Разговор о труде в Красноярской епархии
Оригинал взят у bella_ciao_2010 в Разговор о труде в Красноярской епархии
30 июня в Архиерейском доме города Красноярска прошел семинар из серии «Трудовое воспитание в семье и школе» под названием «Труд в православной и советской традиции».
Участниками встречи стали: Митрополит Красноярский и Ачинский Пантелеимон, родители, руководители и специалисты Епархиальных отделов и служб, эксперты в области образования, науки и культуры края.
Организатором собрания выступила общественная организация «Родительское Всероссийского Сопротивление» (РВС) при поддержке Красноярской епархии (сообщение на сайте Красноярской епархии).
Видеозапись выступлений будет доступна позже.
А пока публикую вступительный доклад председателя Красноярского отделения РВС:
Сегодня мы проводим очередной из серии организованных Красноярским отделением РВС семинаров, посвящённых трудовому воспитанию в семье и школе, и благодарны Владыке за приглашение. 19 мая в краевой научной библиотеке, мы обсуждали категории труда в работах К. Маркса. Сегодня будем говорить о труде в православной и советской традиции. Не все из участников того обсуждения, экспертов в сфере образования, смогли быть сегодня, но мы предоставим им материалы и рассчитываем на содержательные комментарии.
Осенью мы планируем провести итоговое обсуждение, результаты которого помогут сформулировать наши совместные предложения в краевые документы, посвящённые воспитанию и передать опыт в другие рогионы России.
Но сегодня одновременно начинается и новая совместная работа по непредвзятому анализу и выявлению того общего, что есть в русской православной традиции и советской социалистической, коммунистической традиции. Того ценностного и интеллектуального богатства, опора на которое позволит и сохранить единство нашей Великой Истории и продлить её в будущее. Следующая тема, в работе над которой мы предлагаем объединить наши усилия уже с сентября, это историческое образование школьников и студентов, воспитание в них уважения к истории Родины, желания и умения отстаивать наше историческое достоинство.
Поскольку мы впервые собираемся таким составом, считаю необходимым ознакомить собрание с предысторией вопроса и нашими оценками некоторых процессов, происходящих в обществе.
Ещё 23 сентября 2013 года Общероссийская общественная организация защиты семьи «Родительское всероссийское сопротивление» (РВС) в лице председателя организации Марии Рачиевны Мамиконян и Красноярская митрополия Русской Православной Церкви, в лице Митрополита Красноярского и Ачинского Пантелеимона, подписали Соглашение о сотрудничестве в сфере защиты семьи и детства в Красноярском крае, по трём основным направлениям. Направление защиты здоровья (п.3 соглашения) я сейчас не буду затрагивать, а п.1 и 2. звучат так:
«Указанное сотрудничество включает:
1. Сотрудничество в защите семьи и детей от всех видов пагубных воздействий, имеющих в своей основе западные либеральные, постмодернистские подходы и различные технологии западного образца, прежде всего, от так называемых «ювенальных технологий», в активном, упреждающем противодействии этим разрушительным технологиям, какими бы способами и под какими бы названиями они не внедрялись в законодательство, навязывались обществу через государственные и общественные институты, образовательные и культурные программы, средства массовой информации и т.д.
2. Сотрудничество в сфере информирования, образования, воспитания, духовно-нравственного просвещения граждан: взрослых и детей; в защите их конституционных и других прав в этой сфере, в активном, упреждающем противодействии преступным посягательствам на систему ценностей, Культуру и Историю нашей Родины со стороны прозападных, либерально-фашистских сил и их агентов на нашей территории»
Уже почти два года Красноярское отделение РВС действует, опираясь на поддержку Красноярской епархии и лично Владыки Пантелеимона в самых различных ситуациях и начинаниях. У нас есть опыт успешного взаимодействия и в публичной общественной сфере и в конкретных практических вопросах. От семинара в Сибирском федеральном университете по Хэллоуину и зомби-парадам, до опросов общественного мнения и помощи конкретным семьям, подвергшимся воздействию разрушительных ювенальных технологий.
