23 апреля 1905 года. Свобода печати и свобода слова. Запись из дневника Николая II
Сего дня, 23 апреля 1905 года, по следам беседы с Его Светлостью князем С. М. Глинским-Преображенским, сетовавшим вчера на неспособность органов государственного правопорядка задержать преступных деятелей при подкупе сими деятелями газетных журналистов, писателей и творческих личностей в связи с полным отсутствием юридического аппарата для расследования и доказательства подобного рода преступлений, кои в наши дни широкого распространения общедоступных публичных систем информации и приближенности данных систем к народному обществу, становятся весьма и весьма распространены, решил я перечитать право наше и европейское, касающееся свободы печати и свободы выражения собственных мыслей, а также право коммерческое, касаемое торговли продуктами свободы выражения собственных мыслей, а также продуктами разнообразной творческой деятельности и возможностями их распространения.
Начал я изучение свое, определенно, с юридического штурвала общеевропейского, а возможно и всемирного корабля, с юридической системы Королевства Испания. В 1459 году рукотворная газета "El Mundo", первое средство общественного оповещения об общественных публичных событиях, изобретенное продавцом суареса Хорхе Осо, личностью яркой и беспокойной о судьбе кастильцев и от того непожалевшего времени своего на создание с пятью чадами своими небольшого общедоступного публичного информационного рукописного листа. Прежде же создания сеньор Осо не преминул обратиться к монарху Королевства Испания за разрешением сего законодательно не утвержденного деяния. Монархом изначально господин Осо понят не был, бо издание рукописного листа, не приносящего дохода, показалось Филиппу IV занятием тщетным и суетным, но сын Филиппа нашего Хуан II, перебирая бумаги отца и обнаружив прошение сеньора Осо, немедля призвал старика либо наследников его к себе, посредством системы гарольдов, о чем прекрасная запись в дневнике Хуана Мудрого имеет место быть, стоило бы мне ее процитировать, как вчера цитировал я письмо брата Вильгельма, но уж больно склонен я к цитированию в последние дни. Очевидно, посещает меня философская лень и не склонен я более к мудрым размышлениям, но склоняюсь к цитированию мудрых персон и сородичей, уподобляясь тем самым школьнику для коего сие поведение есть доблесть,но кое для монарха является проявлением опасным. Нынче я насчитываю две причины сей опасности: первая причина, как я уже писал такова, что сия стратегия развития размышлений может являться следствием возможной философской ленности, вторая же причина - более современна, бо сия стратегия ведения бесед, особенно, бесед публичных может вовлечь нас нынче в многочисленные скандалы из-за несогласованности разрешения на цитирование творческих работ с персонами, чьи продукты творчества мы публично приводим в качестве доказательства наших речей. Бо неоднократно уже постигал сей грех брата моего Альфонсо, к коему мистер Уайлд и мистер Зигмунд Фрейд уже неоднократно обращались с требованием оплатить цитирование работ его монархом столь крупного государства, как Королевство Испания. Ну да не суть, бо конфликт был дивно разрешен по-роттердамски, коему событию я уже, определенно, посвятил не одну запись в сем журнале, бо восхищению моему творением Альфонса и по сей день нет предела, полгода уже к ряду! Определенно, история создания первых рукописных листов намного менее грешна, чем история написания философских трактатов! И ведь по сей день просвещенные деятели тернистым путем тех же камней неразумности влекут за собой публику до дня оно, в коей монарх соблаговолит пригласить их на ужин и да под вино расскажут создатели философских трактатов де вновь извлекли из-под обломков старинных библиотек труды древних и сочли их с трудами менее древних и от того появились среди них столь мудрые мысли! Определенно, журналистов наших поят винами меньше, чем философов и по нынешний день, а правильно сие или нет прекрасная тема для размышления, но на сей день