Как рождаются мифы
Если кто еще не в курсе, то сообщаю, что летом я доработал свой сборник "10 мифов о советской фантастике" (кстати, тираж книги, изданной Сашей Ройфе, полностью разошелся; у меня в архиве остался всего один экземпляр да и тот -- перевертыш) для издания в проекте "Наша забытая фантастика" нового издательства "Замок пилигримов". Причесал текст, сделал его более "академическим", внес исправления согласно сделанным ранее замечаниям, а еще -- дописал две новые главы и глубоко переработал последнюю. То есть фактически сформулировал и разоблачил еще три мифа. Теперь книга будет называться "12 мифов о советской фантастике" и скоро, надеюсь, увидит свет.
Когда я рассказываю о доработке, друзья со смехом спрашивают, откуда я беру все эти мифы. С тем, видимо, намеком, что я сам их придумываю, чтобы затем развенчать. Уверяю: ничего подобного! Достаточно хотя бы бегло прогуляться по этим нашим интернетам, вбив в строку поиска "История советской фантастики", как наткнешься на какой-нибудь новый миф, который так и хочется немедленно разоблачить. Вот, например, вчера наткнулся на удивительное заявление Олега Комракова (я процитирую фрагментарно):
Конечно, не стоит судить обо всей фантастике 50-х по двум её представителям, но, во-первых, Казанцев всегда считался (и сам себя считал, без тени самоиронии) патриархом, мэтром, фантастом номер один всея СССР и далее по списку. Немцова же часто называют наитипичнейшим представителем фантастики ближнего прицела. Во-вторых, мне и чтения этих двух более чем хватило, и читать кого либо ещё из этой когорты я себя вряд ли смогу заставить. И потом - я же не литературоведческую статью пишу, а просто мнение высказываю. Пристрастное мнение человека, умученного двумя фантастами 50-х годов (нет, серьёзно, чтение этих двух авторов - то ещё испытание для нервов).
<...>
Таким образом, четыре различных жанра, механически совмещённые в одном повествовании, создают какую-то дикую химеру, причём сами авторы явно не сознают, что лепят. Тут, кстати, можно было бы ехидно заметить о стихийном постмодернизме, в смысле смешения жанров, но только вот нет ни у Казанцева, ни у Немцова нет и в помине другой сущностной черты постмодернизма - ироничности. Зато возникает странное ощущение, что от этих романов буквально один шаг до раннего Сорокина, стоит лишь чуть-чуть добавить китча и абсурда (впрочем, у Казанцева уже местами что-то такое просвечивает).
Ещё замечу, что в Казанцеве, как мне кажется, виден потенциал куда более сильного писателя. Он умеет строить нестандартные, захватывающие сюжеты (другое дело, что сам же потом эти сюжеты губит длинными техническими отступлениями и недостоверными диалогами), он отлично справляется с эмоционально заряженными сцены, так почему же общее впечатление от его произведений такое слабое? То ли действительно сказывалась идеологическая зашоренность, то ли действительно влиял пресловутый «дух времени», то ли Казанцев сам себя ограничивал, не давая раскрыться романтическим и символическим граням своего таланта. Это, кстати, объяснило бы то, почему он в 60-е и 70-е обрушивался с критикой на новое поколение фантастов: просто они делали то, что он себе делать запретил.
И уж совсем странным и неожиданным на этом историческом фоне оказывается резкий всплеск умной и качественной фантастики в 60-е годы. Понятно, что в 60-е и 70-е вообще вся советская культура как будто встряхнулась и обрела новую молодость, но ведь в большой литературе и в 40-50-е работало достаточно много талантливых писателей, там-то всё же переход к 60-м как-то отслеживается, видно в нём какая-то последовательность. А в фантастической литературе всё было плохо-плохо-совсем плохо, а потом вдруг раз - и возникают один за другим талантливые писатели, поднимаются новые темы, создаются хорошие тексты, вообще, фантастика становится заметным литературным направлением.
Видите, как это происходит? На основе раннего творчества двух в общем-то средненьких фантастов (хотя для подростков самое то -- я увлекался Казанцевым, когда мне было лет десять, и с интересом почитывал Немцова, когда мне было лет тринадцать) сначала делается вывод о том, что "всё было плохо-плохо-совсем плохо", а затем (очевидно, после прихода Стругацких и иже с ними) внезапно становится всё хорошо. Загадочное явление!
Комраков пытается его объяснить ссылкой на какую-то незнакомую мне концепцию, но его вывод выглядит малоубедительным:
Может, действительно, сказывается эффект смены культурных парадигм, описанный Паперным в «Культура-2». А в фантастике он особенно заметен, потому что фантастика, будучи жанровой литературой, склонна воспринимать и отображать имеющуюся культурную парадигму по максимуму. Если в «большой литературе» возможно до некоторой степени существование писателей, идущих вразрез с царящими в обществе настроениями, пусть даже в маргинальном виде, с очень небольшой читательской средой, с преследованиями со стороны властей, то в жанровой литературе писатель всегда жёстко привязан к аудитории и пишет то, чего аудитория от него ждёт. В 40-50-е годы ждали торжества научно-технического прогресса, простых героев и шаблонных сюжетов, разоблачения шпионов и злых капиталистов,- пожалуйста. В 60-70-е появился запрос на рефлексирующих героев, моральный выбор, сомнение в торжестве прогресса - и опять же, пожалуйста. Сменился тип культуры - сменилась и фантастика.
Миф готов. Человек, далекий от проблематики фантастиковедения, и впрямь может подумать, что на рубеже 50-х и 60-х годов произошло нечто экстраординарное в советской культуре, поэтому резко изменилась и фантастика. Однако, в действительности, надо было читать не только Казанцева с Немцовым, но и Ефремова, и Брагина, и Сапарина, и Гуревича, и Лагина, и Сергея Беляева -- именно они были в первых рядах реформаторов советской фантастики, делая ее более разносторонней. И еще нужно помнить, что в то время нарастающим потоком пошли переводы англоязычной НФ, а Станислав Лем вообще считался "советским" автором -- почва для качественного перехода была хорошо подготовлена.
Я указал Олегу в комментариях на ключевую ошибку, и, что радует, он ее признал. Но такое бывает не всегда: я сталкивался и с сопротивлением, когда творец или сторонник очередного мифа начинал безапелляционно доказывать, что мои претензии не имеют оснований, ибо есть какие-то "источники", утверждающие противоположное мнение. Ссылки на "источники" обычно не приводятся, а если всё-таки приводятся, то оказывается, что там прячется еще один миф. И так далее.
Корень проблемы, думается, в том, что "История советской фантастики" до сих пор не написана. Есть отдельные замечательные биографические книги, но нет обобщающего труда, в котором анализу собственно текстов отводилось бы минимум места, а основной упор делался бы на имена, факты, тенденции (на ту же эволюцию идей). Время ее написать пришло. Пожалуй, я возьмусь. Но не завтра, не завтра...
С уважением,
Антон Первушин