Но современная реальность требует от нас уже другого уровня работы, мобилизованности и взаимодействия. На момент подписания соглашения нам трудно было предвидеть многое, что потом произошло: от майдана, до Крыма, от гражданской войны на Донбассе и беженцев у нас в Красноярске, до наших же Красноярских молодых людей, уезжающих воевать против русских в нацистский батальон Азов и ненавидящих Россию за так называемую «аннексию» Крыма.
Понимая масштаб и серьёзность стоящих перед нами вызовов, необходимость мобилизации себя и общества для адекватного ответа, в ноябре 2014 года мы создали площадку, на которой постарались организовать общение родителей, учителей, специалистов в сфере образования и просто граждан, болеющих душой за будущее детей. Назвали её «Красноярское открытое родительское собрание» (КОРС).
В рамках этого начинания мы провели десятки мероприятий: собраний, встреч с родительскими и учительскими активами, с замами по воспитательной работе, обсуждений в рабочих группах. Активно участвовали в работе дискуссионных площадок, в подготовке предложений в краевые и федеральные документы.
В процессе наших изысканий мы выделили проблему трудового воспитания, как одну из самых болезненных для школ и родителей и, одновременно, как одну из ключевых в процессе воспитания, формирования личности. Не углубляясь в описание роли, значения труда (а сказано и написано об этом очень много) добавлю, что отношение к труду мы рассматриваем как нить, потянув за которую можно размотать весь клубок постмодернистских фантасмагорий нагромождённых вокруг воспитания наших детей. А как иначе назвать ситуацию, когда детей в школе запрещено нагружать самыми элементарными трудовыми обязанностями, вовлекать в деятельность, непосредственно формирующую личность.
По существующему закону и нормам сложно организовать не только субботник, но даже дежурство по уборке класса или школы. Даже в самой замене названия уроков труда на уроки технологии есть уничижение самого понятия «труд». Как и в стыдливой маскировке тех же самых трудовых субботников под всякие экологические и волонтёрские мероприятия.
Ни в школе, ни в семье, ни в детском саду, как правило, не могут убедительно объяснить ребёнку, зачем ему трудиться в поте лица, если добросовестный труд, как сейчас говорится, для «лузеров». Зачем совершать трудовые подвиги, работая на «дядю», который очевидно грабит и страну и людей, зачем оставаться в России, если предлагаемые условия работы и жизни за границей лучше, и т.д. и т.п.
Добавим к этому насаждаемый в обществе (и транслируемый в школы) культ личного успеха любой ценой (при этом трудом - в последнюю очередь) и перспектива разложения подрастающих поколений, потеря ими способности к созидательному общественно-полезному труду, становится практически неизбежной.
Сейчас мы наблюдаем попытки государства начать менять ситуацию и принятие федеральной Стратегии воспитания - это шаг в нужном направлении. Но мы уже слишком часто видели, как благие намерения высшей власти, в частности по неприятию ювенальных технологий в нашей стране, в значительной степени обесценивались и саботировались на нижестоящих уровнях - от федеральных министерств до местных исполнителей. И мы беспокоимся за то, что будет происходить в сфере воспитания, что будет написано в документах, включая региональные программы, и как они будут исполняться.
Мы видим, что разработчики программ в государственных учреждениях как огня боятся всерьёз обсуждать ценностные вопросы и у нас есть все основания полагать, что они не будут должным образом отражены в этих документах, не будут руководящими для так называемых воспитательных технологий. Мы опасаемся, что в таком случае в трудовом воспитании (да и воспитании в целом) будет торжествовать формальный без-ценностный подход, упрощенчество, редукция, что приведёт только к ещё большему ухудшению ситуации. И мы считаем, что именно гражданскому обществу, всем нам надо восполнять этот пробел, восстанавливать целостность, иерархию ценностей сверху и до самой последней инструкции.
Но есть ещё один вопрос: для чего мы воспитываем ребёнка тем или иным образом, для какой роли в обществе готовим? Ведь как бы мы ребёнка не воспитывали, выходя за пределы семьи и школы, он оказывается во внешней среде, в которой действуют свои законы и ценностные установки. И его представления о добре и зле, о должном, могут вступить в жёсткий конфликт с так называемым реальным миром. Конфликт, последствия которого могут быть катастрофичными как для самого молодого человека, так и для общества. Кто-то встаёт на путь саморазрушения, а кто-то едет в Исламское государство безжалостно уничтожать ненавистное ему общество потребления.
