В.ЧЕРКАСОВ-ГЕОРГИЕВСКИЙ. РОМАН «МЕЧ И ТРОСТЬ». КАЗАЧЬЕ. 8)Спор русского монархиста с казакийцем.
ЧАСТЬ I. БЛАГОСЛОВЛЕНИЕ ЗАРУБЕЖНОЙ ЦЕРКВИ
Глава 9. Монах Стратон, Сашко Студент и казак Федя
-- Пойдем, Сашко (без прототипа, один из главных героев романа Александр Елизаров. - Прим. В.Ч-Г), к Феде, он заждался, - сказал отец Стратон (прототип - серб-полковник, иеромонах, приезжавший из Сербии на приход РосПЦ(Д) в Щербинке. - Прим. В.Ч-Г), поднимаясь с паперти. - Ты знаешь о казаках 97-го Донского полка (прототип - 96-й полк атамана П.В.Молодидова, воевавший из РФ в 1990-х на горячих точках. - Прим. В.Ч-Г)?
-- В Канаде, мне рассказали, у них монреальская станица атамана Мырина (прототип - станица атамана А.В.Ширина. - Прим. В.Ч-Г) с уехавшими недавно из России. Стоят за Казакию и признание казаков отдельным от русских народом.
-- Да. А главный их атаман Володидов (прототип - атаман П.В.Молодидов. - Прим. В.Ч-Г) в тюрьме, у его казаков сурова подпольная организация по России. С нее они дают харч однополчанам, которы по тюрьмам, они ведут агитацию за Казакию и всё так. Те казаки много воевали и на нашей войне, потому и наша ПГТ им теперь помогает по Европе. Федя так резкий мужик по взглядам, он может с тобой спорить, как ты монархист. И ты значит империалист, против отделения от Руси Казакии. - Стратон улыбнулся. - О! Как я знаю таки споры по сепаратности. Мы проспорили всю нашу войну и потеряли Югославию на разные куски. - Закончил он грустно.
Они пошли в гостиницу на переулок Арка святого Петра сквозь закутки Старого города Бари. Дремали в их тени на мглистых стульях деды в кепках, кургузых пиджаках - похоже на кавказских. Хрипло дышали приморским ветерком, вьющимся по тысячелетним кладкам.
Стратон и Александр Елизаров миновали площадку, заставленную обломками античных колонн. Винегрет декоров, гурьба мемории Римской империи, такая же, как старческие сердце, легкие, прокуренные до желтизны каенского перца, испитые щелочью красного вина за утекшую жизнь. Затем до набережной простиралась брусчатка площади с хороводом по-средневековому убогих и высоченных строений. Сразу налево - Арка святого Петра - клочок, сплюснутый стенами едва ли не настолько, дабы проехать на коне, не ударяясь о них плечами в кирасе.
Стратон толкнул ближайшую дверь, скрежетнувшую на вековой петле. Внутри был гулкий утес лестниц, рассекавший верхотуру на помещения метров в десять под потолки. Морено-шлифованная до лаковости древесина перекладин, стропил, балок древне зияла сотовой структурой. Будто бы пахло трухлявыми костями ведьм, словно слышался шелест зазеркальных существ, похожих на летучих мышей.
-- Господи, помилуй! - сказал Елизаров и перекрестился. - Вот так пенаты привратника Рая апостола Петра...
-- Зато трудность нас тут отыскать, - проговорил отец Стратон.
Они затопали на второй этаж по высоченным лестничным ступеням, крепче ухватываясь за перила.
Федя (далее Петр Конеграй, прототип - атаман монреальской станицы Александр Васильевич Ширин, ФОТО. - Прим. В.Ч-Г), годов сорока, лежал там внизу двухъярусной койки. Прикрывал забинтованную рану бедра истертым армейским пледом, который, как и эта казарменная кровать, подтверждал: в таком "хотеле" документов, имен не спрашивают.
-- Федя, - сказал отец Стратон. - Вот тебе наш связник на дорогу в Германию. Это Сашко Студент, москвич, мы с ним воевали в Сербии, он из "Царских волков".
