Москва, 11 марта 1918 года. Патриарший мост. Мемуары графа В. Ф. Фредерикса
Пожалуй, сегодня достойный день для того, чтобы рассказать о трагическом завершении судеб младшей дочери друга нашего Его Светлости герцога Эдмонда Эдварда Ротшильда Ее Светлости герцогини Йозефины Марии и ее жениха Его Императорского Высочества юного принца Йеремии Габриэля Висконти.
В 1919 году все московское общество опасалось приближаться к стенам торговых рядов Кремля более, чем на полтора километра, бо сие происшествие грозило возможностью попасть под любимейшее развлечение господина Хейгабеля и его тестя господина Генриха Орбманна: обстрел с башен Кремля и колоколен Кремлевских церквей возможных живых посетителей нового места "государственного присутствия". На подступах к Кремлю некоторые смельчаки даже развешивали предупреждения в виде объявлений о возможных обстрелах. Объявлении сии никто не снимал, посему очевидно, что изредка и они спасали жизнь.
Обстрелы, к первоначальному удивлению многих горожан, были не всегда огнестрельными. Поклонники, столь глубоко оставившей след в сердце господина Климента Хейгабеля, кинематографической работы "Стрелки Конрада II", а значительно более часто персональные поклонники аферистического таланта самого господина Климента Хейгабеля и более того поклонники аферистического таланта его тестя господина Генриха Орбманна собирались в некие поклоняющиеся своим кумирам жреческие сообщества, носящие совершенно часто разные названия. 17 поклоняющихся таланту Оры Горбманн сообществ в те дни насчитал я, следуя объявлениям в московских газетах. "Стрелки Климента", "Стрелки Золотых Горбунов" и более всего было способных мужчин в касте "Жрецы Оры". Господа сии, получающие невероятные средства от своих кумиров, организовывали в кремлевских стенах оргии и разбойнические попойки, которые неизменно завершались главным состязанием поклонников кинематографической работы о русских стрелках, освободивших германского монарха из рук датских разбойников, - стрельбой из древнерусских и древнегерманских луков по провинившимся жрецам касты либо по слабейшим жрецам касты. Молодые люди, признанные провинившимися, выпускались основной группой поклонников в соответствии со степенью вины: либо лишь за территорию главного здания, которое занимал господин Хейгабель (Ворошилов), либо только на территорию Кремлевского рынка, коя в тот момент была закрыта от простых посетителей, наименее же провинившиеся, так называемый "третий слабый", выпускался за территорию охраняемой территории Кремлевской крепости. Игра в "третьего слабого" была наилюбимейшей игрой жрецов госпожи Хейгабель, ибо позволяли проявить больше прыткости и умения в погоне за избранной жертвой. Некоторые стрелки ради сего даже покидали территорию Кремля и заранее устраивали засаду на улицах Москвы. Между умельцами строить засады также вскоре начало существовать отдельное соревнование: в погоне за "третьим слабым" касты выбирали себе районы Москвы возле Кремля, на территорию коих жертва могла бежать, и соответственно выбранному либо оплаченному участку устраивали засады из групп молодых людей. Подведение итогов в сем соревновании наиболее нравилось господину Клименту Хейгабелю. Дискуссии о наиболее удачных ловушках, кои удалось создать той или иной касте и о взаимодействиях собственных сил каст при погоне за провинившимся или о случившемся раздрае неизменно вызывали у него желание наградить кого-либо из присутствующих. Там многие вещи, находящиеся в Кремлевских музеях, были раздарены совершеннейшим преступникам. Сии погони зачастую происходили на утро, после пьяных попоек и просмотров кинематографических работ, посему многие простые служащие, стремящиеся даже не ранним, а вполне зрелым утром на работы, могли стать жертвами сих неразумных забав и многие становились жертвами сих забав. Дом же графа Воронцова, находящийся в редкой близости от стен Кремлевской крепости и потерявший хозяина после гибели графа Иллариона Ивановича Воронцова в Клину, вскоре стал надежным прибежищем для господина Генриха Горбманна, не пожелавшего селиться в охраняемой Кремлевской крепости. Впрочем, дом сей с той поры менял хозяев своих невероятно часто, то ли из-за красоты своей, то ли из-за близости к Кремлевским стенам. На сей предмет же кремлевские власти смотрели довольно невнимательно, бо большого толку от белизны здания, кроме затрат не видели. Тайные же Воронцовские ходы считали нужным не использовать, бо памятным многим была глупая слава дедушки господина Керенского господина Сабурова, точнее Его Светлости князя Сабурова, свалившегося в мусоросжигательную яму Молочного острова, при обходе подземелий Кремля. Судьба Его Светлости князя Сабурова тем самым мудрым провидением достойно была завершена, если учитывать арест Его Светлости князя Сабурова за неразумную трату средств в крепости Нойванштайн.