Так молодой человек, выходя в большую жизнь, должен приспосабливаться к ней, отстраняться от неё или стараться изменить к лучшему?
Говорим мы о трудовом воспитании (а значит о труде), о патриотическом или каком либо другом - нам не избежать разговора об обществе и о предельных основаниях его существования (или бытия). Любая изоляция в рамках узко практической воспитательной задачи тут не столько признак профессионализма, сколько уклонение от реального ответа на вызовы стоящие перед обществом и перед самим воспитателем.
Мы не можем игнорировать вопросы, которые в первом приближении формулируем следующим образом:
1. Что произошло с нашей системой ценностей, идентичностью и за последние три десятка лет и за предшествующие семьдесят лет? От чего мы отказались и что приняли? Готовы ли мы сейчас согласиться с так называемыми «общечеловеческими ценностями» и какова их реальная суть или мы настаиваем на собственной системе ценностей, на чём она основана?
2. Для отказа от собственной идентичности наше общество в последние десятилетия подвергли огромным внешним воздействиям во всех сферах: идеологической, политической, нравственной, психологической, физиологической, интеллектуальной? Если это так, то оно видимо получило определённые повреждения во всех этих сферах (отказ от первородства за чечевичную похлёбку даром ведь не проходит)? Можем ли мы сказать, что имеем дело с повреждёнными поколениями и детьми этих поколений, и сами к ним принадлежим?
3. В какой ситуации сейчас находится наше общество - мира или войны, ведущейся новыми средствами, когда враг пытается нам внушить, что он не воюет, а наоборот желает нам добра? Ведь если это война, то степень опасности совсем другая. И мобилизация граждан и общества в целом, как ответ на эту опасность, также должна быть совсем другого порядка.
Ответы на эти вопросы лежат в сфере идеологии, с которой мы бы хотели снять ярлык тоталитаризма.
Один современный православный мыслитель сказал об идеологии примерно следующее: «Национальная идея, это то, что Бог думает о народе, а идеология - это то, что народ думает о себе в данный исторический период». Таким образом, когда говорят, что не должно быть идеологии, отказывают народу в праве думать и говорить о себе на языке высших ценностей и смыслов, делают его немым, по сути - рабом. С вышеприведённым определением идеологии гармонично определение государства, как средства, с помощью которого народ исполняет своё историческое предназначение, длит своё историческое существование.
Те, кто говорят, что не должно быть именно государственной идеологии, лукавят, поскольку сами продвигают идею, при которой государство должно быть только так называемым «ночным сторожем», всего лишь следящим за минимальным порядком. Когда «гражданское общество», в их понимании, отделено и противопоставляет себя государству. Именно их подход, по сути, является и идеологическим и тоталитарным. Реализующим неолиберальную идею отрыва народа от государства и, таким образом, уничтожения и народа и государства.
Последствия неолиберального подхода мы видим везде - и в семьях и в школах и во всех проявлениях нашей жизни. Конечно, в подлинно православной среде отношение к ценностям другое - но реальность такова, что подавляющая часть жизни и деятельности человека, и общества в целом, регулируется светскими нормами и правилами, слишком во многом, как мы видим, не соответствующим христианским представлениям о должном.
Мы не можем готовить человека к жизни в обществе, вне контекста желанных для нас изменений в этом самом обществе. И для нас очевидно, что буквальный возврат в прошлое невозможен и анти-историчен. Какой бы период в жизни России не казался бы нам самым привлекательным - необходимо добиваться движения вперёд, причём в условиях предельно неблагоприятных. И я повторю, что для этого нужно отбросить все обиды и предрассудки, творчески, трезво и непредвзято исследовать весь наш исторический идейный, интеллектуальный, практический багаж, всё то, что помогало России преодолевать испытания и невзгоды на разных этапах исторического существования.
Сегодня мы рассчитываем на вашу помощь не только в изучении труда в православной традиции, но и в сопоставлении труда и трудовых этик в разных традициях.