для меня утомительная, бо прежде я настроен был разрешить вопрос о возможности юридического доказательства преступлений, основанных на прельстивости подкупов газетных журналистов, писателей и творческих личностей. Определенно, стоит мне отметить, что для Всероссийской монархии и в нынешние дня уже является, а в будущие дни и вовсе займет наипопулярнейшее значение работа журналистов не газетных, но журналистов, распространяющих рукописные листы свои с помощью радио-машин и кино-машин! Право слово, никак не нарадуюсь я на себя! Изобретению моему всего лишь год, но популярным оно нынче стало уже и в Соединенном Королевстве Британских Островов, и в любимейшем моем Королевстве Испания и в Американской Республике, где впрочем изобретение сие обратилось первоначально в фарс, бо не имело законодательной основы, позднее же по острой конфликтности ситуации сей привело к разработке на диво стройного, четкого и прекрасного законодательства, кое потребовало от себя, также и разрешения конфликта сего гармоничного законодательного акта с основным законодательным актом любого государства, государственного закона Соединенных Штатов Америки № 8 "О землях, торговле землями и правах на владения, арендование и продажу земель", а конкретнее к разрешению конфликтных и негармоничных сентенций в сем основном законодательном государственном акте, кои и были устранены героическими трудами Его Светлости герцога Теодора Абрахам-Йоде-Деларе-Ваза-Йокагама. Определенно, несказанно я рад его решению продолжить работу на посту Президента Американской Республики на следующие четыре года и активной работе его предвыборного штаба, бо ныне правление его не только мне, но и многим из монархов представляется наиидеальнейшим для столь запущенного в законодательных решениях республиканского государства, как Американская Республика. Определенно, уделю я все же сегодня несколько строк старческому ворчанию своему о превалировании строя монархического над строем республиканским! "Посмотрите же, - так и хочется крикнуть мне с собственных горних вершин: - Ведь едино персонами благородными и аристократическими хорошо управляются государства, славящиеся как государственным строем республиканского склада, так и государственным строем монархического склада! Кто нынче привел к гармоничному законодательному порядку Республику Италия, столь сильно пострадавшую от трудов мистера Фальцони? Наиблагороднейший из монархов италийских, князь Медичи, старший тесть нашего Владимира Францевича, хоть и не стремящегося к управлению государством своим после учиненных там народных беспорядков, бо по неимению наследника мужского пола не будет соответствовать правилам наигармоничнейшего из законодательств о престолонаследии, законодательству италийскому, его возвращение на престол, но и заботами его не оставляющий! Кто восстановил государственность Голиона, совершенно пришедшую в упадок за столетие послемятжного правления "юбочных министров", как не монархи и не истинный монарх Голионский к моменту возвращения его на трон, вырастивший 487 кочешков избранной брюссельской капусты и тем гордившегося неимоверно?!" Франция лишь подводит нас, бо вновь и вновь из неизвестной тьмы происходят угрозы в адрес прекраснейших из монархов и из 917 членов семейства осталось на нынешний день их лишь 43 человека, по прямой же линии и того менее, лишь 8. Сколь хитры и мудры были Валуа, но все же чья-то воля вновь и вновь оказывается сильнее их жизнелюбия и любви к ним беспечной французской нации, уберегающейся от законодательного хаоса по древности своей, но не способной уберечь монарха в противостоянии алчности и корысти скромности и самоотверженности. Милая прекрасная Франция, как защитить нам тебя? Не обратить ли внимание нации французской на события в Американской Республике и в Республике Италия, стремящейся обрести титул Королевства? Определенно, стоит поговорить с Базилевсом о сей идее, хоть нынче он и не отвечает на подобные разговоры по утрате всей семье прекраснейшей из ветвей аристократических, ветви Гиза.
