Титаник
Френд-лента принесла. По-моему, шедеврально.
Originally posted by rastaev at Титаник
Всем нашим обидам однажды приходит конец -
нельзя бесконечно влачить и накручивать горечь.
А значит, Липковича скоро простит Чергинец.
Представьте себе, как простит его сразу Липкович!
Ловкач Михалевич простит долболобых верзил,
его перепутавших с ласточкой в позе полёта,
и пылкий Некляев, которого кто-то избил,
почешет во лбу и простит малым ямбом кого-то.
Сергей Дорофеев, сорвавшийся в дальнюю даль,
отпустит грехи неусидчивой тётушке Лиде,
и Йосик Середич, боря в себе тýгу-печаль,
на зло Пролесковское тоже не будет в обиде.
Обида - засада: в ней сердца чечёточный стук,
изжога, неврозы и капли липучего пота.
Так пусть же, товарищи, будет прощён Романчук -
простил Назарянин же некогда Искариота!
Не надо держать кулачочки и фижки в уме:
рассеются бесы и душу не скушают нашу,
и даже Халезин в своём сто-последнем письме
возьмёт, наконец, и простит невозможного Сашу.
Ведь Саша один здесь несёт на себе этот груз -
врагов не прощает и в прошлое смотрит сердито:
мятежный ли Санников, неустрашимый ли Усс -
никто не забыт у него и ничто не забыто.
Житейское море смурнó бороздит он сквозь дрожь
обиды и гнева, и пахнет кнутом его пряник.
«Нет-нет, не нагнуць мяне волны, не ждице!» Ну, что ж,
семь футов под килем тебе, наш законный «Титаник»…
Originally posted by rastaev at Титаник
Всем нашим обидам однажды приходит конец -
нельзя бесконечно влачить и накручивать горечь.
А значит, Липковича скоро простит Чергинец.
Представьте себе, как простит его сразу Липкович!
Ловкач Михалевич простит долболобых верзил,
его перепутавших с ласточкой в позе полёта,
и пылкий Некляев, которого кто-то избил,
почешет во лбу и простит малым ямбом кого-то.
Сергей Дорофеев, сорвавшийся в дальнюю даль,
отпустит грехи неусидчивой тётушке Лиде,
и Йосик Середич, боря в себе тýгу-печаль,
на зло Пролесковское тоже не будет в обиде.
Обида - засада: в ней сердца чечёточный стук,
изжога, неврозы и капли липучего пота.
Так пусть же, товарищи, будет прощён Романчук -
простил Назарянин же некогда Искариота!
Не надо держать кулачочки и фижки в уме:
рассеются бесы и душу не скушают нашу,
и даже Халезин в своём сто-последнем письме
возьмёт, наконец, и простит невозможного Сашу.
Ведь Саша один здесь несёт на себе этот груз -
врагов не прощает и в прошлое смотрит сердито:
мятежный ли Санников, неустрашимый ли Усс -
никто не забыт у него и ничто не забыто.
Житейское море смурнó бороздит он сквозь дрожь
обиды и гнева, и пахнет кнутом его пряник.
«Нет-нет, не нагнуць мяне волны, не ждице!» Ну, что ж,
семь футов под килем тебе, наш законный «Титаник»…