Кое-что мы уже можем сказать про труд у Маркса. Нам стал понятнее язык Маркса, его категорий отчуждённого и неотчуждённого труда и понимание неотчуждённого труда, как субъектного (свободного) производства общественного блага. Подробнее эти вопросы рассмотрены в материалах по итогам семинара.
Но сама постановка вопроса о снятии отчуждения труда у Маркса нам показалась недообоснованной, поскольку не дан убедительный ответ на вопрос, зачем нам нужен труд вообще и труд неотчуждённый в особенности. И здесь, как нам видится, мы переходим в пространство ценностей (аксиологии). Именно в нём мы можем попытаться найти ответ на вопрос, чтó является источником ценности труда для человеческих сообществ и отдельного человека, в чём заключена аксиология труда, чтó исторически обуславливало возвышение труда, наделение его положительной ценностью? Анализ истории показывает, что ценность труда, моральное отношение к труду есть величина непостоянная, обладающая исторической динамикой. И эту динамику мы наблюдаем сейчас во всей красе.
Труд как ценность в наиболее явной форме был утверждён в протестантизме [Вебер] и в философии Маркса. Последняя, в свою очередь, оказала решающее влияние на советскую трудовую этику, опиравшуюся, в том числе, и на дореволюционную, православную, крестьянскую систему легитимации труда.
Наша задача - исследовать существующие и существовавшие идеи и практики труда, прецеденты, когда в истории происходило фундаментальное изменение отношения к труду. Но нам интересны практики труда не сами по себе, а как феномены (иллюстрации) неких свойств и принципов.
Интересен опыт православных общин, монастырей, коммун, их анализ и трансляция этого опыта на современное общество.
Нам важно понять, отношение к труду в досоветской православной России и в СССР, что в них общего, и чем оно отличается от труда в Протестантизме, и опирающемся на протестантскую этику классическом капитализме.
Что такое труд в современном постмодернистском капитализме, который отказался от большинства ценностей классического капитализма модерна?
Как в итоге наши дети должны относиться к труду? Как православные, как Советские люди, как протестанты или как постмодернисты?
Мы предполагаем, что Православная трудовая этика сможет преодолеть обессмысливание труда в постмодерне только в соединении с Советской трудовой этикой. Как осуществить это соединение?
30 июня в Архиерейском доме города Красноярска прошел семинар из серии «Трудовое воспитание в семье и школе» под названием «Труд в православной и советской традиции».
Участниками встречи стали: Митрополит Красноярский и Ачинский Пантелеимон, родители, руководители и специалисты Епархиальных отделов и служб, эксперты в области образования, науки и культуры края.
Организатором собрания выступила общественная организация «Родительское Всероссийского Сопротивление» (РВС) при поддержке Красноярской епархии (сообщение на сайте Красноярской епархии).
Видеозапись выступлений будет доступна позже.
А пока публикую вступительный доклад председателя Красноярского отделения РВС:
Сегодня мы проводим очередной из серии организованных Красноярским отделением РВС семинаров, посвящённых трудовому воспитанию в семье и школе, и благодарны Владыке за приглашение. 19 мая в краевой научной библиотеке, мы обсуждали категории труда в работах К. Маркса. Сегодня будем говорить о труде в православной и советской традиции. Не все из участников того обсуждения, экспертов в сфере образования, смогли быть сегодня, но мы предоставим им материалы и рассчитываем на содержательные комментарии.
Осенью мы планируем провести итоговое обсуждение, результаты которого помогут сформулировать наши совместные предложения в краевые документы, посвящённые воспитанию и передать опыт в другие рогионы России.
Но сегодня одновременно начинается и новая совместная работа по непредвзятому анализу и выявлению того общего, что есть в русской православной традиции и советской социалистической, коммунистической традиции. Того ценностного и интеллектуального богатства, опора на которое позволит и сохранить единство нашей Великой Истории и продлить её в будущее. Следующая тема, в работе над которой мы предлагаем объединить наши усилия уже с сентября, это историческое образование школьников и студентов, воспитание в них уважения к истории Родины, желания и умения отстаивать наше историческое достоинство.
Поскольку мы впервые собираемся таким составом, считаю необходимым ознакомить собрание с предысторией вопроса и нашими оценками некоторых процессов, происходящих в обществе.
