Дон(на) - белла - цова. Так, песня.
и ЯрославцОва вдруг случайно попали в одну тему, как две реки впада-а-а-ют в океан.
И это тема - графомания.
Великая, ужасная, но иногда золотоносная.
Для редких избранных.
Про Донцову на днях вспомнил ТОП в лице блогерши, побывавшей на книжном мероприятии с раздачей писателями автографов.
Донцова подписывала книжки так же ответственно и самоотверженно, как эти книжки пишет.
У Донцовой золотое перо железная воля и неизнашиваемая задница композитная работоспособность.
Начиная некогда с потоков словесного мусора, она довольно быстро "расписалась", так же, как "распелась" Орбакайте.
Из куцых, еле нащупываемых данных - заслуженный слезами и потом результат.
И теперь эту песню не задушишь, не убьёшь.
Так вот, спрашивала блогер, получившая от Донцовой простую, без завитушек, роспись, вы как думаете, люди, - литературные ли негры пашут на рабовладелицу, или сама белая госпожа пишет все-все эти буковки своими маленькими нежными ручками?
Негры пашут, ясен хрен, отвечали люди, не может же живой человек в одиночку переплюнуть по писучести дедушку Ленина.
(И не будет же кто-то впахивать, как Папа Карло, когда денег уже и так куры не клюют, и можно возлежать на бархатных подушках пузом кверху, предаваясь заслуженному гедонизму, а не вставать ни свет ни заря, и к рабочему столу, строчка за строчкой, абзац за абзацем... Не, трудоголиков в природе не бывает, считает общественность.)
Общественность, ты не права, возражаю я людям; сама, сама пишет Донцова, будем отделять количество от качества.
Нет, говорит некий Папа-Док Попа-док, я вот лично издавался в ЭКСМО, и потому главспец в таких делах, мне даже когда-то где-то какая-то девушка говорила, как она за Донцову пишет.
И я ему верю.
Девушки, по доктору Хаусу, как и все люди - говорят.
Особенно легко говорят, когда хотят произвести впечатление на доверчивый объект.
Например, на великого писателя Попа-дока, однажды издававшегося в ЭКСМО.
Такие говорящие девушки ходят не только по сиреневым бульварам, по воскресным площадям, такие девушки, как звёзды, такие звёзды, что звездят, бывают ещё в виртуалах.
Тут, в интернетах этих наших, срывает аплодисменты публики, словно синие цветы, горную лаванду, растущую на неприступных вершинах, любимица моя, Ребро Ярославцева.
Сидела она себе целую неделю или аж две тихо-тихо, собачек фотографировала, умиление у меня вызывала, скандалов не затевала, но натуру, натуру-то куда девать...
Затеяла.
Правда, не скандал, ввиду того, что в её благородный дом кого попало с улицы не впускают - это я про способных прижечь глаголом оппонентов - а так, историю-жалейку затеяла. О себе, о трудах своих тяжких, о талантах своих великих, и о доходах своих несчётных.
За что большое ей спасибо.
Ребро буквально подтвердила мои прикидки, сколько платит ресурс помесячно "карманным" блогерам.
Я ставила на десять тысяч - большего писаки не стоят, тем более, команду "к ноге" им отдают достаточно редко.
Аап, и тигры у ног моих сели...
За меньшие же деньги эго писак удавится жить на коротком поводке и беспрекословно исполнять приказы "кусать" или "лизать".
И вот Ребро, посчитав цыплят по осени, назвала собственноручно заработанную сумму - девяносто тысяч.
Дас ист фантастиш, выходит именно что по десятке в месяц, в девятом месяце года 9х10 как раз девяносто.
Бинго.
Люди, которые ещё не получили чёрную метку, и по случайности попали в благородный дом удачливого блогера Ярославцевой, слегка поудивлялись указанному ею набиваемому ежедневно тридцатитысячному количеству знаков - и Ребро немедленно переобулась в прыжке с кувырком - ой, не кажен день же я столько отстукиваю.
(А Донцова - каждый день, но это так, к слову.)
И вот она, главная песня, из которой слов не выкинешь - не понимает Ребро, что тридцать тысяч неграмотных знаков ни о чём никому не нужны и никогда не продадутся.
Можно написать "Унесённых ветром", или "Пролетая над гнездом кукушки", или "Убить пересмешника", чего-то всё американщина на ум приходит, - и больше не писать никогда ни строчки. Или писать строчки, настолько уступающие главному труду жизни, что их будут помнить только потому, что они принадлежали перу, из-под которого однажды вышло что-то невероятное, перевернувшее мир.
Что-то одно напиши.
Но шедевр.
Или много.
Но такого, что увлечёт.
Не дано.
Количество графомании в качество не переходит.