Казак оживленно двинул глазами под низкими бровями, тряхнул лохматым белокурым чубом, с ехидством приветствуя по-казачьи:
-- Здорово дневали, Сашко! Из царских, значит? С тобой теперь не пропадем.
С Федей Елизарову предстояло ломать непростую дорогу и он с вежливой улыбкой уточнил, чтобы понять характер казака:
-- А что царские? У государей и казаки всегда были в ближайшей охране.
Федя блеснул льдисто-стальными глазами:
-- Это так, да только ишо у нас гутарят: здравствуй, царь-государь, в кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону!
Отец Стратон подмигнул Александру: я тебя предупреждал. Сашко сел на свободную койку напротив фединой, поняв, что придется поговорить по душам.
-- Так ты донец. Это немного другое насчет охраны Царя. В его Собственном Конвое служили только терские и кубанские казаки.
Федя белозубо воззрился и парировал:
-- То ись, намекаешь, шо не доверялись донцам? Да, казак донской, шо карась озерной: икрян, прян и солён. И ишо есть пословица: "Казак с роду - то казак с Дону". А ты, Сашко, будешь из каких студентов?
-- Учился на историческом факультете университета.
-- О-о, как! - хищно повел ноздрями прямого, немного русски вздернутого носа Федя. - Так ты усё и по истории казачества знаешь?
-- А как же! - задорно ответил Елизаров. - И прямо тебе скажу, что не считаю казачество отдельным от русских народом, но самобытной народностью признаю.
-- О, как! - казак приподнялся на локте и зарапортовал, словно только и ждал для того студентишку: - Вы ж, русские историки, считаете казаков-то родом с бомжей, гулящих да беглых русских крепостных с московских да литовско-польских земель. А искали они "дикой воли и добычи в опустелых улусах орды Батыя". Я усю цитату помню. Так описал ваш Карамзин! Я, хоша и не студент, а книжек много прочел... То ись, казаки как бы произошли от самого отребья русского бездельного и пьяного? А как же с энтими предками они стали знаменитыми казаками, шо про них на усю Россию загутарили аж столетьями? - И он выпалил поговорками: - "Где казак, там и слава. Казаки все наголо атаманы. Казаков мало не бывает. Казака и под рогожкой видать"... С какого-такого ляду явилось само прозвание "казак"? А и сама царева власть смотрела на казаков как на особый народ, раз с самого Кремля общались с ними через Посольский приказ. Энто как министерство иностранных дел ныне.
-- Ты, Федя, грешишь на Карамзина. Однако он и выделял донских казаков. Писал, что "важнейшим страшилищем для варваров и защитою для России между Азовским и Каспийским морями сделалась новая воинственная республика". Что она составлена из людей, говорящих "нашим языком, исповедующих нашу веру", - то есть русскую, православную. Отмечал, что донское казачество "в лице своем представляет смесь европейских с азиатскими чертами людей". А они, писал, неутомимы в ратном деле, природные конники и наездники, своевольные, хищные, но с подвигами усердия и доблести.
-- Ну, ну, - тускло бормотнул казак, - так и поныне русские казаков уважительно кличут "спецназом" каким-то. А мы не гладиаторы. Взаимоотношение России и казачества русским-то удобны веками, а для нас - союз всадника и мерина.
-- А что бы вы хотели? - спросил Елизаров.
-- Да если бы казаки усе эти сотни лет сражались и служили только себе, то сейчас была бы у нас огромная и могучая держава - Матушка-Казакия! Было бы нас триста миллионов при десяти миллионах профессиональной армии, и жилось бы вам, русским, у нас за спиной тепло, уютно и спокойно! Ты войну с французами должон знать, и я на ней подвиги казаков изучал. Лишь французы-то в Россию зашли, всего горсть 1-го Бугского казачьего полка подчистую срубила разъезд ихних гусар. Только один из сорока пяти спасся, иным бОшки снесли, остатние сдались в плен. Кроили тех французских гусар постоянно, два эскадрона Лейб-Гвардии казачьего полка месили три ихних эскадрона. А летучий казачий отряд атамана Платова? Начисто вырубил три польских уланских полка. А под Слуцком? О том так научно сказано. - Он прикрыл глаза и постарался процитировать: - Часть отряда атамана Платова была атакована семью неприятельскими кавалерийскими полками, казаки опрокинули их и гнали до позиций вражеской пехоты. При этом два лучших кавалерийских полка вестфальского короля Иеронима «были истреблены на прах»!
