Тандем
Петю Розычку подняли с нар под утро. Он сполз со шконки уже никого не проклиная мысленно как раньше, а просто тихо матерясь, как человек, которому хронически не дают выспаться. Привычно заложил руки за спину. И побрел в сопровождении конвойных через череду открываний-закрываний арматурных дверей.
Похолодел, когда после долгих переходов, его наконец подвели к невзрачной, серой двери в стене.
Он знал, что за ней находится Ад.
Даже не Преисподняя, а сущий Ад, когда единственной мыслью, в пронзенном болью тела мозге, остается только желание. Желание обнаружить где-нибудь на грязном, заплеванном кровянистой туберкулезной мокротой полу, хоть какой-нибудь шнурок или хотя бы метровый обрывок провода, который иногда использовали менты для пыток, как они шутили, по методу ЭКГ, когда электрический ток пропускался по самым сокровенным, интимным, частям тела. Желание найти хоть что-то, что можно было бы обернуть вокруг шеи и навсегда перенестись из этого Ада жизни, в тот ад, двери которого открыты только мертвым. Петя был уверен, что он показался бы ему раем, в сравнении с этим кошмаром, в котором он находился.
- Проходите, гражданин Розычка. Присаживайтесь - с иезуитской приветливостью сказал ему новый следак, которого он раньше никогда не видел - Я - следователь по особо важным делам Бериев. Курите?
Петя не курил, но из протянутой ему пачки взял сигарету - это была тюремная валюта.
- Перспективы по Вашему делу безрадостные. Учитывая, что это ваш третий рецидив, можно прогнозировать, что теперь по этой статье вы получите минимум 8 лет. Выйдете, когда вам будет уже 50. Грустный юбилей получится. Что скажете? - и Бериев участливо заглянул Розычке в глаза.
Петя ушел от взгляда серых ментовских глаз и посмотрел на засохшие пятна крови на полу. Молча поджал губы.
- Задумались? - продолжил следак - И это правильно, ведь перспектива получается весьма тупиковая. Хотя все можно обернуть по-другому, если вы согласитесь сотрудничать со следствием.
- Что я должен сделать? - неожиданно услышал свой глухой голос Петя и удивился его тональности. Его, измученные криками от недавних пыток связки, едва резонировали.
- Это конструктивный подход, гражданини Розычка. Вы сами поймете, что...
- Что_я_должен_сделать? - удивляясь собственному отчаянию, снова медленно обрезал ментовское предисловие Петя.
Следак сначала выпятил свои толстые губки, потом растянул их в улыбке-гримасе и снова собрал вместе для артикуляции, словно раздумывал - продолжать ли свою эффектную заготовку убеждения подследственного или переходить сразу к сути. Решив, что его вступление полностью выполнило свою задачу, он изложил дело:
- Мы уберем Вам срок, Доцент, если Вы согласитесь на 5 лет возглавить профессорскую кафедру.
Петю словно пронзили две молнии. «Они знают мою старую лагерную кликуху» - это был первый удар. А второй разряд возникал из смысла озвученного предложения - согласиться на «профессорскую» работу это значило перечеркнуть все свое прошлое, самого себя, стать перерожденцем.
- Нет! - рефлекторно, надорванной глоткой, закричал Петя - Нет! Лучше убейте сразу!
Следак ловко, с пол-оборота взмахнул заложенной за спину рукой, и Петя ощутил на своей правой почке удар «сосиски» - длинного кожаного чулка, заполненного песком. Сосисками пользовались только настоящие мастера своего дела, еще старой, советской выучки.
- Доцент, мы ведь не шутим! Сгниешь на зоне! - завизжал следак стоя на Петей, свернувшимся от боли на каменном полу возле стула. - Зайчика наколем!
- Нет! - заорал Петя. И следак снова взмахнул рукой.
Опять, и опять...
-Не-е-е-е-Т! - а удары все сыпались туда, где казалось уже нет почек, а только распухали огромные комки боли.
Неожиданно Петя увидел зеленый шар, который катился на него. Шар всегда появлялся на таких допросах. Рано или поздно, но он выкатывался из сознания, затмевая собой всё - грязные стены комнаты, тусклую лампочку под потолком и ненавистного следака. Он был избавлением. А после шара всегда было мокро.