В исключительных случаях - как у Донцовой, но Донцова и не замахивается на то, что ей не по зубам, не учит никого жить, и не мнит, что кто-то почерпнёт из её книг мудрости.
Это правильная графомания, с полезной отдачей в оба адреса - и писателю, и читателю.
Женщины, покупающие книги Донцовой, найдут там отдохновение от тяжёлых мыслей, чтение забавное и развлекающее, без претензий на философию и глубину.
А Донцова, как писатель, получает свои сундуки с пиастрами, плюс пение медных труб.
И все довольны.
Эта музыка будет вечной.
Потому что от Донцовой можно заряжать батарейки.
Графоманы же, не могущие предложить читателю ни лёгкого, ни смешного, ни хотя бы грамотного, обречены злиться и прозябать.
Можно печатать тридцать, пятьдесят, сто тысяч знаков - кому?
Даже еденичный журналист вряд ли знает ответ на столь сложный вопрос.
Пустые траты. Сил, времени.
Жизнь проходит, окна возможностей закрываются.
Мимо нас, мимо нас пьяное Солнце -
Оно уйдёт и больше не вернется.
И алименты, кстати, тоже однажды уйдут. Совсем-совсем уйдут.
Безденежье - вечный страх Ребра.
Нормальный человеческий страх, вообще-то.
Что делают люди, чьи папа и дедушка не носили фамилию Рокфеллер?
Стараются не швырять деньгами.
Но у рождённых летать иной удел.
На ковре-вертолёте мимо ра ду ги,
Мы летим а вы ползёте,
Чудаки вы чудаки.
"у меня всегда расходы выше доходов" (с), кокетничает Ребро.
Ну, такими вещами обычно не хвалятся, жить надо по средствам, не перестилая пол на стены, и не смеша белый свет окрашиванием силикатного кирпича.
Расходы на глупость конкурируют с расходами на важное, и уж тут выбор за хозяйкой, кого кормить - нравственный мир внутри себя тараканов в голове, или созвездие детей и зверей в доме.
Два мира - два шапиро.
Графомания разрушающая и графомания созидательная.
Простое незамысловатое чтение имеет не меньшие права, чем большая настоящая литература.
Но и самое простое не должно быть плоским, глупым и безграмотным.
Словесным поносом.
Если автор пишет-пишет, пишет-пишет, а так и не смог "расписаться", то стоит изменить направление движения.
Если б знать, что в будущем нас ждет, знать, куда табун коней несет.
Времени хлысты подгоняют нас, дали нам с конем последний шанс...
Боливар Ярославцевой уже не тянет избыточной нагрузки - скачек по верхам, бестемья, круговой обороны, откровенной усталости и близкого выгорания - в этом Ребро не врёт, выгорание в самом деле на подходе.
Боливар Ярославцевой скоро кони двинет.
Надо менять деятельность на что-то реальное, способное кормить, и не вытягивать при этом душу.
Работала в торговле - так вернись туда, на родину, где самые сокровенные качества как нельзя к месту, вот эти невостребованные в писучей сфере мания величия и привычка хамить.
Появится живое общение, появится круг знакомых, может, даже друзей, появится осознание собственной социальной значимости.
Календарь-то тикает...
Мне, вообще-то, давно хотелось рассмотреть мысли Ребра - очень популярные в сегодняшнем мире - о том, что каждая баба обязана быть самцом-добытчиком; эти её тридцать тысяч знаков в минуту являются закономерным итогом подобного мировоззрения.
Да вот попалась в параллель Донцова.
Которая не стремилась быть самцом-добытчиком, и потому у неё получилось сосредоточиться строго на писанине.
А Ребро продолжает предаваться мриям о пошиве шубки из шкуры неубитого медведя.
И ожидает подвига медведеубийства только от самой лучшей, талантливой, неповторимой себя.
Вот-вот, думает, если ещё поднажать, то всё получится, удастся схватить годами болтающуюся перед носом морковку.
И не выдумать ли новый жанр
Попопсовей мотив и стихи
И всю жизнь получать гонорар.
Мою песню услышат тысячи глаз
Мое фото раскупят сотни рук.
И я стану сверховой суперзвездой
Много денег, машина, все дела.
Любят же графоманы обольщаться...
Не будет нового жанра.
Новой машины.
Денег тоже не будет.
На подходе только северный пушной зверёк, который неплохо впишется в собачью кампанию Ребра.
Третьим будет.
--------------------------------------------------------------------------------------
Марэ, белла донна!
Эвон бель кальсонэ.
Саи кети амо сем приамо!
Донна беля марэ,
крэдэрэ кантарэ,
Далми иль моменто,
кени пьяче пью! У!
Бедная девушка ждала у моря погоды.
Ждала-ждала, но денег и славы не дождалась.
Она сбросила с себя последнюю маску приличия и...
бросилась в бурное море пустопорожнего трёпа.