Впрочем, в свободное от работы и поездок время сам господин Климент Хейгабель (Ворошилов) не чурался сего развлечения. Для своих стрелковых развлечений он выбирал самое возвышенное и самое безопасное, то есть самое сложное для доступности других место: колокольню церкви Иоанна Листвичника. Часто сопровождали его в сих развлечениях и его важные гости. Несомненно, деловые люди, проживавшие на тот момент в Москве и Всероссийской империи, старались всячески бороться с подобным положением дел. Неоднократно, поступали жалобы в суды, запросы в еще сохранившиеся следственные комитеты, но сие привело лишь к развернувшейся стрелковой охоте на здания судов и на судьбы судебных приставов и судейных служащих. Доподлинно точно известно, что от руки господина Климента Хейгабля (Ворошилова) в Голубом зале Московского городского суда погиб кондитер, сын шоколадного и какао-магната и друг семьи Ротшильд Его Сиятельство барон Иероним Демель-Эйнем. Суд сей, назначенный господину Хейгабелю богатейшим промышленником города имел огромный резонанс и многие посетители ожидали решения рассмотрения вопроса на улицах возле здания суда, но сии факты лишь предали смелости поклонникам семьи господ Хейгабель. Господин Хейгабель, лично явившийся в зал суда, после вынесения юридического вердикта с помощью своих поклонников, до суда подкупивших судебную охрану выбранную лично Его Сиятельством графом Демелем-Эйнем, расстрелял судебных приставов, судейных служащих и истца прямо в зале суда. Также в те дни пострадал и друг Его Сиятельства графа Демеля-Эйнема Его Светлость герцог Эдвард Эдмонд Ротшильд, намеренно посетивший Москву для участия в данном судебном заседании. Стоит отметить, что, несмотря на все сложности московской деловой жизни, оба деловых здания: шоколадного завода "Демель" и банковского дома "Ротшильд и сыновья", расположенные возле Молочного острова, продолжали работать до гибели всех основных владельцев предприятий, до последнего дня добивавшихся возможности осуждения нападения на царскую семьи и на семьи собственные с помощью судебных служб.