Впрочем, нелепица случившаяся с Гизами близка теме моих размышлений нынешних. Воротимся же в год 1458 по европейскому летоисчислению, бо в год сей на Королевском Совете в Барселоне был рассмотрен вопрос о "Общественных печатных компаниях, информирующих общество о положении дел в государствах наших". И было положено начало европейскому праву, касающегося печатных и иных общественных источников, информирования общества. Определенно, люблю я в своем дневнике восстанавливать исторические лекции, читаемые мне в юношестве Сигизмундом Тимофеевичем Воронцовым, словно и нынче звучит его голос в лекторной нашей и напевом, и певучестью сказочных речевых оборотов своих восхищает мой разум величием государств наших, нации наших и предков родов наших. Старику нынче сто два года и он понеже жив еще и обитает недалеко от нас, на Большой Подъяческой улице, надобно будет мне заглянуть к нему непременно и непременно на Святую Пасху, бо перед сим Великим праздником довелось мне усовеститься безалберностью моей по отношению к немолодым преподавателям моим. Не навещал я его уже вот два года, сие плохо сказывается на моем нраве. Перестал быть певучим и сказочности русской в оборотах избегаю. Но все же занес в расписание нынче необходимость посетить учителя моего, определенно, на Красную Горку съезжу к нему, дабы постаринке поневеститься своими ученическими достижениями. Уж обойдемся мы с Сашей без посещения Сенного бала у Их Светлости князей Невских, но заглянем к дивному педагогу моему. Впрочем, воротимся же к Совету 1458 года да восстановим документы и законодательные акты, что были созданы в тот год, совместными трудами монархов. Не так уж плохи деяния отцов наших осознаем мы, когда к домам нашим подступает беда. Предусмотрительны отцы наши были создавая юридические основы своих государств и, к удивлению вечному нашему, предугадывали ход исторического, технического и общественного развития на века вперед, посему и обращение к основам того или иного законодательного направления неизменно приносят мне многая удовольствие. Изыскания по основам законодательного права в секции законодательства о печати и о публичных информационных сообществах исключением и в сей раз не стали. Наиболее подготовленными первоосновами печатного законодательства достойно будет считать Государственный Юридический Акт Короля Испании "Об общественных печатных и иных компаниях, информирующих общество на свободной основе о положении дел в Королевстве Испания, о положении дел в иных государствах, о жизни Короля Испании и иных членов королевского дома Королевства Испания и о жизни иных монархических и династийных семей Королевства Испания и иных государств", изданный все в том же 1458 году в Мадриде, и Королевский Юридический Акт Его Королевского Величества Короля Шведов, Готов и Венедов, поддержанный Рикксдаггом 19 января 1459 года "О праве частных лиц на свободное информирование общества и о свободных формах информирования общества". В обоих государственных актах, к своему удивлению, обрел я совершенно все необходимые для успешного развития современного законодательного права в нарождающейся системе общедоступных публичных систем информации условия и коннотации, но все же не объединенные в единый законодательный акт являют они собой несовершенную законодательную систему, кою и можно было предполагать в XV веке, когда система публичной общественной либо же публичной частной массовой информации была еще только предполагаемым явлением и всей технической сложности средств, коим предстояло обеспечивать сии системы предусмотреть было невероятно, но все же и к сему стремились отцы наши, о чем и свидетельствуют размышления, найденные мной в дневнике Его Королевского Величества короля Испании Хуана II и столь запомнившиеся мне в детстве.
Определенно, и наш всероссийский законодательный акт, изданный предком моим Василием XII Димитриевичем в 1478 году, "О личном праве на вольный сбор, оформление и предоставление общественных ведей и летописей миру и о противоречиях сего права государственным и церковным устоям и указам", вельми хорош для задержания частных лиц, неверно информирующих общество, "листовочников", как назвал их Его Светлость князь С. М. Глинский-Преображенский, иной раз и "некачественных рекламодателей", но, определенно, наш законодательный акт сложно применить к сотрудникам крупных компаний и корпорации, кои преобладают ныне в экономике, но на удивление возможно применить его к личным владельцам, акционерам и компаньонам печатных компаний любой крупности капитала. Посему находимся мы в законодательной лакуне, заставляющей нас осуждать персоны, управляющие компаниями и часто не ведающие, что позволяют себе сотрудники их, но не дозволяющей нам доступа к простым личным персонам, склонным к мздоимству в столь тонкой сфере, как система публичного общественного массового информирования и распределения творческого продукта.
На великолепную тему набрел я в своих рассуждениях ныне! Сие отличие нашего права от ординарного права европейского повсеместный недостаток наших законодательных актов. Вот ведь лишь на прошлой неделе обнаружили мы с Георгием Георгиевичем Милославским недостаток сей в великолепнейшем нашем "Уставе о морской торговле и видах морского флота" 1728 года! Ведь наилучший у нас законодательный акт во всей Европе, да пожалуй и в мире! Разве что Великая Империя Цин перещеголяла нас во всеучтенности собственного государственного акта о морской торговле! Ан нет! Развивается корпоративная финансовая деятельность во всех секциях мировой экономики, а в русском праве более привычном к форме товарищества, артелей, к форме более известной европейцам, как форма кооперационная, паевая, не предусмотрено многое из того, что требуют ныне уставы мировых компаний для русских служащих. Определенно, наша всероссийская экономическая законодательная система коннотационно весьма близка к системе британской, несколько выделяющейся из традиционной европейской системы. Паевые компании и артели, как основа экономической деятельности частного капитала, определенно, свидетельствует о стабильном доходе внутринационального продукта и о внутренней приобщенности к честному распределению среднего дохода, но не является ли сие путем ослабления внутренней предрасположенности к иерархической требовательности? Определенно, стоит обсудить сей момент с Георгом!
