», седьмой чакрой Сахасрара.
Потомственные театралы влюблялись в О.Ф. пучками. Театрал, он с виду может и рафинирован, но не чужд авантюрных экивоков и всяких других бравурных трепыханий. Поэтому ничего удивительного, что в тот день О.Ф. ушла из храма Мельпомены не одна, а под руку с очаровательным мужчиной Зябликовым - профессором, доктором экономических наук, коренным жителем ЦАО, ул. 1 Тверская-Ямская, дом, в котором живёт Пугачёва. Всё, буквально всё в Зябликове было хорошо - пятикомнатная квартира, домработница, венецианское стекло и прочий антиквариат. Флёрдоранж и унитаз под гжель. Опять же ламбрекены.
Но! У Зябликова имелась мать. Косящий под нежную маргаритку ядовитый плющ Аглая Викторовна. Профессорская жена и генеральская дочь, уроженка дома на Котельнической набережной.
Аглая Викторовна являлась стойким бойцом невидимого фронта, поэтому при виде пассий сына принималась трепетно закатывать глаза и плохо выговаривать букву «ш».
-Дууууууфенка,- самозабвенно рассказывала она О.Ф., застукав её впервые у себя в квартире,- может, хотя бы вы станете той единственной, которая украсит холостяцкие будни моего сына! Вот буквально до вас, буквально вчера, была Маааааафенька, преподаватель консерватории, чууудная девочка!- здесь Аглая Викторовна трепетно закатила глаза.-
Жаль, они не софлись характерами. Мафенька требовала страстных ночей, а у моего сына (слеза в голосе) аллергия и хронический простатит. О каких страстных ночах может идти речь?
О.Ф. сидела напротив, нога на ногу, в нелепой оборчатой юбке с вышитыми бисером накладными карманами. В щедром декольте прямо-таки переливалась инкрустированная бижутерией грудь. О.Ф. была благодушна и расслаблена - пока мамочка неосмотрительно отлучалась по делам, у них с Зябликовым случилась страстная эскапада на унитазе под гжель.
Аглая Викторовна, озабоченная безучастностью О.Ф., пожевала губами и решила копнуть с другого боку:
-А вы, извините, кем работаете? А то мой мальчик любит девуфек творческих профессий - скрипачек, актрис, художниц.
-Работаю сутенёршей в гостинице «Интурист»,- любезно осклабилась О.Ф.
-Кем-кем?
-Сутенёршей. Крышую проституток. Сиречь блядей.
-Ава-ва-ва,- зашлась в мурашках Аглая Викторовна.
О.Ф. потом смешно рассказывала, как мать Зябликова воевала с ней. Например - посредством званого ужина.
-Дуууфенька,- пела она в трубку,- вы приглафены на званый ужин. Наденьте что-нибудь чёрное, длинное и наглухо застёгивающееся. Будут Антоновы и Гольц.
О.Ф. являлась на ужин в алом и вызывающем, с рыжей лисой на плече. Аглая Викторовна, будучи оскорблена до глубины души, виду не подавала. Зато мстила названиями блюд.
-Дуууфенька,- обращалась она к О.Ф.,- сейчас у вас будет гастрономический фок. Вряд ли вы когда-либо ели изысканный рыбный суп с крутонами, тёртым сыром и соусом «Руй».
-С каким соусом?- делала невинные глаза О.Ф.
-С соусом «Руй»!
-А мне послышалось ху...
-Кха-кха-кха!- прерывала благочестивым кашлем возмутительные речи О.Ф. Аглая Викторовна. Антоновы и Гольц, укрывшись салфетками, тихо рыдали по периметру вычурно сервированного стола.
К большой радости Аглаи Викторовны О.Ф. особых планов на Зябликова не строила, а вскорости вообще завела себе параллельного джентльмена - Митрича из автобазы на Кировоградской. Митрич может и не знал, что такое консоме, и андуйет посчитал бы личным оскорблением, зато умел в два счёта поменять колесо машины или сколотить баньку.
Кавалеры долгое время существовали в жизни О.Ф. бок о бок, практически не подозревая друг о друге. Отношение к ним у О.Ф. было разное. Если в её личной шкале предпочтений бесхребетный Зябликов оставался на уровне прогрессивного кроманьонца, то Митрич прочно застрял в неандертальцах. Поэтому Зябликова О.Ф. жалела, а Митрича пользовала на полную катушку - он был крепче физически, да и ментальными треволнениями оставался счастливо не замутнён.
А ежели кому интересно, кто являлся для О.Ф. Homo Sapiens в самом прекрасном смысле этого слова, то так и быть, я вам отвечу. Homo Sapiens О.Ф. считала только одного представителя мужской половины человечества, и имя ему Адриано Челентано.
И этим всё сказано.