Ещё 23 сентября 2013 года Общероссийская общественная организация защиты семьи «Родительское всероссийское сопротивление» (РВС) в лице председателя организации Марии Рачиевны Мамиконян и Красноярская митрополия Русской Православной Церкви, в лице Митрополита Красноярского и Ачинского Пантелеимона, подписали Соглашение о сотрудничестве в сфере защиты семьи и детства в Красноярском крае, по трём основным направлениям. Направление защиты здоровья (п.3 соглашения) я сейчас не буду затрагивать, а п.1 и 2. звучат так:
«Указанное сотрудничество включает:
1. Сотрудничество в защите семьи и детей от всех видов пагубных воздействий, имеющих в своей основе западные либеральные, постмодернистские подходы и различные технологии западного образца, прежде всего, от так называемых «ювенальных технологий», в активном, упреждающем противодействии этим разрушительным технологиям, какими бы способами и под какими бы названиями они не внедрялись в законодательство, навязывались обществу через государственные и общественные институты, образовательные и культурные программы, средства массовой информации и т.д.
2. Сотрудничество в сфере информирования, образования, воспитания, духовно-нравственного просвещения граждан: взрослых и детей; в защите их конституционных и других прав в этой сфере, в активном, упреждающем противодействии преступным посягательствам на систему ценностей, Культуру и Историю нашей Родины со стороны прозападных, либерально-фашистских сил и их агентов на нашей территории»
Уже почти два года Красноярское отделение РВС действует, опираясь на поддержку Красноярской епархии и лично Владыки Пантелеимона в самых различных ситуациях и начинаниях. У нас есть опыт успешного взаимодействия и в публичной общественной сфере и в конкретных практических вопросах. От семинара в Сибирском федеральном университете по Хэллоуину и зомби-парадам, до опросов общественного мнения и помощи конкретным семьям, подвергшимся воздействию разрушительных ювенальных технологий.
Но современная реальность требует от нас уже другого уровня работы, мобилизованности и взаимодействия. На момент подписания соглашения нам трудно было предвидеть многое, что потом произошло: от майдана, до Крыма, от гражданской войны на Донбассе и беженцев у нас в Красноярске, до наших же Красноярских молодых людей, уезжающих воевать против русских в нацистский батальон Азов и ненавидящих Россию за так называемую «аннексию» Крыма.
Понимая масштаб и серьёзность стоящих перед нами вызовов, необходимость мобилизации себя и общества для адекватного ответа, в ноябре 2014 года мы создали площадку, на которой постарались организовать общение родителей, учителей, специалистов в сфере образования и просто граждан, болеющих душой за будущее детей. Назвали её «Красноярское открытое родительское собрание» (КОРС).
В рамках этого начинания мы провели десятки мероприятий: собраний, встреч с родительскими и учительскими активами, с замами по воспитательной работе, обсуждений в рабочих группах. Активно участвовали в работе дискуссионных площадок, в подготовке предложений в краевые и федеральные документы.
В процессе наших изысканий мы выделили проблему трудового воспитания, как одну из самых болезненных для школ и родителей и, одновременно, как одну из ключевых в процессе воспитания, формирования личности. Не углубляясь в описание роли, значения труда (а сказано и написано об этом очень много) добавлю, что отношение к труду мы рассматриваем как нить, потянув за которую можно размотать весь клубок постмодернистских фантасмагорий нагромождённых вокруг воспитания наших детей. А как иначе назвать ситуацию, когда детей в школе запрещено нагружать самыми элементарными трудовыми обязанностями, вовлекать в деятельность, непосредственно формирующую личность.
По существующему закону и нормам сложно организовать не только субботник, но даже дежурство по уборке класса или школы. Даже в самой замене названия уроков труда на уроки технологии есть уничижение самого понятия «труд». Как и в стыдливой маскировке тех же самых трудовых субботников под всякие экологические и волонтёрские мероприятия.
Ни в школе, ни в семье, ни в детском саду, как правило, не могут убедительно объяснить ребёнку, зачем ему трудиться в поте лица, если добросовестный труд, как сейчас говорится, для «лузеров». Зачем совершать трудовые подвиги, работая на «дядю», который очевидно грабит и страну и людей, зачем оставаться в России, если предлагаемые условия работы и жизни за границей лучше, и т.д. и т.п.