Впрочем, воротимся же к свободе печати, вернее, к свободе, кою стоит называть ныне свободой слова и мыслевыражения. Уровень образования общества, возрастающий в последние два десятилетия из-за увеличения и книгопечатания, и развития транспортной системы, способствующих обмену информацией, и тех самых общедоступных публичных систем информирования общества, а, следовательно, и увеличению информационно-образовательного континуума (континиимума) не только в обществах среднего дохода, но и в обществах дохода низкого, неизменно подготавливает нас, монархов, к столкновению с агрессивными интеллектуальными проявлениями персон, получивших знания о возможных формах презентации себя в обществах, о вероятных формах саморазвития, но от того не желающих понимать тенденции развития глобального, бо все для них перворассветное и новое. Сие ведет нас и к появлению невероятно большого количества общедоступного информационного мусора, коий по свойствам своим близок будет ко многим творениям упомянутого уже ныне мной Эразма Роттердамского и друга его Томаса Мора, и к прогрессивной доходности контор, способствующих подобной самопрезентации. Коим законом можно остановить подобное развитие? Или хотя бы предупредить его для большего количества персон? Правда, Саша мне нынче подсказала, что излишне усердствую я, бо в школах у нас преподают Закон Божий, в коем загодя было сказано: "Вы возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего в век. Ибо всякая плоть - как трава, и всякая слава человеческая - как цвет на траве, засохла трава и цвет ее опал, но слово Господне пребывает во век, а это есть слово, которое вам проповедано". "Чем сие не лучшее лекарство от стремлениям к славе мирской, с коим ты сейчас борешься?" - вопросила меня Саша. Попытался я ей было возразить, что Евангелие давно уже у нас не является душеспасительным чтением для людей просвещенных, все более читают врага детства Сашиного, Оскара Уайлда, да неожиданно для себя разговор наш перетек в тему грядущего гонения церкви от людей просвещенных и не сдержанных. А ведь именно сего мы и не предусмотрели! Что случится, коли начнут люди, обладающие богатствами и жаждой власти, использовать свои средства в подтачивании корней церкви? А ведь непременно возьмутся они именно за сию работу! Именно, церковь в любые времена была опорой монархии и наипростейшим путем к доброй славе мирской. Именно, церковь возвращала разум простолюдинам, овеяных бурями враждебных гонителей монархии! И как не сложно, как легко убедить будет общество в лживости слов церковных! Современное общество, опирающееся на научные доказательства! Ох, ждет нас катастрофа! "Сими словами Машу и поздравим с Днем Рождения," - рассмеялась Саша в ответ на мои всплески и крики из-за переживаний об узретом мною пути будущего общества. Как ни странно, но смех жены восстановил радостью мою и дозволил мне успокоенно продолжить раздумия. Раздумия мои, впрочем, определенно были тяжелы.