Елизаров заговорил раздраженно:
-- Платова ты зря помянул. Генерал Ермолов написал, что во время двух решающих сражений, Шевардинского и Бородинского, атаман Платов был пьян в отключку! Кутузов даже растерялся, сказал Ермолову, что «в первый раз видит полного генерала без чувств пьяного». Полный - это высший, Платов был генералом-от-кавалерии. Из-за этого русские гусары понесли огромные потери. Гусары, рапортовал Кутузов Императору, не могли «что-либо предпринять, потому что казаки не действовали». И об уютности русской жизни, как ты рекламируешь, за казачьими спинами известно по той же войне 1812 года. Ты порассказал, как казаки отличились в начале, но уж во второй части войны в России по мародёрству им равных не было. Не гнушался даже знаменитый казачий генерал Иловайский. Отбил у французов транспорт с награбленными церковными ценностями и послал его к себе на Дон. Плевать было, что воруют иконы. Мародерствовали казаки и по русским деревням, перегоняя добычу на Дон. Генерал Бенкендорф писал, что казачий лагерь обычно «походил на воровской притон». А генерал Ермолов в записках отметил, что «атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда». Та же песня и в гражданскую войну, когда из знаменитого рейда генерала Мамонтова по красным тылам казачество гнало километрами обозов домой награбленное у русских добро и опять - с ободранной по церквам утварью!
Федя взгляд потупил, но продолжил, будто и не слышал этих речей Сашко. Внимать привык он только себе.
-- Слава Богу, хоть сейчас мы поумнели: надоело служить кому-то: коганам хазарским, князьям киевским, ханам ордынским, королям польским, царям русским. Казачество в будущем будет служить казачеству на своей линии обороны. Зачем нам служить России? Она колониальную войну в Чечне выиграла, но дала ж возможность чеченам выиграть войну этническую... Кто вернул нам казачьи земли? Наше Вольно-казачье движение собирает тех, кто не признаёт оккупационный режим Эрэфии. Есть казачьи законы 1918-20 годов - их и надо соблюдать.
-- Это ты о законах Донской республики атамана Краснова? Она и расколола Белое Движение за единую и неделимую Россию. Добровольцев Краснов называл "странствующими музыкантами".
-- А как добровольцы кликали красновцев? - Снова заледенели глаза Федора. - "Всепьянейшее войско Донское"? Такое как снести? А казачества-то было у белых на юге - восемьдесят процентов личного состава!
Найти общий язык монархисту с казакийцем невозможно. Александр, чтобы свести на нет бессмысленный спор, заметил:
-- Краснов, конечно, своей судьбой показал, что он неподдельный белый воин. Дрался против красных и на Второй гражданской войне в сорок первом - сорок пятом. Да и причины поражения белогвардейцев на Первой гражданской точно определил. Я о том, что он в своих мемуарах написал. Что боролись добровольцы, офицеры - господа против низов из крестьян и рабочих. Но за красными стоял народ, сила, а за офицерами - только доблесть. "И сила должна была сломить доблесть".
