Карлуша
Всегда хотела приручить ворона. Черного, большого.
Но получилось так, что завела вороненка, от обычных серых ворон с черными крыльями, головой и хвостом.
Было лето и я жила у бабушки. Услышала шум на улице. Выскочила. Вижу, две взрослые вороны сильно волнуются, каркают, собаки со дворов лают, цепи рвут, кошки на заборы повылезали, любопытствуют.
Оказалось, вороненок с гнезда слетел (или выпал), но летать толком не научился еще. Да и за каким чертом его в деревню понесло, непонятно. Он подпрыгивал, скорее, а не взлетал.
Я поняла, что еще пара минут, и у какой-то кошки или собаки будет обед. Сняла с себя кофточку и накинула ее на вороненка. Жалко было родителей, но унести в лес я его уже не могла. Вокруг меня собралась толпа любопытных собак, готовых пойти со мной. Да и взрослые вороны недолго каркали. Не прошло и минуты, как они улетели, бросили своего ребенка.
Назвала я сиротинушку Карлушой и стала кормить и воспитывать. Карлуша быстро понял, что к чему. Жил он в старой клетке для кроликов - надежно, дождь не промочит, сквозняки не продуют, но и солнышко видно. Как только я приближалась, Карлуша изображал птенчика: приседал, топорщил перья и разевал клюв. В общем, кормить его было - одно удовольствие.
Карлуша как-то сразу проникся ко мне доверием. Не шарахался от меня, не клевался, наоборот, позволял гладить, вытирать клювик.
Вскоре у него отросли взрослые длинные перья. И я стала понемногу выпускать вороненка из домика. Первый раз, когда клетку открыла, думала, сразу улетит, только и видели.
Но Карлуша бросать меня не собирался. А крыльями пользовался, чтобы перелететь ко мне на плечо и снова изобразить голодного птенчика.
Вскоре в клетке надобность совсем отпала. Ночевал Карлуша на высоком тополе у бабушкиной сарайки, летал уже вовсю, но дом наш не оставлял.
Бабушка иногда сердилась на него. Выйдет во двор кур кормить, рассыпает зерно, зовет. Куры только набегут, как в их центр врезается большая ворона. У кур паника, а ворона старается успеть как можно больше зерна склевать, пока не прогнали.
Приближалась осень. Скоро мне нужно было уезжать к родителям, там была школа. Я боялась за Карлушу, слишком уж он доверчивый. И от людей зла не ждет. Но ведь не все такие, как я и бабушка.
Стали мы его отучать. Шумели, кричали, кормить давно перестали, даже веточками кидались.
Карлуша поначалу еще прилетал по привычке, а потом совсем обиделся и пропал.
Я даже плакала тогда. Но понимала, что ему лучше на воле, чем в квартире в клетке.
Приезжала на зимние каникулы к бабушке, та рассказала, что вороненок прилетает еще иногда, но только на дереве посидит, покаркает и снова улетит.
Вышла во двор, посмотреть, может, он прилетел?
И словно вихрь пронесся. Смотрю - на плече сидит Карлуша и усиленно изображает птенчика. Не выдержала, покормила. Но погладить себя не дал, и вообще, только мама во двор вышла, сразу улетел.
Я и порадовалась, что помнит меня еще, и огорчилась немного, что более диким стал. Хотя сама этого добивалась.
А весной Карлуша прилетел не один. С подружкой или другом, не знаю, я ведь так и не узнала, мальчиком или девочкой был мой вороненок.
Снова сел на плечо, но лакомства уже не выпрашивал, просто сидел, рассказывал о чем-то. А его подруга на дереве чуть с ума не сошла, вся изоралась, мол, ты совсем больной? Держись от людей подальше!
Потом они еще не раз прилетали. Но, видимо, подруга все же сумела его убедить. Он мог с дерева на крышу сарайки перелететь. Или прямо в воздухе брошенный кусок хлеба поймать. Но ближе не подлетал.
В принципе, хорошо, что так все кончилось. И Карлуша к людям лезть перестал, даже семьей обзавелся.
А осенью он целую толпу привел. Все на тополе расселись и каркали. Карлушу я бы и не отличила, но он сам на крышу перелетел, походил там, покрасовался, а потом полетел дальше, и стая вслед за ним.