Как призвать общество к моральной ответственности за каждое деяния каждой персоны общественной? Как совместить законность и научные поиски, кои иногда бывают грешны и не сдержанны? Как призвать к ответственности за слова легкомысленные, но способные приносить хороший доход, бо ради минутного дохода и рушат империи! Ради собственного дохода! Не общественного, не монархического, но ради собственного, дозволяющего тратить средства на легкомыслия и сладострастия, того пуще тратить незаметно для общества, тратить с возможностью скрывать траты свои, но выходя на сцену после персоной благородной и прославленной, как то у нас водится с персоной господина Херста, недавно вновь уличенного в финансовой авантюре и вымогательстве! Определенно, и дешевизна печатного дела и книгоиздания способствует увеличению дохода. Определенно, необходимо справиться о прогрессе жалований в печатном деле ныне и за последние десять лет и о правилах найму на работу в изданиях, бо помнится в юношестве, когда доводилось мне поступать на работу в известные журналы по просьбе батюшки, был я не принят из-за низкого уровня образования и не подходящего опыта предыдущих работ, бо "бочкарей не хватает на нефтеналивных станциях, у нас же не хватает дипломатов и финансистов". Помнится, после сей попытки наняться на работу в "Санкт-Петербургские ведомости" имел господин Раевский суровую беседу с батюшкой, что и бочкарей надобно слушать, и от бочкарей почаще почту публиковать, бо не менее ведают они жизнь всероссийскую. Вот нынче и размышляю я прав ли был батюшка? Хотя, определенно, барона Сергея Юльевича Виттельсбаха, из-за коего случились у меня беседа с Его Светлостью князем С. М. Глинским-Преображенским и кои прославился у нас нынче, если не ненадлежащей скупкой земель, то уж подкупом журналистов и целых изданий, невозможно отнести ни к бочкарям, ни к кассовым служащим, коим я работал в молодости.
Начал я изучение свое, определенно, с юридического штурвала общеевропейского, а возможно и всемирного корабля, с юридической системы Королевства Испания. В 1459 году рукотворная газета "El Mundo", первое средство общественного оповещения об общественных публичных событиях, изобретенное продавцом суареса Хорхе Осо, личностью яркой и беспокойной о судьбе кастильцев и от того непожалевшего времени своего на создание с пятью чадами своими небольшого общедоступного публичного информационного рукописного листа. Прежде же создания сеньор Осо не преминул обратиться к монарху Королевства Испания за разрешением сего законодательно не утвержденного деяния. Монархом изначально господин Осо понят не был, бо издание рукописного листа, не приносящего дохода, показалось Филиппу IV занятием тщетным и суетным, но сын Филиппа нашего Хуан II, перебирая бумаги отца и обнаружив прошение сеньора Осо, немедля призвал старика либо наследников его к себе, посредством системы гарольдов, о чем прекрасная запись в дневнике Хуана Мудрого имеет место быть, стоило бы мне ее процитировать, как вчера цитировал я письмо брата Вильгельма, но уж больно склонен я к цитированию в последние дни. Очевидно, посещает меня философская лень и не склонен я более к мудрым размышлениям, но склоняюсь к цитированию мудрых персон и сородичей, уподобляясь тем самым школьнику для коего сие поведение есть доблесть,но кое для монарха является проявлением опасным. Нынче я насчитываю две причины сей опасности: первая причина, как я уже писал такова, что сия стратегия развития размышлений может являться следствием возможной философской ленности, вторая же причина - более современна, бо сия стратегия ведения бесед, особенно, бесед публичных может вовлечь нас нынче в многочисленные скандалы из-за несогласованности разрешения на цитирование творческих работ с персонами, чьи продукты творчества мы публично приводим в качестве доказательства наших речей. Бо неоднократно уже постигал сей грех брата моего Альфонсо, к коему мистер Уайлд и мистер Зигмунд Фрейд уже неоднократно обращались с требованием оплатить цитирование работ его монархом столь крупного государства, как Королевство Испания. Ну да не суть, бо конфликт был дивно разрешен по-роттердамски, коему событию я уже, определенно, посвятил не одну запись в сем журнале, бо восхищению моему творением Альфонса и по сей день нет предела, полгода уже к ряду! Определенно, история создания первых рукописных листов намного менее грешна, чем история написания философских трактатов! И ведь по сей день просвещенные деятели тернистым путем тех же камней