Самой тяжелой трагедией для всех москвичей стала трагическая гибель младшей дочери Его Светлости герцога Эдмонда Эдварда Ротшильда Ее Светлости герцогини Йозефины Марии и ее жениха Его Императорского Высочества юного принца Йеремии Габриэля Висконти. Молодые люди, дабы показать подданым Всероссийской монархии, что стойкость и смелость не всех монархов иссякла, решили провести венчание свое в Храме Христа Спасителя и путь свадебного поезда своего проложили вокруг Кремлевской крепости, в пути сем был учтен момент посещения всех деловых зданий, владельцы коих были убиты с помещением на стены зданий табличек с упоминанием всех погибших работников здания и обстоятельств гибели, реквизиты запросов в судебные органы, а также результаты либо отсутствия результатов реакции судебной системы на запросы от родственников и близких погибших. По решению будущей молодой семьи путь их свадебного поезда завершался на Патриаршем мосту, построенном, как мы знаем, из совместных паритетных финансовых вложений Его Светлостью герцогом Эдмондом Эдвардом Ротшильдом и Русской Православной церковью и от того часто именуемого то Патриаршим мостом, то мостом Ротшильда. На месте преклонения Его Светлостью герцогом Эдмондом Эдвардом Ротшильдом перед Патриархом Всероссийским и решено было испить свадебные бокалы шампанского и поставить все государственные записи о регистрации брака. Обряд регистрации брака, как Вы понимаете, происходил непосредственно после венчания. Господин Хейгабель знал о сем действе и, к удивлению многих присутствовавших на свадьбе, до момента вхождения пары в храмовый двор не тронул ни одного гостя свадьбы. Но у дверей храма, так и не вступив в него, были убиты 38 человек, половина приглашенных, в том числе посол Империи Австрии, Венгрии и Румынии Его Светлость герцог Гавриил Франц и посол Соединенного Королевства Британских островов Его Светлость герцог Уэльсский Чарльз Артур Уильям. Оставшихся же участников свадебного поезда стрелки господина Хейгабеля расстреливали на небольшом участке, коий занимает путь от дверей храма до Патриаршьего моста. Жених был убит ровно спустя семь секунд после проставления последней записи в государственной книге регистрации брака Империи Австрии, Венгрии и Румынии. Невесту живодеры оставили в живых. Тела убитых господин Хейгабель убирать запретил. Долгое время Москва еще могла видеть, как молча, не теряя строя, уходили верные сыны монархии и порядка. Впрочем, иногда среди них можно было обнаружить и тела священников, стремящихся нарушить приказ господин Хейгабеля и по христиански похоронить трагически погибших.
Со слезами рассказывал Его Светлость герцог Эдмонд Эдвард Ротшильд об увиденном после своего очередного визита в Москву. Проклинал и дочь, и сына, но все же вскоре отправился к господину Клименту Хейгабелю, дабы сразиться за жизнь Ее Светлости княгини Анны Александровны Распутиной, урожденной Танеевой. Смерть его в застенках Кремлевской крепости была ужасающа, но это воротило в наш круг прекрасную спутницу жизни Его Светлости князя Г. А. Распутина.
Впрочем, хищники, уничтожившую всю пищу в собственном ареале обитания, зачастую нападают на более крупных хищников в других ареалах обитания. Возможно, зная именно данный закон биологии и предвидя опасности для себя, а, возможно, потехи ради, но господин Климент Хейгабель почти решил финансовые судебные проблемы семьи Валуа, стремившихся возвратить финансовые средства Королевства Франция, из рук наихитрейшего господина Кольбера и обнажил для европейского общества проблемы крупнейшего тайного финансового капитала, до того не поддающегося юридическим способностям монархов. А именно... Жертвой одной из попоек у Оры Горбманн стал граф Адольф Шилькгрубер, прямой наследник самого огромного состояния в Европе, состояния объединившего в себе состояния герцога Кольбера, герцога Кромвеля и герцога Карцера. Проболтавшись своему собеседнику господину Клименту Хейгабелю о общей стоимости своих состояний и о местах их нахождения, он вскоре пал жертвой семьи Горбманн, имитировавшей страсть к юному повесе, маньяку и художнику, и очистившему его кладовые под чистую. Сам юный граф Шилькгрубер, спасся в сей истории, бо батюшка его, странно влюбившийся в юную Ору, выгнал конкурирующего с ним за любовь актрисы сына за ворота, чтобы получить права на судьбу юной красавицы. Юный Гитлер был вынужден некоторое время обитать в столице Империи Австрии, Венгрии и Румынии на те небольшие средства, что оставил ему отец, в надежде с помощью правительства Австрии отомстить старому повесе. Однако же, после гибели отца позиция юного Шилькгрубера переменилась и он приложил все усилия дабы не только возвратить свои средства от господ Хейгабля и Орбманна, но и увеличить свои средства за счет средств, украденных Хейгаблем у монархов. Впрочем, об этом следует написать еще один том моих исследований, посвященный событиям последних семи лет, а именно с 1940 года по год 1947, а, возможно, и с 1945 года по год 1953.