-- А как же ж мне, Сашко, можно плохо помыслить о Донской той республике? С нее ведь и пошел наш 97-й полк, мы его имя и номер от Краснова себе взяли, когда пошли воевать в 1990-е годы на Кавказ. - Федя перевел дух и снова покатил: - За что воевали и будут воевать казаки? Наш Божий присуд, казачья земля - она от Днестра и до Курил и мыса атамана Дежнёва. Днестр на нашем западном рубеже уже отстояли казаки с оружием в руках, когда заваруха в Приднестровье была. Буг, Днепр, ныне хохляцкие, всегда назывались Казацким Низом, а не Украиной. Дальше возьмем хребтовое наше: Дон, Кубань, Терек, - это всё Казакия. Не должно быть «Северного Кавказа», «юга России», «южного федерального округа», как то пишут в Эрэфии. Затем казачий и Яик - Горькая линия, Семиречье. Мы не признаём границ, придуманных коммунистами. Ишо дальше на восток были освоены земли Ермаком, Хабаровым, Поярковым, Дежнёвым и прочими атаманами. И мы будем сражаться до тех пор, пока последняя пядь казачьей земли не станет снова нашей. Мы, казачьи националисты, за «Россию для русских», но сначала за «Казакию для казаков»!
-- Таких речей я не слышал ни от кого из казаков, воевавших с нами плечом к плечу в Сербии. - грустно сказал Сашко. - С чьего голоса поешь? Слыхал я, что учит вас, казаков из монреальской станицы Мырина, донец Баздыкин из Чикаго. А кем он был в России и что там делал? Отсидел за хранение оружия, но в горячих точках нигде не известен. Он язычник, в Христа не верует ко всему прочему.
Федор лукаво поглядывал, ерошил тяжелыми пальцами свою светлую для жгучих донцов шевелюру, ничто его не смущало.
-- Есть такое дело. Однако мы дружим и с православными казаками-монархистами. Уважаем Делихова (прототип - В.П.Мелихов. - Прим. В.Ч-Г) с его мемориалами в Подольске и на Дону. А ты, Сашко, не журысь. Мы и ныне пойдём спасать русских и Москву от врагов... Иначе они нам в спину воткнут нож. - Он сверкнул частоколом зубов. - Казакия будет общей крепостной стеной. Но при энтом на нашей земле будут казачья власть, казачьи законы, и гутарить мы будем по-казацки. Усе, кто против Казакии - враги казачества! Вам не нравится Казакия? Значит, вам нравится Биробиджан вместо Уссурийского и Амурского казачьих войск. То ись, вам нравится Саха-Якутия вместо Якутского казачьего войска, Хакасия - вместо Енисейского войска и Казахстан на землях Уральского, Сибирского и Семиреченского войск. То ись, вам подавай Дагестан на месте Кизлярского отдела, Ингушетию - на месте Сунженского отдела Терского войска и Чечню - на месте Наурского, Шелковского и Надтеречного районов Терского казачьего войска. Вот ведь какая дрянь в воображениях! И нравится вам так же Карачаево-Черкессия и Адыгея вместо Баталпашинского и Майкопского отделов Кубанского войска? Перечислять можно и дале.
-- Не верю, что казаки пойдут за вами.
Казак кивнул:
-- Може быть. Ну дак и за вами, монархистами, русские уж не пойдут. Однако казак живет не тем, что есть, а тем что будет, - снова щегольнул он пословицей. - Первое, шо нам предстоит сделать, энто восстановить у казаков чувство национального самосознания, казачьи психологию и мировоззрение. Нужно, шобы наша молодёжь знала основы и принципы казачьей власти, шобы знали, за шо мы боремся и шо будет потом, после победы. И ишо - пора называть усех своими именами. Усех, кто, напялив «белоказачью» форму, лижет зад эрэфовскому режиму, надо называть «подтёлковцами». Они - предатели своей родины и своего народа на службе у оккупантов...
Отец Стратон встал со стула в углу, поднял руку.
-- Стоп! Утишите души своя. Время служить вечернее Божие правило да спать.
Он достал из крамана подрясника потрепанный молитвенник. Прежде чем начать по нему читать, скомандовал:
-- Сашко, чтоб смириться, стань на колени: слушай и молись. Ты, Федя, лежи как еси раненый, а крестом святым себя осеняй почаще. Отложи в сердце да уме свою пропаганду до дрУгих людей и дрУга места!