неразумности влекут за собой публику до дня оно, в коей монарх соблаговолит пригласить их на ужин и да под вино расскажут создатели философских трактатов де вновь извлекли из-под обломков старинных библиотек труды древних и сочли их с трудами менее древних и от того появились среди них столь мудрые мысли! Определенно, журналистов наших поят винами меньше, чем философов и по нынешний день, а правильно сие или нет прекрасная тема для размышления, но на сей день для меня утомительная, бо прежде я настроен был разрешить вопрос о возможности юридического доказательства преступлений, основанных на прельстивости подкупов газетных журналистов, писателей и творческих личностей. Определенно, стоит мне отметить, что для Всероссийской монархии и в нынешние дня уже является, а в будущие дни и вовсе займет наипопулярнейшее значение работа журналистов не газетных, но журналистов, распространяющих рукописные листы свои с помощью радио-машин и кино-машин! Право слово, никак не нарадуюсь я на себя! Изобретению моему всего лишь год, но популярным оно нынче стало уже и в Соединенном Королевстве Британских Островов, и в любимейшем моем Королевстве Испания и в Американской Республике, где впрочем изобретение сие обратилось первоначально в фарс, бо не имело законодательной основы, позднее же по острой конфликтности ситуации сей привело к разработке на диво стройного, четкого и прекрасного законодательства, кое потребовало от себя, также и разрешения конфликта сего гармоничного законодательного акта с основным законодательным актом любого государства, государственного закона Соединенных Штатов Америки № 8 "О землях, торговле землями и правах на владения, арендование и продажу земель", а конкретнее к разрешению конфликтных и негармоничных сентенций в сем основном законодательном государственном акте, кои и были устранены героическими трудами Его Светлости герцога Теодора Абрахам-Йоде-Деларе-Ваза-Йокагама. Определенно, несказанно я рад его решению продолжить работу на посту Президента Американской Республики на следующие четыре года и активной работе его предвыборного штаба, бо ныне правление его не только мне, но и многим из монархов представляется наиидеальнейшим для столь запущенного в законодательных решениях республиканского государства, как Американская Республика. Определенно, уделю я все же сегодня несколько строк старческому ворчанию своему о превалировании строя монархического над строем республиканским! "Посмотрите же, - так и хочется крикнуть мне с собственных горних вершин: - Ведь едино персонами благородными и аристократическими хорошо управляются государства, славящиеся как государственным строем республиканского склада, так и государственным строем монархического склада! Кто нынче привел к гармоничному законодательному порядку Республику Италия, столь сильно пострадавшую от трудов мистера Фальцони? Наиблагороднейший из монархов италийских, князь Медичи, старший тесть нашего Владимира Францевича, хоть и не стремящегося к управлению государством своим после учиненных там народных беспорядков, бо по неимению наследника мужского пола не будет соответствовать правилам наигармоничнейшего из законодательств о престолонаследии, законодательству италийскому, его возвращение на престол, но и заботами его не оставляющий! Кто восстановил государственность Голиона, совершенно пришедшую в упадок за столетие послемятжного правления "юбочных министров", как не монархи и не истинный монарх Голионский к моменту возвращения его на трон, вырастивший 487 кочешков избранной брюссельской капусты и тем гордившегося неимоверно?!" Франция лишь подводит нас, бо вновь и вновь из неизвестной тьмы происходят угрозы в адрес прекраснейших из монархов и из 917 членов семейства осталось на нынешний день их лишь 43 человека, по прямой же линии и того менее, лишь 8. Сколь хитры и мудры были Валуа, но все же чья-то воля вновь и вновь оказывается сильнее их жизнелюбия и любви к ним беспечной французской нации, уберегающейся от законодательного хаоса по древности своей, но не способной уберечь монарха в противостоянии алчности и корысти скромности и самоотверженности. Милая прекрасная Франция, как защитить нам тебя? Не обратить ли внимание нации французской на события в Американской Республике и в Республике Италия, стремящейся обрести титул Королевства? Определенно, стоит поговорить с Базилевсом о сей идее, хоть нынче он и не отвечает на подобные разговоры по утрате всей семье прекраснейшей из ветвей аристократических, ветви Гиза.