В 1919 году все московское общество опасалось приближаться к стенам торговых рядов Кремля более, чем на полтора километра, бо сие происшествие грозило возможностью попасть под любимейшее развлечение господина Хейгабеля и его тестя господина Генриха Орбманна: обстрел с башен Кремля и колоколен Кремлевских церквей возможных живых посетителей нового места "государственного присутствия". На подступах к Кремлю некоторые смельчаки даже развешивали предупреждения в виде объявлений о возможных обстрелах. Объявлении сии никто не снимал, посему очевидно, что изредка и они спасали жизнь.
Обстрелы, к первоначальному удивлению многих горожан, были не всегда огнестрельными. Поклонники, столь глубоко оставившей след в сердце господина Климента Хейгабеля, кинематографической работы "Стрелки Конрада II", а значительно более часто персональные поклонники аферистического таланта самого господина Климента Хейгабеля и более того поклонники аферистического таланта его тестя господина Генриха Орбманна собирались в некие поклоняющиеся своим кумирам жреческие сообщества, носящие совершенно часто разные названия. 17 поклоняющихся таланту Оры Горбманн сообществ в те дни насчитал я, следуя объявлениям в московских газетах. "Стрелки Климента", "Стрелки Золотых Горбунов" и более всего было способных мужчин в касте "Жрецы Оры". Господа сии, получающие невероятные средства от своих кумиров, организовывали в кремлевских стенах оргии и разбойнические попойки, которые неизменно завершались главным состязанием поклонников кинематографической работы о русских стрелках, освободивших германского монарха из рук датских разбойников, - стрельбой из древнерусских и древнегерманских луков по провинившимся жрецам касты либо по слабейшим жрецам касты. Молодые люди, признанные провинившимися, выпускались основной группой поклонников в соответствии со степенью вины: либо лишь за территорию главного здания, которое занимал господин Хейгабель (Ворошилов), либо только на территорию Кремлевского рынка, коя в тот момент была закрыта от простых посетителей, наименее же провинившиеся, так называемый "третий слабый", выпускался за территорию охраняемой территории Кремлевской крепости. Игра в "третьего слабого" была наилюбимейшей игрой жрецов госпожи Хейгабель, ибо позволяли проявить больше прыткости и умения в погоне за избранной жертвой. Некоторые стрелки ради сего даже покидали территорию Кремля и заранее устраивали засаду на улицах Москвы. Между умельцами строить засады также вскоре начало существовать отдельное соревнование: в погоне за "третьим слабым" касты выбирали себе районы Москвы возле Кремля, на территорию коих жертва могла бежать, и соответственно выбранному либо оплаченному участку устраивали засады из групп молодых людей. Подведение итогов в сем соревновании наиболее нравилось господину Клименту Хейгабелю. Дискуссии о наиболее удачных ловушках, кои удалось создать той или иной касте и о взаимодействиях собственных сил каст при погоне за провинившимся или о случившемся раздрае неизменно вызывали у него желание наградить кого-либо из присутствующих. Там многие вещи, находящиеся в Кремлевских музеях, были раздарены совершеннейшим преступникам. Сии погони зачастую происходили на утро, после пьяных попоек и просмотров кинематографических работ, посему многие простые служащие, стремящиеся даже не ранним, а вполне зрелым утром на работы, могли стать жертвами сих неразумных забав и многие становились жертвами сих забав. Дом же графа Воронцова, находящийся в редкой близости от стен Кремлевской крепости и потерявший хозяина после гибели графа Иллариона Ивановича Воронцова в Клину, вскоре стал надежным прибежищем для господина Генриха Горбманна, не пожелавшего селиться в охраняемой Кремлевской крепости. Впрочем, дом сей с той поры менял хозяев своих невероятно часто, то ли из-за красоты своей, то ли из-за близости к Кремлевским стенам. На сей предмет же кремлевские власти смотрели довольно невнимательно, бо большого толку от белизны здания, кроме затрат не видели. Тайные же Воронцовские ходы считали нужным не использовать, бо памятным многим была глупая слава дедушки господина Керенского господина Сабурова, точнее Его Светлости князя Сабурова, свалившегося в мусоросжигательную яму Молочного острова, при обходе подземелий Кремля. Судьба Его Светлости князя Сабурова тем самым мудрым провидением достойно была завершена, если учитывать арест Его Светлости князя Сабурова за неразумную трату средств в крепости Нойванштайн.