Добавим к этому насаждаемый в обществе (и транслируемый в школы) культ личного успеха любой ценой (при этом трудом - в последнюю очередь) и перспектива разложения подрастающих поколений, потеря ими способности к созидательному общественно-полезному труду, становится практически неизбежной.
Сейчас мы наблюдаем попытки государства начать менять ситуацию и принятие федеральной Стратегии воспитания - это шаг в нужном направлении. Но мы уже слишком часто видели, как благие намерения высшей власти, в частности по неприятию ювенальных технологий в нашей стране, в значительной степени обесценивались и саботировались на нижестоящих уровнях - от федеральных министерств до местных исполнителей. И мы беспокоимся за то, что будет происходить в сфере воспитания, что будет написано в документах, включая региональные программы, и как они будут исполняться.
Мы видим, что разработчики программ в государственных учреждениях как огня боятся всерьёз обсуждать ценностные вопросы и у нас есть все основания полагать, что они не будут должным образом отражены в этих документах, не будут руководящими для так называемых воспитательных технологий. Мы опасаемся, что в таком случае в трудовом воспитании (да и воспитании в целом) будет торжествовать формальный без-ценностный подход, упрощенчество, редукция, что приведёт только к ещё большему ухудшению ситуации. И мы считаем, что именно гражданскому обществу, всем нам надо восполнять этот пробел, восстанавливать целостность, иерархию ценностей сверху и до самой последней инструкции.
Но есть ещё один вопрос: для чего мы воспитываем ребёнка тем или иным образом, для какой роли в обществе готовим? Ведь как бы мы ребёнка не воспитывали, выходя за пределы семьи и школы, он оказывается во внешней среде, в которой действуют свои законы и ценностные установки. И его представления о добре и зле, о должном, могут вступить в жёсткий конфликт с так называемым реальным миром. Конфликт, последствия которого могут быть катастрофичными как для самого молодого человека, так и для общества. Кто-то встаёт на путь саморазрушения, а кто-то едет в Исламское государство безжалостно уничтожать ненавистное ему общество потребления.
Так молодой человек, выходя в большую жизнь, должен приспосабливаться к ней, отстраняться от неё или стараться изменить к лучшему?
Говорим мы о трудовом воспитании (а значит о труде), о патриотическом или каком либо другом - нам не избежать разговора об обществе и о предельных основаниях его существования (или бытия). Любая изоляция в рамках узко практической воспитательной задачи тут не столько признак профессионализма, сколько уклонение от реального ответа на вызовы стоящие перед обществом и перед самим воспитателем.
Мы не можем игнорировать вопросы, которые в первом приближении формулируем следующим образом:
1. Что произошло с нашей системой ценностей, идентичностью и за последние три десятка лет и за предшествующие семьдесят лет? От чего мы отказались и что приняли? Готовы ли мы сейчас согласиться с так называемыми «общечеловеческими ценностями» и какова их реальная суть или мы настаиваем на собственной системе ценностей, на чём она основана?
2. Для отказа от собственной идентичности наше общество в последние десятилетия подвергли огромным внешним воздействиям во всех сферах: идеологической, политической, нравственной, психологической, физиологической, интеллектуальной? Если это так, то оно видимо получило определённые повреждения во всех этих сферах (отказ от первородства за чечевичную похлёбку даром ведь не проходит)? Можем ли мы сказать, что имеем дело с повреждёнными поколениями и детьми этих поколений, и сами к ним принадлежим?
3. В какой ситуации сейчас находится наше общество - мира или войны, ведущейся новыми средствами, когда враг пытается нам внушить, что он не воюет, а наоборот желает нам добра? Ведь если это война, то степень опасности совсем другая. И мобилизация граждан и общества в целом, как ответ на эту опасность, также должна быть совсем другого порядка.
Ответы на эти вопросы лежат в сфере идеологии, с которой мы бы хотели снять ярлык тоталитаризма.