Но получилось так, что завела вороненка, от обычных серых ворон с черными крыльями, головой и хвостом.
Было лето и я жила у бабушки. Услышала шум на улице. Выскочила. Вижу, две взрослые вороны сильно волнуются, каркают, собаки со дворов лают, цепи рвут, кошки на заборы повылезали, любопытствуют.
Оказалось, вороненок с гнезда слетел (или выпал), но летать толком не научился еще. Да и за каким чертом его в деревню понесло, непонятно. Он подпрыгивал, скорее, а не взлетал.
Я поняла, что еще пара минут, и у какой-то кошки или собаки будет обед. Сняла с себя кофточку и накинула ее на вороненка. Жалко было родителей, но унести в лес я его уже не могла. Вокруг меня собралась толпа любопытных собак, готовых пойти со мной. Да и взрослые вороны недолго каркали. Не прошло и минуты, как они улетели, бросили своего ребенка.
Назвала я сиротинушку Карлушой и стала кормить и воспитывать. Карлуша быстро понял, что к чему. Жил он в старой клетке для кроликов - надежно, дождь не промочит, сквозняки не продуют, но и солнышко видно. Как только я приближалась, Карлуша изображал птенчика: приседал, топорщил перья и разевал клюв. В общем, кормить его было - одно удовольствие.
Карлуша как-то сразу проникся ко мне доверием. Не шарахался от меня, не клевался, наоборот, позволял гладить, вытирать клювик.
Вскоре у него отросли взрослые длинные перья. И я стала понемногу выпускать вороненка из домика. Первый раз, когда клетку открыла, думала, сразу улетит, только и видели.
Но Карлуша бросать меня не собирался. А крыльями пользовался, чтобы перелететь ко мне на плечо и снова изобразить голодного птенчика.
Вскоре в клетке надобность совсем отпала. Ночевал Карлуша на высоком тополе у бабушкиной сарайки, летал уже вовсю, но дом наш не оставлял.
Бабушка иногда сердилась на него. Выйдет во двор кур кормить, рассыпает зерно, зовет. Куры только набегут, как в их центр врезается большая ворона. У кур паника, а ворона старается успеть как можно больше зерна склевать, пока не прогнали.
Приближалась осень. Скоро мне нужно было уезжать к родителям, там была школа. Я боялась за Карлушу, слишком уж он доверчивый. И от людей зла не ждет. Но ведь не все такие, как я и бабушка.
Стали мы его отучать. Шумели, кричали, кормить давно перестали, даже веточками кидались.
Карлуша поначалу еще прилетал по привычке, а потом совсем обиделся и пропал.
Я даже плакала тогда. Но понимала, что ему лучше на воле, чем в квартире в клетке.
Приезжала на зимние каникулы к бабушке, та рассказала, что вороненок прилетает еще иногда, но только на дереве посидит, покаркает и снова улетит.
Вышла во двор, посмотреть, может, он прилетел?
И словно вихрь пронесся. Смотрю - на плече сидит Карлуша и усиленно изображает птенчика. Не выдержала, покормила. Но погладить себя не дал, и вообще, только мама во двор вышла, сразу улетел.
Я и порадовалась, что помнит меня еще, и огорчилась немного, что более диким стал. Хотя сама этого добивалась.
А весной Карлуша прилетел не один. С подружкой или другом, не знаю, я ведь так и не узнала, мальчиком или девочкой был мой вороненок.
Снова сел на плечо, но лакомства уже не выпрашивал, просто сидел, рассказывал о чем-то. А его подруга на дереве чуть с ума не сошла, вся изоралась, мол, ты совсем больной? Держись от людей подальше!
Потом они еще не раз прилетали. Но, видимо, подруга все же сумела его убедить. Он мог с дерева на крышу сарайки перелететь. Или прямо в воздухе брошенный кусок хлеба поймать. Но ближе не подлетал.
В принципе, хорошо, что так все кончилось. И Карлуша к людям лезть перестал, даже семьей обзавелся.
А осенью он целую толпу привел. Все на тополе расселись и каркали. Карлушу я бы и не отличила, но он сам на крышу перелетел, походил там, покрасовался, а потом полетел дальше, и стая вслед за ним.