Впрочем, в свободное от работы и поездок время сам господин Климент Хейгабель (Ворошилов) не чурался сего развлечения. Для своих стрелковых развлечений он выбирал самое возвышенное и самое безопасное, то есть самое сложное для доступности других место: колокольню церкви Иоанна Листвичника. Часто сопровождали его в сих развлечениях и его важные гости. Несомненно, деловые люди, проживавшие на тот момент в Москве и Всероссийской империи, старались всячески бороться с подобным положением дел. Неоднократно, поступали жалобы в суды, запросы в еще сохранившиеся следственные комитеты, но сие привело лишь к развернувшейся стрелковой охоте на здания судов и на судьбы судебных приставов и судейных служащих. Доподлинно точно известно, что от руки господина Климента Хейгабля (Ворошилова) в Голубом зале Московского городского суда погиб кондитер, сын шоколадного и какао-магната и друг семьи Ротшильд Его Сиятельство барон Иероним Демель-Эйнем. Суд сей, назначенный господину Хейгабелю богатейшим промышленником города имел огромный резонанс и многие посетители ожидали решения рассмотрения вопроса на улицах возле здания суда, но сии факты лишь предали смелости поклонникам семьи господ Хейгабель. Господин Хейгабель, лично явившийся в зал суда, после вынесения юридического вердикта с помощью своих поклонников, до суда подкупивших судебную охрану выбранную лично Его Сиятельством графом Демелем-Эйнем, расстрелял судебных приставов, судейных служащих и истца прямо в зале суда. Также в те дни пострадал и друг Его Сиятельства графа Демеля-Эйнема Его Светлость герцог Эдвард Эдмонд Ротшильд, намеренно посетивший Москву для участия в данном судебном заседании. Стоит отметить, что, несмотря на все сложности московской деловой жизни, оба деловых здания: шоколадного завода "Демель" и банковского дома "Ротшильд и сыновья", расположенные возле Молочного острова, продолжали работать до гибели всех основных владельцев предприятий, до последнего дня добивавшихся возможности осуждения нападения на царскую семьи и на семьи собственные с помощью судебных служб.