Один современный православный мыслитель сказал об идеологии примерно следующее: «Национальная идея, это то, что Бог думает о народе, а идеология - это то, что народ думает о себе в данный исторический период». Таким образом, когда говорят, что не должно быть идеологии, отказывают народу в праве думать и говорить о себе на языке высших ценностей и смыслов, делают его немым, по сути - рабом. С вышеприведённым определением идеологии гармонично определение государства, как средства, с помощью которого народ исполняет своё историческое предназначение, длит своё историческое существование.
Те, кто говорят, что не должно быть именно государственной идеологии, лукавят, поскольку сами продвигают идею, при которой государство должно быть только так называемым «ночным сторожем», всего лишь следящим за минимальным порядком. Когда «гражданское общество», в их понимании, отделено и противопоставляет себя государству. Именно их подход, по сути, является и идеологическим и тоталитарным. Реализующим неолиберальную идею отрыва народа от государства и, таким образом, уничтожения и народа и государства.
Последствия неолиберального подхода мы видим везде - и в семьях и в школах и во всех проявлениях нашей жизни. Конечно, в подлинно православной среде отношение к ценностям другое - но реальность такова, что подавляющая часть жизни и деятельности человека, и общества в целом, регулируется светскими нормами и правилами, слишком во многом, как мы видим, не соответствующим христианским представлениям о должном.
Мы не можем готовить человека к жизни в обществе, вне контекста желанных для нас изменений в этом самом обществе. И для нас очевидно, что буквальный возврат в прошлое невозможен и анти-историчен. Какой бы период в жизни России не казался бы нам самым привлекательным - необходимо добиваться движения вперёд, причём в условиях предельно неблагоприятных. И я повторю, что для этого нужно отбросить все обиды и предрассудки, творчески, трезво и непредвзято исследовать весь наш исторический идейный, интеллектуальный, практический багаж, всё то, что помогало России преодолевать испытания и невзгоды на разных этапах исторического существования.
Сегодня мы рассчитываем на вашу помощь не только в изучении труда в православной традиции, но и в сопоставлении труда и трудовых этик в разных традициях.
Кое-что мы уже можем сказать про труд у Маркса. Нам стал понятнее язык Маркса, его категорий отчуждённого и неотчуждённого труда и понимание неотчуждённого труда, как субъектного (свободного) производства общественного блага. Подробнее эти вопросы рассмотрены в материалах по итогам семинара.
Но сама постановка вопроса о снятии отчуждения труда у Маркса нам показалась недообоснованной, поскольку не дан убедительный ответ на вопрос, зачем нам нужен труд вообще и труд неотчуждённый в особенности. И здесь, как нам видится, мы переходим в пространство ценностей (аксиологии). Именно в нём мы можем попытаться найти ответ на вопрос, чтó является источником ценности труда для человеческих сообществ и отдельного человека, в чём заключена аксиология труда, чтó исторически обуславливало возвышение труда, наделение его положительной ценностью? Анализ истории показывает, что ценность труда, моральное отношение к труду есть величина непостоянная, обладающая исторической динамикой. И эту динамику мы наблюдаем сейчас во всей красе.
Труд как ценность в наиболее явной форме был утверждён в протестантизме [Вебер] и в философии Маркса. Последняя, в свою очередь, оказала решающее влияние на советскую трудовую этику, опиравшуюся, в том числе, и на дореволюционную, православную, крестьянскую систему легитимации труда.
Наша задача - исследовать существующие и существовавшие идеи и практики труда, прецеденты, когда в истории происходило фундаментальное изменение отношения к труду. Но нам интересны практики труда не сами по себе, а как феномены (иллюстрации) неких свойств и принципов.
Интересен опыт православных общин, монастырей, коммун, их анализ и трансляция этого опыта на современное общество.
Нам важно понять, отношение к труду в досоветской православной России и в СССР, что в них общего, и чем оно отличается от труда в Протестантизме, и опирающемся на протестантскую этику классическом капитализме.
Что такое труд в современном постмодернистском капитализме, который отказался от большинства ценностей классического капитализма модерна?
Как в итоге наши дети должны относиться к труду? Как православные, как Советские люди, как протестанты или как постмодернисты?
Мы предполагаем, что Православная трудовая этика сможет преодолеть обессмысливание труда в постмодерне только в соединении с Советской трудовой этикой. Как осуществить это соединение?