Впрочем, нелепица случившаяся с Гизами близка теме моих размышлений нынешних. Воротимся же в год 1458 по европейскому летоисчислению, бо в год сей на Королевском Совете в Барселоне был рассмотрен вопрос о "Общественных печатных компаниях, информирующих общество о положении дел в государствах наших". И было положено начало европейскому праву, касающегося печатных и иных общественных источников, информирования общества. Определенно, люблю я в своем дневнике восстанавливать исторические лекции, читаемые мне в юношестве Сигизмундом Тимофеевичем Воронцовым, словно и нынче звучит его голос в лекторной нашей и напевом, и певучестью сказочных речевых оборотов своих восхищает мой разум величием государств наших, нации наших и предков родов наших. Старику нынче сто два года и он понеже жив еще и обитает недалеко от нас, на Большой Подъяческой улице, надобно будет мне заглянуть к нему непременно и непременно на Святую Пасху, бо перед сим Великим праздником довелось мне усовеститься безалберностью моей по отношению к немолодым преподавателям моим. Не навещал я его уже вот два года, сие плохо сказывается на моем нраве. Перестал быть певучим и сказочности русской в оборотах избегаю. Но все же занес в расписание нынче необходимость посетить учителя моего, определенно, на Красную Горку съезжу к нему, дабы постаринке поневеститься своими ученическими достижениями. Уж обойдемся мы с Сашей без посещения Сенного бала у Их Светлости князей Невских, но заглянем к дивному педагогу моему. Впрочем, воротимся же к Совету 1458 года да восстановим документы и законодательные акты, что были созданы в тот год, совместными трудами монархов. Не так уж плохи деяния отцов наших осознаем мы, когда к домам нашим подступает беда. Предусмотрительны отцы наши были создавая юридические основы своих государств и, к удивлению вечному нашему, предугадывали ход исторического, технического и общественного развития на века вперед, посему и обращение к основам того или иного законодательного направления неизменно приносят мне многая удовольствие. Изыскания по основам законодательного права в секции законодательства о печати и о публичных информационных сообществах исключением и в сей раз не стали. Наиболее подготовленными первоосновами печатного законодательства достойно будет считать Государственный Юридический Акт Короля Испании "Об общественных печатных и иных компаниях, информирующих общество на свободной основе о положении дел в Королевстве Испания, о положении дел в иных государствах, о жизни Короля Испании и иных членов королевского дома Королевства Испания и о жизни иных монархических и династийных семей Королевства Испания и иных государств", изданный все в том же 1458 году в Мадриде, и Королевский Юридический Акт Его Королевского Величества Короля Шведов, Готов и Венедов, поддержанный Рикксдаггом 19 января 1459 года "О праве частных лиц на свободное информирование общества и о свободных формах информирования общества". В обоих государственных актах, к своему удивлению, обрел я совершенно все необходимые для успешного развития современного законодательного права в нарождающейся системе общедоступных публичных систем информации условия и коннотации, но все же не объединенные в единый законодательный акт являют они собой несовершенную законодательную систему, кою и можно было предполагать в XV веке, когда система публичной общественной либо же публичной частной массовой информации была еще только предполагаемым явлением и всей технической сложности средств, коим предстояло обеспечивать сии системы предусмотреть было невероятно, но все же и к сему стремились отцы наши, о чем и свидетельствуют размышления, найденные мной в дневнике Его Королевского Величества короля Испании Хуана II и столь запомнившиеся мне в детстве.
Определенно, и наш всероссийский законодательный акт, изданный предком моим Василием XII Димитриевичем в 1478 году, "О личном праве на вольный сбор, оформление и предоставление общественных ведей и летописей миру и о противоречиях сего права государственным и церковным устоям и указам", вельми хорош для задержания частных лиц, неверно информирующих общество, "листовочников", как назвал их Его Светлость князь С. М. Глинский-Преображенский, иной раз и "некачественных рекламодателей", но, определенно, наш законодательный акт сложно применить к сотрудникам крупных компаний и корпорации, кои преобладают ныне в экономике, но на удивление возможно применить его к личным владельцам, акционерам и компаньонам печатных компаний любой крупности капитала. Посему находимся мы в законодательной лакуне, заставляющей нас осуждать персоны, управляющие компаниями и часто не ведающие, что позволяют себе сотрудники их, но не дозволяющей нам доступа к простым личным персонам, склонным к мздоимству в столь тонкой сфере, как система публичного общественного массового информирования и распределения творческого продукта.
