Аргентина №5 Буэнос-Айресский финал
- Судя по вашему красноречию, коллега Фейерабенд, вряд ли вам угрожает избыток мудрости, - заметил Рассел.
С. Лем. Осмотр на месте
С самого начала наш расширенный, массовый квартет добирался до Аргентины по частям, в разное время и разными авиакомпаниями. Первая партия в составе МСП, Укроповича, Гусенициной, Цыцкина и Ухватова летела знаменитой своей надежностью Люфтганзой, продававшей билеты на григорианское рождество с невообразимой скидкой. В Мендосе к нам должен был присоединиться Мизантропов, вылетавший днем позже на Бритиш Эйрвейз. Естественно, верные своим традициям англичане не упустили случая потерять его багаж в аэропорту Хитроу, в результате чего на Аконкагуа Дементий не попал, а был вынужден отсиживаться в Мендосе, коротая время в переписке, перезвонке и перебранке со своим перевозчиком. И это ему еще повезло, ибо в декабре 2009 года у англичан и стюардессы бастовали, и диспетчеры бунтовали, и пилоты саботировали, так что он серьезно рисковал вообще никуда не улететь. Билет его при этом стоил под восемьдесят тысяч!
Присоединившийся на Патагонскую часть Подстаканников летел испанской Иберией. Ему на приключения не повезло, на старости лет даже вспомнить о перелете будет нечего.
Харитонова и Кацнельсон выбрали себе в извозчики стремную донельзя, но относительно недорогую (хотя и не настолько, как дисконтная Люфтганза) Алиталию. Им также грозили забастовки, многодневное сидение в аэропорту Леонардо да Винчи и даже банкротство с невозвратом денег за билет. Но судьба улыбается отважным, и на сей раз все прошло на диво гладко, если не считать воздушных ям, на которые их воздушное судно наскочило где-то над Срединным Атлантическим хребтом. Говорят, было очень страшно. Обратно мы все, естественно, разлетались точно такими же группами и в разные дни. И раньше всех Аргентину покидала та компания, что попала в нее первой.
***
В последний полный день пребывания в Буэнос-Айресе у меня еще оставалось немного денег, и я твердо намеревался не только пополнить коллекцию своих вин, но и присовокупить к ней хотя бы одну бутылку местной граппы, о которой слышал много лестных отзывов - якобы, не так уж много в ней сивушных масел. Пить я ее не собирался, однако взял сразу литровую, чтобы дополнительно осложнить себе упаковку рюкзака. Оставшиеся деньги жгли руки, но я не стал их тратить на ресторан (по примеру Укроповича, Цыцкина и Гусенициной), а пустился в прощальный обход столицы, приобретая по пути всякие безделушки. Как всегда бывает в подобных случаях, в итоге я намотал километров десять, обойдя многие примечательные места города. Понравился стандартный ассортимент местных журнальных лавок. Зависть берет от такого обилия наглядных познавательных плакатов.
По мелочам в таком большом населенном пункте всегда можно назамечать много интересного, даже в тех местах, где прежде неоднократно бывал. К примеру, на высоком пьедестале какого-то конного памятника мое внимание привлек совершенно необычный кочан гранитоядной капусты. Какая жалость, что климат не позволяет и нам культивировать такую на Медном Всаднике.
На Плаза де Майо перед президентским дворцом несогласные с чем-то ветераны Фолклендской войны понавешали в знак протеста транспарантов, построили под эвкалиптом нарочито безобразный балаган, а сами скрылись.
Сеть пешеходных улиц, примыкающих к проспекту 9 июля, кишела народом. Торговля сувенирами процветала во всех закоулках и щелях. Многие умельцы раскладывали свои поделки прямо на брусчатке, другие работали с лотков и зачастую у них попадались очень интересные, нестандартные товары, какие не найдешь ни в каком магазине. Но у меня на это не было денег, как не было их и на относительно недорогие рестораны со шведским столом, где подают разнообразные блюда из свежего мяса, приготавливаемого самыми изысканными способами прямо за стеклом витрин. Однако в Жирамондо меня ждали диетические макароны с маслом, а потому я поспешил выбраться из толчеи туристических кварталов на стратегический простор многополосных центральных авенид с приятной глазу монументальной застройкой начала прошлого века.
Столичные бомжи в тот день проявляли особую активность. Раньше они не так часто попадались мне на глаза, а теперь встречались почти повсеместно. На проспекте 9 июля в скверике под сенью пальм обнаружилась даже колония из нескольких особей. Грязные, бородатые и пьяные, как и положено бомжам, они вили себе среди деревьев пестрые гнезда из картонных коробок и ссаных матрасов.
Более респектабельные бездомные располагались под козырьками перед входами в закрытые по случаю выходного дня учреждения.