+ + +
Утром у гостиницы их ждал "фордик", взятый напрокат отцом Стратоном. Батюшка собрался быть шофером - водитель в подряснике спокойнее для полиции. Они выпили чая в кухоньке первого этажа гостиницы. Перед выходом под раззолоченную солнцем Арку святого Петра отец Стратон, будто что-то почувствовал, сказал:
-- Как я монах, то не ношу оружия. А у Феди его нет: он крутился чрез таможни. Да жаль, что в порту вчера пистолета не было - Федя бы стал по харадинаям пуцати, и его б, може, не ранило.
-- НичОго, батюнюшка, - ответил Федя.
С крепко забинтованным бедром он чуял, что сможет дохромать до машины.
-- НичОго, - сказал Федя и добавил странно, по-своему обыкновению перед Сашко говорить пословицами: - Казак молчит, а всё знает.
Елизаров и Федя вышли под овчинку лазоревого неба над смугло-черепичными кровлями. По выщербленной каменной плите у дверей с железной истертой веками тумбой коновязи мелькнула ящерка в подвальный, еще росяной полумрак.
Казак, стараясь не морщится, залез на заднее сиденье "форда". Лишь когда разместил раненную ногу, с неприметным облегчением вздохнул. Шевелюра блондина у него была причесана чубато, футболка в пальмах бугрилась на широкой груди, заросшей золотистым пухом волос до шеи. Он положил ладонь на плечо Александру, севшему на переднее сиденье.
-- Сашко, ты прости меня Христа ради за вчерашнее мое казаковство. А?
Елизаров обернулся и улыбнулся во все излучины своего точеного "по-белогвардейски" лица.
-- Да я уж это забыл.
У Федора отзывно осветилось лицо.
-- Сашко, ты гляжу, незлобливый и не болдырь какой. Буздякать не любишь. А-то на иного глянешь - ни бес, ни хохуля. Я тебе за казаков попроще обскажу, не так, как напридумывали русские историки. Имеем время - отец Стратон вон пока молится нам на дорогу... Энто на Азовском море казаки и зародились как народ. Было то в древнюю старину, когда на запад текла Римская империя. Мы считаем, шо Тамань там была когда-то центром Казачьего Княжества али государства. Раскопки энто подтверждают. Мне про Тамань ишо отец мой много рассказывал. Гутарил, шо древний народ Царские Скифы энто и есть казаки. Их ишо называли Готами. Они потом помешались с сарматами, черкасами и некоторыми другими кочевыми и воинственными народцами - боле мелкими. И так-то вже где-то тыща - тыща двести лет назад на той земельке были вже Царские Скифы, Готы - родоначальники и прародители казаков. А вот путём некоторого смешания скифов-сарматов и ишо нескольких народов получился оформленный продукт под названием Казаки со своими бастионами и атаманским царством на Тамани. И если б не политика Петра Первого, сейчас бы мы видели казаков как первопродукт тех древних племён. Представь на минуту сам, шо было бы, если б Пётр не пошёл на нас и на Днепровских казаков войной? Возможно, щас было бы два крупных казачьих государства - Донское и Днепровское (Запорожское). Представь себе ишо такое - шо ордынские казаки, отколовшиеся от Орды, не помогли русским на Куликовском поле и татары разбили бы русское ополчение. История тода пошла бы совсем по-другому! И не так печально для казаков. Я энто говорю не с точки зрения казака, а просто с точки зрения любителя истории.
Елизаров с интересом смотрел на него.
Отец Стратон стоял перед машиной и, прикрыв глаза, творил про себя молитву на благую дорогу. Загорелые морщинистые руки он держал скрещенными, не размыкая пальцев, которыми любил покрутить для хорошего настроения. Черная перевязь траурно секла его лоб и свинцовые сединой пряди волос.
-- Сашко, - приглушенно добавил Федя. - Давай уж познакомимся начистоту. Я Федором-то кличусь лишь на конспирацию, а так звать меня Петр Конеграй.
-- Конеграй?