- Остуди! - приказал следак охраннику. Тот опрокинул ведро холодной воды из ржавого тюремного водопровода на голову потерявшего сознание от боли Розычку.
Петя закашлялся, засипел и стал беззвучно захватывать губами воздух, как рыба, выброшенная на берег. Очнулся, открыл глаза. Было мокро.
Он посмотрел на нагло ухмыляющуюся рожу следака над собой, и понял, что эту гниду уже ничто не остановит. И испытывая невероятное отвращение к самому себе, словно только что став петухом, прошелестел непослушными губами:
- Ладно, начальник, я согласный сотрудничать... - и почувствал, как по мокрым, от воды, щекам, стекают горячие капли.
- Ну вот и молодец, вот и правильно! - уже нормальным голосом одобрил Бериев, представляя, что теперь он наверняка получит полковника, и протянув руку, добавил - Что ж вы там на полу валяетесь, Петр Николаевич? Давайте-ка я помогу вам подняться.
Потом, прямо при Пете, следак достал мобильный и набрал чей-то номер. Видно его звонок ждали, поскольку ответили сразу.
- Анатолий Владимирович! Разрешите доложить: Петр Николаевич Розычка признал наши доводы убедительными и согласился работать. - отрапортовал Бериев и видимо услышал в ответ какую-то короткую, но приятную благодарность, поскольку расплылся в улыбке и довольно сказал - Есть!
А в это время министр МВД, только что получивший важное подтверждение от следователя Бериева, звонил по вертушке на самый верх.
- Федорыч! Доцент согласился побыть Проффесором на следующий срок. Да, все оформим по схеме тандема, как у наших северных соседей. Пустим его на Президента, а вы - как планировали - пересидите этот срок в кресле Премьер-Министра. Биографию проверили - замечательная, очень внушительный послужной список: две судимости за разбой, готовился к третьей ходке по той же статье. Так что резюме серьезное, не подкопаешься, не менее достойное, чем Ваше. Да, сейчас дам команду чтобы помыли, выдали костюм от Бриони, которые мы закупили для руководства МВД и привезли к вам на интервью в Межигорье. А я тем временем позвоню секретарю партии, чтобы ему удостоверение члена ПР задним числом подготовили.
И Могильов-Кладбищенский уже прощаясь, хихикнув, добавил в трубку:
- Я ж говорил Федорыч, у нас такие кадры в стране, такие кадры!...
Похолодел, когда после долгих переходов, его наконец подвели к невзрачной, серой двери в стене.
Он знал, что за ней находится Ад.
Даже не Преисподняя, а сущий Ад, когда единственной мыслью, в пронзенном болью тела мозге, остается только желание. Желание обнаружить где-нибудь на грязном, заплеванном кровянистой туберкулезной мокротой полу, хоть какой-нибудь шнурок или хотя бы метровый обрывок провода, который иногда использовали менты для пыток, как они шутили, по методу ЭКГ, когда электрический ток пропускался по самым сокровенным, интимным, частям тела. Желание найти хоть что-то, что можно было бы обернуть вокруг шеи и навсегда перенестись из этого Ада жизни, в тот ад, двери которого открыты только мертвым. Петя был уверен, что он показался бы ему раем, в сравнении с этим кошмаром, в котором он находился.
- Проходите, гражданин Розычка. Присаживайтесь - с иезуитской приветливостью сказал ему новый следак, которого он раньше никогда не видел - Я - следователь по особо важным делам Бериев. Курите?
Петя не курил, но из протянутой ему пачки взял сигарету - это была тюремная валюта.
- Перспективы по Вашему делу безрадостные. Учитывая, что это ваш третий рецидив, можно прогнозировать, что теперь по этой статье вы получите минимум 8 лет. Выйдете, когда вам будет уже 50. Грустный юбилей получится. Что скажете? - и Бериев участливо заглянул Розычке в глаза.
Петя ушел от взгляда серых ментовских глаз и посмотрел на засохшие пятна крови на полу. Молча поджал губы.
- Задумались? - продолжил следак - И это правильно, ведь перспектива получается весьма тупиковая. Хотя все можно обернуть по-другому, если вы согласитесь сотрудничать со следствием.
- Что я должен сделать? - неожиданно услышал свой глухой голос Петя и удивился его тональности. Его, измученные криками от недавних пыток связки, едва резонировали.
- Это конструктивный подход, гражданини Розычка. Вы сами поймете, что...