В некоторых случаях крыльцо у входа в банк или магазин обживали целые семейства, причем так капитально, словно им совсем не грозило назавтра быть изгнанными со ступенек.
Но самый живописный бомж повстречался мне уже под вечер по пути в Жирамондо, на проспекте Санта Фе. Я возвращался восвояси, имея на руках не меньше десяти единиц всевозможных покупок, и еще больше товаров в рюкзачке за спиной. В аргентинских магазинах не бывает больших полиэтиленовых мешков. Вместо этого товары на кассе укладывают в маленькие хлипкие пакетики, каждый из которых может вместить до одной буханки хлеба и выдержать не больше килограмма. Соответственно, на каждом моем пальце висело от одного до трех таких пакетов, и я был начисто лишен возможности оперировать фотоаппаратом. А бомж был невероятно колоритен. Он сидел на перекрестке под светофорным столбом и старательно выгребал мусор между пальцами ног. Выглядел он при этом именно так, как я с детства представлял себе Робинзона Крузо спустя месяц после кораблекрушения: лохмотья старой одежды, едва покрывающие бедра, косматая борода и сильно загорелое, отощавшее туловище. К тому же он сильно вымок под недавним дождиком и теперь обтекал коричневыми струями грязи.
Пройдя по Санта Фе один квартал, я понял, что никогда не прощу себе, если не сфотографирую такую фактуру. Перевесив все пакеты на пальцы левой руки, я достал из сумки фотоаппарат, кое-как прицепил телеобъектив и перешел на другую сторону улицы, чтобы оттуда начать охоту. Бомж сделал то же самое. Это оказалось мне на руку, т.к. теперь он вышел из тени и предстал предо мной во всем великолепии. Увешанный мешками и сумками я одной рукой сделал несколько кадров, пока Робинзон изящно позировал мне в своих повседневных островитянских заботах. Надеюсь, Дева Мария возьмет над ним шефство.
***
Ночью накануне рейса, по меньшей мере в одной комнате хостела Жирамондо до трех ночи не гас свет. Упаковка рюкзаков потребовала немало времени и сноровки. Мы не только вывозили с собой помимо личного и все групповое снаряжение, но и успели обзавестись роскошными коллекциями всевозможных сувениров. Заметную долю объема и массы нашего багажа занимало уже упомянутое выше прославленное аргентинское вино. Оказывается, оно здесь невыразимо вкусное и качественное - даже лучше молдавского. Такого мнения, в частности, твердо придерживался Савва Цыцкин, наш главный гурмановед и специалист по вкусной и здоровой пище. Вместе с Укроповичем они регулярно дегустировали различные сорта местных вин и покупали на подарки коллекционные бутылки стоимостью более ста долларов. С их слов выходило, что им и впрямь под силу отличить на вкус вино за червонец от вина за стольник, а мальбек от совиньона. Лично я в вине ничего не смыслю, пью его редко и без удовольствия и совсем не ценю. Но тут, поддавшись коллективному ажиотажу, не смог удержаться от покупки трех бутылок, подарочная ценность которых, на мой взгляд, заключалась не в содержании, а в этикетках.
Помимо вина каждый из нас в обязательном порядке закупил по нескольку объемистых пачек аутентичного мате с оборудованием для его употребления (калебасы и трубочки-бамбиджи), а также кучу всякой мелочи, вроде футболок, разделочных досок из патагонского бука, банок джема из калафате и пр. Беспрецедентная жадность до сувениров привела к тому, что вес нашей клади грозил превзойти стартовые показатели, несмотря на отсутствие давно съеденной раскладки. Немало беспокойства причиняли легко бьющиеся бутылки и банки. Их заворачивали в спальные мешки, окутывали пуховками, засовывали в каски и норовили при этом поместить в самую сердцевину рюкзаков, дабы со всех сторон проложить толстым амортизирующим слоем всевозможного тряпья.
Уже глубоко за полночь мы с Ухватовым решили прогуляться до Либертадора, чтобы немного освежиться. Духота в хостеле стояла невыносимая. В парке было почти безлюдно, если не считать немногочисленных спящих бездомных. Ухватов непременно хотел раздобыть какой-нибудь дармовый фитосувенир, поскольку он был единственным из нас, кто жадничал тратить деньги на натуральную хохлому. Вскоре он нашел достойный объект вожделений - старинную развесистую лиственницу с молодыми зелеными шишками. Забравшись на дерево и распугав многих тамошних членистоногих, Кондрат подступился к шишкам по длинной и толстой ветке, после чего свершил над двумя из них акт браконьерства.
Нечасто удается выбраться ночью в Буэнос-Айресский парк, полазить там по деревьям, полавировать во мраке среди пальм, араукарий, эвкалиптов и бомжей. То был очень уместный, даже трогательный финал нашего пребывания на Аргентинской земле.