Самой тяжелой трагедией для всех москвичей стала трагическая гибель младшей дочери Его Светлости герцога Эдмонда Эдварда Ротшильда Ее Светлости герцогини Йозефины Марии и ее жениха Его Императорского Высочества юного принца Йеремии Габриэля Висконти. Молодые люди, дабы показать подданым Всероссийской монархии, что стойкость и смелость не всех монархов иссякла, решили провести венчание свое в Храме Христа Спасителя и путь свадебного поезда своего проложили вокруг Кремлевской крепости, в пути сем был учтен момент посещения всех деловых зданий, владельцы коих были убиты с помещением на стены зданий табличек с упоминанием всех погибших работников здания и обстоятельств гибели, реквизиты запросов в судебные органы, а также результаты либо отсутствия результатов реакции судебной системы на запросы от родственников и близких погибших. По решению будущей молодой семьи путь их свадебного поезда завершался на Патриаршем мосту, построенном, как мы знаем, из совместных паритетных финансовых вложений Его Светлостью герцогом Эдмондом Эдвардом Ротшильдом и Русской Православной церковью и от того часто именуемого то Патриаршим мостом, то мостом Ротшильда. На месте преклонения Его Светлостью герцогом Эдмондом Эдвардом Ротшильдом перед Патриархом Всероссийским и решено было испить свадебные бокалы шампанского и поставить все государственные записи о регистрации брака. Обряд регистрации брака, как Вы понимаете, происходил непосредственно после венчания. Господин Хейгабель знал о сем действе и, к удивлению многих присутствовавших на свадьбе, до момента вхождения пары в храмовый двор не тронул ни одного гостя свадьбы. Но у дверей храма, так и не вступив в него, были убиты 38 человек, половина приглашенных, в том числе посол Империи Австрии, Венгрии и Румынии Его Светлость герцог Гавриил Франц и посол Соединенного Королевства Британских островов Его Светлость герцог Уэльсский Чарльз Артур Уильям. Оставшихся же участников свадебного поезда стрелки господина Хейгабеля расстреливали на небольшом участке, коий занимает путь от дверей храма до Патриаршьего моста. Жених был убит ровно спустя семь секунд после проставления последней записи в государственной книге регистрации брака Империи Австрии, Венгрии и Румынии. Невесту живодеры оставили в живых. Тела убитых господин Хейгабель убирать запретил. Долгое время Москва еще могла видеть, как молча, не теряя строя, уходили верные сыны монархии и порядка. Впрочем, иногда среди них можно было обнаружить и тела священников, стремящихся нарушить приказ господин Хейгабеля и по христиански похоронить трагически погибших.
Со слезами рассказывал Его Светлость герцог Эдмонд Эдвард Ротшильд об увиденном после своего очередного визита в Москву. Проклинал и дочь, и сына, но все же вскоре отправился к господину Клименту Хейгабелю, дабы сразиться за жизнь Ее Светлости княгини Анны Александровны Распутиной, урожденной Танеевой. Смерть его в застенках Кремлевской крепости была ужасающа, но это воротило в наш круг прекрасную спутницу жизни Его Светлости князя Г. А. Распутина.
Впрочем, хищники, уничтожившую всю пищу в собственном ареале обитания, зачастую нападают на более крупных хищников в других ареалах обитания. Возможно, зная именно данный закон биологии и предвидя опасности для себя, а, возможно, потехи ради, но господин Климент Хейгабель почти решил финансовые судебные проблемы семьи Валуа, стремившихся возвратить финансовые средства Королевства Франция, из рук наихитрейшего господина Кольбера и обнажил для европейского общества проблемы крупнейшего тайного финансового капитала, до того не поддающегося юридическим способностям монархов. А именно... Жертвой одной из попоек у Оры Горбманн стал граф Адольф Шилькгрубер, прямой наследник самого огромного состояния в Европе, состояния объединившего в себе состояния герцога Кольбера, герцога Кромвеля и герцога Карцера. Проболтавшись своему собеседнику господину Клименту Хейгабелю о общей стоимости своих состояний и о местах их нахождения, он вскоре пал жертвой семьи Горбманн, имитировавшей страсть к юному повесе, маньяку и художнику, и очистившему его кладовые под чистую. Сам юный граф Шилькгрубер, спасся в сей истории, бо батюшка его, странно влюбившийся в юную Ору, выгнал конкурирующего с ним за любовь актрисы сына за ворота, чтобы получить права на судьбу юной красавицы. Юный Гитлер был вынужден некоторое время обитать в столице Империи Австрии, Венгрии и Румынии на те небольшие средства, что оставил ему отец, в надежде с помощью правительства Австрии отомстить старому повесе. Однако же, после гибели отца позиция юного Шилькгрубера переменилась и он приложил все усилия дабы не только возвратить свои средства от господ Хейгабля и Орбманна, но и увеличить свои средства за счет средств, украденных Хейгаблем у монархов. Впрочем, об этом следует написать еще один том моих исследований, посвященный событиям последних семи лет, а именно с 1940 года по год 1947, а, возможно, и с 1945 года по год 1953.