- Что_я_должен_сделать? - удивляясь собственному отчаянию, снова медленно обрезал ментовское предисловие Петя.
Следак сначала выпятил свои толстые губки, потом растянул их в улыбке-гримасе и снова собрал вместе для артикуляции, словно раздумывал - продолжать ли свою эффектную заготовку убеждения подследственного или переходить сразу к сути. Решив, что его вступление полностью выполнило свою задачу, он изложил дело:
- Мы уберем Вам срок, Доцент, если Вы согласитесь на 5 лет возглавить профессорскую кафедру.
Петю словно пронзили две молнии. «Они знают мою старую лагерную кликуху» - это был первый удар. А второй разряд возникал из смысла озвученного предложения - согласиться на «профессорскую» работу это значило перечеркнуть все свое прошлое, самого себя, стать перерожденцем.
- Нет! - рефлекторно, надорванной глоткой, закричал Петя - Нет! Лучше убейте сразу!
Следак ловко, с пол-оборота взмахнул заложенной за спину рукой, и Петя ощутил на своей правой почке удар «сосиски» - длинного кожаного чулка, заполненного песком. Сосисками пользовались только настоящие мастера своего дела, еще старой, советской выучки.
- Доцент, мы ведь не шутим! Сгниешь на зоне! - завизжал следак стоя на Петей, свернувшимся от боли на каменном полу возле стула. - Зайчика наколем!
- Нет! - заорал Петя. И следак снова взмахнул рукой.
Опять, и опять...
-Не-е-е-е-Т! - а удары все сыпались туда, где казалось уже нет почек, а только распухали огромные комки боли.
Неожиданно Петя увидел зеленый шар, который катился на него. Шар всегда появлялся на таких допросах. Рано или поздно, но он выкатывался из сознания, затмевая собой всё - грязные стены комнаты, тусклую лампочку под потолком и ненавистного следака. Он был избавлением. А после шара всегда было мокро.
- Остуди! - приказал следак охраннику. Тот опрокинул ведро холодной воды из ржавого тюремного водопровода на голову потерявшего сознание от боли Розычку.
Петя закашлялся, засипел и стал беззвучно захватывать губами воздух, как рыба, выброшенная на берег. Очнулся, открыл глаза. Было мокро.
Он посмотрел на нагло ухмыляющуюся рожу следака над собой, и понял, что эту гниду уже ничто не остановит. И испытывая невероятное отвращение к самому себе, словно только что став петухом, прошелестел непослушными губами:
- Ладно, начальник, я согласный сотрудничать... - и почувствал, как по мокрым, от воды, щекам, стекают горячие капли.
- Ну вот и молодец, вот и правильно! - уже нормальным голосом одобрил Бериев, представляя, что теперь он наверняка получит полковника, и протянув руку, добавил - Что ж вы там на полу валяетесь, Петр Николаевич? Давайте-ка я помогу вам подняться.
Потом, прямо при Пете, следак достал мобильный и набрал чей-то номер. Видно его звонок ждали, поскольку ответили сразу.
- Анатолий Владимирович! Разрешите доложить: Петр Николаевич Розычка признал наши доводы убедительными и согласился работать. - отрапортовал Бериев и видимо услышал в ответ какую-то короткую, но приятную благодарность, поскольку расплылся в улыбке и довольно сказал - Есть!
А в это время министр МВД, только что получивший важное подтверждение от следователя Бериева, звонил по вертушке на самый верх.
- Федорыч! Доцент согласился побыть Проффесором на следующий срок. Да, все оформим по схеме тандема, как у наших северных соседей. Пустим его на Президента, а вы - как планировали - пересидите этот срок в кресле Премьер-Министра. Биографию проверили - замечательная, очень внушительный послужной список: две судимости за разбой, готовился к третьей ходке по той же статье. Так что резюме серьезное, не подкопаешься, не менее достойное, чем Ваше. Да, сейчас дам команду чтобы помыли, выдали костюм от Бриони, которые мы закупили для руководства МВД и привезли к вам на интервью в Межигорье. А я тем временем позвоню секретарю партии, чтобы ему удостоверение члена ПР задним числом подготовили.
И Могильов-Кладбищенский уже прощаясь, хихикнув, добавил в трубку:
- Я ж говорил Федорыч, у нас такие кадры в стране, такие кадры!...