«-- Встанет рядом с устоявшим человек, которого и зовут Петр. Он казак с конской фамилией, ветеран Чернобыля»... - насторожился Елизаров, вспомнив предсмертное напутствие им с отцом Антипой митрополита Виталия.
-- А имеешь отношение к Чернобылю? - спросил Сашко.
-- А как же ж? Я в ликвидаторах Чернобыльской аварии был.
Александр растерянно сказал:
-- О-о, мне знакомство с тобой давно предсказано...
Осознал:
"-- Вот и новый сподвижник наш с отцом Антипой - Петр в Арке святого Петра!"
Автоматная очередь от выхода на площадь ударила Стратона наискось по подряснику с наперсным крестом! Он взмахнул руками и умер пока падал головой на древнеримскую коновязь.
-- Харадинайские псы опять! - рявкнул Петр. - Гони, Сашко!
Елизаров уже перескочил за руль. Врубил газ и погнал "форд" прямо на стрелка. Автоматчик, стоя под аркой улочки, прямо бил по машине. Ее переднее стекло рассыпалось в конфетти. Харадинаец отлетел за угол за секунды до тарана.
Машина вынеслась на площадь. Елизаров развернулся и помчался по набережной, где вчера внимал византийской парче волн.
-- Сашко, о так усё прямо и прямо чеши. Нас энта шоссейка за город и выведет. А там, глядишь, уйдем от харадинаев в горах... - Подсказывал казак. - Э-эх, как они отца Стратона срезали! Вот же судьбина. Усю войну полковником прошел, грехи на Афоне отмолил - и на тебе...
-- Да! - крикнул Елизаров. - Отец Стратон к своей смерти был по всей форме готов.
Он замолчал, потому что его вдруг полоснула мысль:
"-- А я-то? Ни к чему не готов. Греховодник-любодей - завет митрополита Виталия продал... Господи, помилуй!"
"Форд", отлаженный автомехаником в арендном гараже, заправленный под завязку запасливым Стратоном, выскочил в пригородные проселки. Замелькали песчаные пустыри с выжжеными травами, вдали пучково кривлялись оливковые сады.
Харадинаевцы, обогнавшие "форд" по какому-то известному им пути, ждали "царского" и казака под оливковой завесой. И когда Александр почти сравнял машину со строем кряжей в белесой россыпи крон, уже двое автоматчиков ударили по кабине.
Елизаров захрипел от ран в пробитой груди, ткнулся головой в руль, нажал ватной рукой на тормоз.
-- Амба, Федя, то есть Петя Конеграй, - забормотал он, давясь кровью. - Слышь мою волю. Исполни всё... Найдешь в Мюнхене русского священника Антипу через вокзальную шлюху Грету... Обязательно найдешь, он всё о тебе знает.
Сашко захлебнулся кровью, сплюнул ее, захрипел:
-- Подробно тебе все сам отец Антипа объяснит, когда в ум придет.
Елизарова вдруг озарило давно забытым толчком Божьего откровения. Он понял, что предав задушившей его похотью себя и владыку Виталия, удостоился этого последнего своего сражения лишь потому, что должен был передать весть об Антипе Конеграю. Рот его был тягуче-солон, но Сашко сладко подумал, что теперь встретится с владыкой Виталием на небе не юбочником, не тряпкой, так и не исполнившим слово митрополита, а все ж - воином.
Александр перевел дыхание и вытолкнул последние слова:
-- Петя, отец Антипа теперь в бреду, у него разные видения, но он обязательно в ум придет. Тебе с ним большие дела делать. Ты верь и спасай его. Как мы с полковником Стратоном тебя спасали, казак.
Царский волк дышать перестал, уперся мертвыми глазами в небо через разбитый лобовик машины.
Петр, морщась от боли в ране, перегнулся за переднее сиденье, протянул ладонь и закрыл веки Елизарова.
-- Сполню, Сашко, - сказал он. - Коли жив буду.
От олив шли к "форду" харадинаевские автоматчики. Конеграй подумал, что казаку великая честь - помереть в походе или в бою.
(Продолжение следует)