"Who cares if one more light goes out? Well i do."
У каждого потерянного рано или поздно появляется воображаемый друг. Он не играет с тобой, не решает твоих проблем, не даёт советов. Он может просто молчать. Он принимает. Принимает тебя таким, какой ты есть. Со всеми твоими страхами, с твоей неустроенностью, с твоей ненавистью. И он идеален в своей неидеальности. И это помогает тебе, ещё более неидеальному, проживать каждый последующий день. Хотя бы ещё один. Следующий.
Мой друг был со мной пятнадцать лет.
Об этом не говорят. Моральное насилие оно вообще такое, как бы немножко не существует. Если никто не пьёт, если никто не бьёт, значит всё благополучно. Это был очень дерьмовый опыт, но мне никогда не хотелось возмездия или чего-то подобного. Я до последнего верила, что можно что-то изменить. Очень сложно принять, что это не твоя война, когда речь идёт о твоей семье. О единственных людях, которые волею судьбы постоянно рядом. Постоянно в состоянии сражения за ... А ты даже не знаешь, за что. Знаешь только, когда нужно не дышать, а когда не шевелиться. И если делать всё правильно, то бомбы не падают тебе на голову. Как долго человек, не знающий, что такое принадлежать самому себе, может выжить здесь? Можно ли выжить, не играя по правилам? Нет, ты не думаешь об этом. Твоя цель не мифическая победа, но каждая минута тишины и спокойствия. День за днём ты выжигаешь в себе то, что не помогает в достижении этой цели. Ты не мечтаешь, ты не ищешь, ты не живёшь. Ты не знаешь другого пути. С каждым днём ты загоняешь себя всё глубже и глубже. И однажды выгораешь.
Я как сейчас ясно помню это ощущение, ощущение полнейшей апатии. Вроде и ненависть, но тухлая, бездеятельная. Вроде и боль, но нечувствительная, бесцветная. В один момент я поняла, что мне безразлично, если они все умрут. Все вокруг уроды, и я тоже урод. И мне так же безразлично, умру ли я. Вот просто закрыть глаза и наконец-то успокоиться. Просто перестать быть. Хотя можно ли быть ещё меньше? Я не хочу говорить, что я б наверное порезала вены, хотя всякое бывало, и не только в мыслях. Скорее всего меня бы уже и на это не хватило. Я не видела смысла ни в чём. Не было впереди какой-то точки, до которой хотелось бы дожить. Её тогда и не появилось, но появилось то, что просто помогло продолжать.
У всех сколько-нибудь значимых героев книг, которые я читаю и читала, должно быть реальное лицо. Я не могу полностью включиться в историю, если не вижу этого человека, не знаю его лица. У моего воображаемого друга были непроницаемые карие глаза, обезоруживающе добрая улыбка и самый прекрасный голос. Достаточно экстравагантная алхимия: одна научно-фантастическая повесть и одна аудиокассета. Внешнее обрело внутреннее, голос обрёл волю. Как-то так случайно всё сложилось, именно так и именно тогда.
Он был очень спокойный. Он как бы говорил: "Мир - полное дерьмо, это так. Но я сижу здесь, ты сидишь здесь. Я есть, ты есть. Просто есть, в этом и смысл." Я.просто.есть. И мне не надо ничего доказывать, ни чему соответствовать, ни за что сражаться. Можно просто быть и это, оказывается, тоже бывает важно. Он сидел со мной в тёмной комнате, когда я сидела рядом и рисовала. Он гулял со мной по улицам и пирсам города, в который я возможно ещё поеду. Он ездил со мной в поездах и автобусах, ведь я никогда не ухожу из дома без своего главного лекарства, без музыки. Он молчал и говорил со мной.
А ещё он кричал, кричал за всех нас. Ему тоже было плохо, но он был сильным, гораздо сильнее меня тогда. Собирательный образ из его реальных черт и моего представления об идеальном друге. О старшем брате, которого у меня не было. Боец, каждый день живущий за нас и ради нас, несмотря на демонов, тянущих его на дно. Яркий и живой, спокойный и мудрый одновременно. Невероятно харизматичный. Идеальный Анимус. Я любила его, как то лучшее, что могло быть во мне. Как отражение того, к чему стоит стремиться. Когда ты много дней подряд просыпаешься с мыслью, а зачем я вообще проснулась и лучше бы этот день не начинался, только пример такой несокрушимой воли и жажды жизни даёт силы и смыслы. Всю свою жизнь он боролся со своими демонами. Каждый, кто "видел некоторое дерьмо", понимал, насколько он был искренним. И насколько надо быть сильным, чтобы делать то, что он делал.
20 июля 2017 года Честер Беннингтон совершил самоубийство. За последние четыре месяца я прошла разные стадии: отрицание, принятие, пустоту и многие-многие промежуточные этапы. У меня внутри очень большая дыра, и я не уверена, что смогу её когда-либо чем-либо заполнить. Это сложно объяснить словами, такой опыт надо прожить самому. Я пытаюсь отвлекаться на что угодно, даже на самое бессмысленное, чтобы не отвечать себе на главный вопрос. Как и что может удержать меня на плаву, если воображаемые друзья тоже умирают?
Click to view