И сея пучина поглотила ея в один момент.
В общем, все умерли.
И это тема - графомания.
Великая, ужасная, но иногда золотоносная.
Для редких избранных.
Про Донцову на днях вспомнил ТОП в лице блогерши, побывавшей на книжном мероприятии с раздачей писателями автографов.
Донцова подписывала книжки так же ответственно и самоотверженно, как эти книжки пишет.
У Донцовой золотое перо железная воля и неизнашиваемая задница композитная работоспособность.
Начиная некогда с потоков словесного мусора, она довольно быстро "расписалась", так же, как "распелась" Орбакайте.
Из куцых, еле нащупываемых данных - заслуженный слезами и потом результат.
И теперь эту песню не задушишь, не убьёшь.
Так вот, спрашивала блогер, получившая от Донцовой простую, без завитушек, роспись, вы как думаете, люди, - литературные ли негры пашут на рабовладелицу, или сама белая госпожа пишет все-все эти буковки своими маленькими нежными ручками?
Негры пашут, ясен хрен, отвечали люди, не может же живой человек в одиночку переплюнуть по писучести дедушку Ленина.
(И не будет же кто-то впахивать, как Папа Карло, когда денег уже и так куры не клюют, и можно возлежать на бархатных подушках пузом кверху, предаваясь заслуженному гедонизму, а не вставать ни свет ни заря, и к рабочему столу, строчка за строчкой, абзац за абзацем... Не, трудоголиков в природе не бывает, считает общественность.)
Общественность, ты не права, возражаю я людям; сама, сама пишет Донцова, будем отделять количество от качества.
Нет, говорит некий Папа-Док Попа-док, я вот лично издавался в ЭКСМО, и потому главспец в таких делах, мне даже когда-то где-то какая-то девушка говорила, как она за Донцову пишет.
И я ему верю.
Девушки, по доктору Хаусу, как и все люди - говорят.
Особенно легко говорят, когда хотят произвести впечатление на доверчивый объект.
Например, на великого писателя Попа-дока, однажды издававшегося в ЭКСМО.
Такие говорящие девушки ходят не только по сиреневым бульварам, по воскресным площадям, такие девушки, как звёзды, такие звёзды, что звездят, бывают ещё в виртуалах.
Тут, в интернетах этих наших, срывает аплодисменты публики, словно синие цветы, горную лаванду, растущую на неприступных вершинах, любимица моя, Ребро Ярославцева.
Сидела она себе целую неделю или аж две тихо-тихо, собачек фотографировала, умиление у меня вызывала, скандалов не затевала, но натуру, натуру-то куда девать...
Затеяла.
Правда, не скандал, ввиду того, что в её благородный дом кого попало с улицы не впускают - это я про способных прижечь глаголом оппонентов - а так, историю-жалейку затеяла. О себе, о трудах своих тяжких, о талантах своих великих, и о доходах своих несчётных.
За что большое ей спасибо.
Ребро буквально подтвердила мои прикидки, сколько платит ресурс помесячно "карманным" блогерам.
Я ставила на десять тысяч - большего писаки не стоят, тем более, команду "к ноге" им отдают достаточно редко.
Аап, и тигры у ног моих сели...
За меньшие же деньги эго писак удавится жить на коротком поводке и беспрекословно исполнять приказы "кусать" или "лизать".
И вот Ребро, посчитав цыплят по осени, назвала собственноручно заработанную сумму - девяносто тысяч.
Дас ист фантастиш, выходит именно что по десятке в месяц, в девятом месяце года 9х10 как раз девяносто.
Бинго.
Люди, которые ещё не получили чёрную метку, и по случайности попали в благородный дом удачливого блогера Ярославцевой, слегка поудивлялись указанному ею набиваемому ежедневно тридцатитысячному количеству знаков - и Ребро немедленно переобулась в прыжке с кувырком - ой, не кажен день же я столько отстукиваю.
(А Донцова - каждый день, но это так, к слову.)
И вот она, главная песня, из которой слов не выкинешь - не понимает Ребро, что тридцать тысяч неграмотных знаков ни о чём никому не нужны и никогда не продадутся.
Можно написать "Унесённых ветром", или "Пролетая над гнездом кукушки", или "Убить пересмешника", чего-то всё американщина на ум приходит, - и больше не писать никогда ни строчки. Или писать строчки, настолько уступающие главному труду жизни, что их будут помнить только потому, что они принадлежали перу, из-под которого однажды вышло что-то невероятное, перевернувшее мир.
Что-то одно напиши.
Но шедевр.
Или много.
Но такого, что увлечёт.
Не дано.
Количество графомании в качество не переходит.
В исключительных случаях - как у Донцовой, но Донцова и не замахивается на то, что ей не по зубам, не учит никого жить, и не мнит, что кто-то почерпнёт из её книг мудрости.
