михаил найдич
Где дубы в желтеющей накидке
К насыпи стремятся подойти,
Две струны, две тоненькие нитки
Весело блестят на всем пути.
Облака над насыпью отлогой
Вдаль плывут, снимаются с постов.
Ты нагнись и ниточки потрогай -
Теплые еще от поездов.
- Книжку взяла когда-то, потому что лицо поэта на обложке очень на дедушку Валю моего было похоже.
А оказалось, они и судьбами, и интонациями похожи... Ушедшие на фронт в 17 лет. С Урала до Берлина. И обратно.
И когда я стихи Найдича читаю, как будто снова рядом с дедушкой иду по заснеженному дендрарию, только уже взрослая, а он мне о чем-то главном рассказывает, и все мелкие печали исчезают.
Апрель - а в поле снова побелело
И на стекле морозные круги.
Ленивица! Весна! Пора за дело! ..
И вдруг ответ:
-а ты мне помоги.
Помочь? А как?
Иду, спешу к трамваю,
Там теснота и люди - как в огне.
Но я кому-то место уступаю,
А кто-то уступает место мне.
Не пили вместе
ни вина, ни чая,
Не шли в поход,
не плавали во льдах,
Но улыбаюсь искренне,
встречая
Такую же улыбку на губах.
И вот - утихли белые метели,
И вмиг заголубели небеса.
Как молоточки,
капли зазвенели…
Вот чудеса!…
***
Да! Земле достается - свинцом ее косит.
А порою бросает в метельную дрожь.
Суховеями жгут…
А она - плодоносит,
Над собою качая пшеницу и рожь.
Вспоминается зной, вспоминается засуха,
А сейчас холода.
Как бы хлеб не померз!
Я всю степь, как щенка,
Положил бы за пазуху
И куда-нибудь в теплое место унес.
***
Благодарен истории:
помню прекрасные были!..
Мне болезни горласто кричат,
что я снова в беде:
-Наши стрелы и дротики
солнце собой заслонили!
-Ну и чтож? - говорю. -
Буду драться тогда в темноте.
…Тротуар покорябали
Листья осенние сухо,
Их сердца или трубочки падают
к нам на крыльцо.
Будь мужчиной, мужчина!
Любая болезнь - потаскуха.
Ты не смеешь забыть,
Как блокадное рвали кольцо.
Скоро лягут послушно
метели на твердые тропы
и кусты закачаются
в первом несмелом снегу.
Дорогие мои!
Если можете, будьте здоровы.
Это ж наша судьба -
прорываться
Сквозь все «не могу!».
***
В напарники
для главного рывка,
На поиски женьшеня или клада
Тебя я выбираю - с полувзгляда
Согласие ловлю - с полукивка.
Ни звонкого застолья, брудершафта,
Ни пышных слов,
ни клятвы, наконец,
А будто о бок
потрудились в шахтах,
В траншеях, где над бруствером свинец
И вот оно - огромное доверье,
Обоих поднимающее ввысь!..
Посмотрит кто-то -
врозь стоят деверья,
А корни под землей переплелись.
***
Я люблю чудаков.
Я от них ожидаю великого.
Самых лучших лекарств
И других удивительных дел
Вот в руках чудака
среди рваной брони
Запиликала
Самодельная скрипка.
Мир сразу же помолодел…
Кто же он и зачем?
Ни гигантского в нем,
ни борцовского.
Обживает порою дворец, а порою чердак.
Этот список велик.
Зачисляли туда Циолковского,
Где-то рядом прошел и Мичурин -
мечтатель, чудак.
А земля зеленеет вовсю!
Унести бы в сохранности -
От болезней и бед - все леса,
Все изгибы реки.
Я пишу, я живу. Но живу почему-то
без странностей.
Тем заметней они -
золотые мои чудаки.
Ну, приказывай, сердце: любить,
соглашаться,
артачиться.
Ты одно у меня,
так дерзай и отпразднуй свое.
И не надо стесняться -
пускай выплывают чудачества
И вплетаются в прозу,
Спокойно взрывая ее!
***
В дверях висело
Облако махорки,
Смесь керосина и вчерашних щей
А ведь стоял домишко
На пригорке
Где лес шумел
Позванивал ручей.
Здесь разговоры днем и по ночам
Касались денег, тряпок, в крайнем - хлеба.
И только окна выходили в небо,
Которого никто не замечал.
***
Запахи степные…Мята, донник,
Лебеда касается бровей.
По моим мальчишеским ладоням,
По гранатам
Ползал муравей.
Не забуду до скончанья века
Этот день. Он был предельно хмур.
На меня, на просто человека
Надвигался всею мощью Рур.
Меж разрывов черных - неба проседь;
На высотке танк
Ревел ревмя - прежде чем в него гранаты бросить,
Почему-то сдул я муравья…