Это правильная графомания, с полезной отдачей в оба адреса - и писателю, и читателю.
Женщины, покупающие книги Донцовой, найдут там отдохновение от тяжёлых мыслей, чтение забавное и развлекающее, без претензий на философию и глубину.
А Донцова, как писатель, получает свои сундуки с пиастрами, плюс пение медных труб.
И все довольны.
Эта музыка будет вечной.
Потому что от Донцовой можно заряжать батарейки.
Графоманы же, не могущие предложить читателю ни лёгкого, ни смешного, ни хотя бы грамотного, обречены злиться и прозябать.
Можно печатать тридцать, пятьдесят, сто тысяч знаков - кому?
Даже еденичный журналист вряд ли знает ответ на столь сложный вопрос.
Пустые траты. Сил, времени.
Жизнь проходит, окна возможностей закрываются.
Мимо нас, мимо нас пьяное Солнце -
Оно уйдёт и больше не вернется.
И алименты, кстати, тоже однажды уйдут. Совсем-совсем уйдут.
Безденежье - вечный страх Ребра.
Нормальный человеческий страх, вообще-то.
Что делают люди, чьи папа и дедушка не носили фамилию Рокфеллер?
Стараются не швырять деньгами.
Но у рождённых летать иной удел.
На ковре-вертолёте мимо ра ду ги,
Мы летим а вы ползёте,
Чудаки вы чудаки.
"у меня всегда расходы выше доходов" (с), кокетничает Ребро.
Ну, такими вещами обычно не хвалятся, жить надо по средствам, не перестилая пол на стены, и не смеша белый свет окрашиванием силикатного кирпича.
Расходы на глупость конкурируют с расходами на важное, и уж тут выбор за хозяйкой, кого кормить - нравственный мир внутри себя тараканов в голове, или созвездие детей и зверей в доме.
Два мира - два шапиро.
Графомания разрушающая и графомания созидательная.
Простое незамысловатое чтение имеет не меньшие права, чем большая настоящая литература.
Но и самое простое не должно быть плоским, глупым и безграмотным.
Словесным поносом.
Если автор пишет-пишет, пишет-пишет, а так и не смог "расписаться", то стоит изменить направление движения.
Если б знать, что в будущем нас ждет, знать, куда табун коней несет.
Времени хлысты подгоняют нас, дали нам с конем последний шанс...
Боливар Ярославцевой уже не тянет избыточной нагрузки - скачек по верхам, бестемья, круговой обороны, откровенной усталости и близкого выгорания - в этом Ребро не врёт, выгорание в самом деле на подходе.
Боливар Ярославцевой скоро кони двинет.
Надо менять деятельность на что-то реальное, способное кормить, и не вытягивать при этом душу.
Работала в торговле - так вернись туда, на родину, где самые сокровенные качества как нельзя к месту, вот эти невостребованные в писучей сфере мания величия и привычка хамить.
Появится живое общение, появится круг знакомых, может, даже друзей, появится осознание собственной социальной значимости.
Календарь-то тикает...
Мне, вообще-то, давно хотелось рассмотреть мысли Ребра - очень популярные в сегодняшнем мире - о том, что каждая баба обязана быть самцом-добытчиком; эти её тридцать тысяч знаков в минуту являются закономерным итогом подобного мировоззрения.
Да вот попалась в параллель Донцова.
Которая не стремилась быть самцом-добытчиком, и потому у неё получилось сосредоточиться строго на писанине.
А Ребро продолжает предаваться мриям о пошиве шубки из шкуры неубитого медведя.
И ожидает подвига медведеубийства только от самой лучшей, талантливой, неповторимой себя.
Вот-вот, думает, если ещё поднажать, то всё получится, удастся схватить годами болтающуюся перед носом морковку.
И не выдумать ли новый жанр
Попопсовей мотив и стихи
И всю жизнь получать гонорар.
Мою песню услышат тысячи глаз
Мое фото раскупят сотни рук.
И я стану сверховой суперзвездой
Много денег, машина, все дела.
Любят же графоманы обольщаться...
Не будет нового жанра.
Новой машины.
Денег тоже не будет.
На подходе только северный пушной зверёк, который неплохо впишется в собачью кампанию Ребра.
Третьим будет.
--------------------------------------------------------------------------------------
Марэ, белла донна!
Эвон бель кальсонэ.
Саи кети амо сем приамо!
Донна беля марэ,
крэдэрэ кантарэ,
Далми иль моменто,
кени пьяче пью! У!
Бедная девушка ждала у моря погоды.
Ждала-ждала, но денег и славы не дождалась.
Она сбросила с себя последнюю маску приличия и...
бросилась в бурное море пустопорожнего трёпа.
И сея пучина поглотила ея в один момент.
В общем, все умерли.