На великолепную тему набрел я в своих рассуждениях ныне! Сие отличие нашего права от ординарного права европейского повсеместный недостаток наших законодательных актов. Вот ведь лишь на прошлой неделе обнаружили мы с Георгием Георгиевичем Милославским недостаток сей в великолепнейшем нашем "Уставе о морской торговле и видах морского флота" 1728 года! Ведь наилучший у нас законодательный акт во всей Европе, да пожалуй и в мире! Разве что Великая Империя Цин перещеголяла нас во всеучтенности собственного государственного акта о морской торговле! Ан нет! Развивается корпоративная финансовая деятельность во всех секциях мировой экономики, а в русском праве более привычном к форме товарищества, артелей, к форме более известной европейцам, как форма кооперационная, паевая, не предусмотрено многое из того, что требуют ныне уставы мировых компаний для русских служащих. Определенно, наша всероссийская экономическая законодательная система коннотационно весьма близка к системе британской, несколько выделяющейся из традиционной европейской системы. Паевые компании и артели, как основа экономической деятельности частного капитала, определенно, свидетельствует о стабильном доходе внутринационального продукта и о внутренней приобщенности к честному распределению среднего дохода, но не является ли сие путем ослабления внутренней предрасположенности к иерархической требовательности? Определенно, стоит обсудить сей момент с Георгом!
Впрочем, воротимся же к свободе печати, вернее, к свободе, кою стоит называть ныне свободой слова и мыслевыражения. Уровень образования общества, возрастающий в последние два десятилетия из-за увеличения и книгопечатания, и развития транспортной системы, способствующих обмену информацией, и тех самых общедоступных публичных систем информирования общества, а, следовательно, и увеличению информационно-образовательного континуума (континиимума) не только в обществах среднего дохода, но и в обществах дохода низкого, неизменно подготавливает нас, монархов, к столкновению с агрессивными интеллектуальными проявлениями персон, получивших знания о возможных формах презентации себя в обществах, о вероятных формах саморазвития, но от того не желающих понимать тенденции развития глобального, бо все для них перворассветное и новое. Сие ведет нас и к появлению невероятно большого количества общедоступного информационного мусора, коий по свойствам своим близок будет ко многим творениям упомянутого уже ныне мной Эразма Роттердамского и друга его Томаса Мора, и к прогрессивной доходности контор, способствующих подобной самопрезентации. Коим законом можно остановить подобное развитие? Или хотя бы предупредить его для большего количества персон? Правда, Саша мне нынче подсказала, что излишне усердствую я, бо в школах у нас преподают Закон Божий, в коем загодя было сказано: "Вы возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего в век. Ибо всякая плоть - как трава, и всякая слава человеческая - как цвет на траве, засохла трава и цвет ее опал, но слово Господне пребывает во век, а это есть слово, которое вам проповедано". "Чем сие не лучшее лекарство от стремлениям к славе мирской, с коим ты сейчас борешься?" - вопросила меня Саша. Попытался я ей было возразить, что Евангелие давно уже у нас не является душеспасительным чтением для людей просвещенных, все более читают врага детства Сашиного, Оскара Уайлда, да неожиданно для себя разговор наш перетек в тему грядущего гонения церкви от людей просвещенных и не сдержанных. А ведь именно сего мы и не предусмотрели! Что случится, коли начнут люди, обладающие богатствами и жаждой власти, использовать свои средства в подтачивании корней церкви? А ведь непременно возьмутся они именно за сию работу! Именно, церковь в любые времена была опорой монархии и наипростейшим путем к доброй славе мирской. Именно, церковь возвращала разум простолюдинам, овеяных бурями враждебных гонителей монархии! И как не сложно, как легко убедить будет общество в лживости слов церковных! Современное общество, опирающееся на научные доказательства! Ох, ждет нас катастрофа! "Сими словами Машу и поздравим с Днем Рождения," - рассмеялась Саша в ответ на мои всплески и крики из-за переживаний об узретом мною пути будущего общества. Как ни странно, но смех жены восстановил радостью мою и дозволил мне успокоенно продолжить раздумия. Раздумия мои, впрочем, определенно были тяжелы.
Как призвать общество к моральной ответственности за каждое деяния каждой персоны общественной? Как совместить законность и научные поиски, кои иногда бывают грешны и не сдержанны? Как призвать к ответственности за слова легкомысленные, но способные приносить хороший доход, бо ради минутного дохода и рушат империи! Ради собственного дохода! Не общественного, не монархического, но ради собственного, дозволяющего тратить средства на легкомыслия и сладострастия, того пуще тратить незаметно для общества, тратить с возможностью скрывать траты свои, но выходя на сцену после персоной благородной и прославленной, как то у нас водится с персоной господина Херста, недавно вновь уличенного в финансовой авантюре и вымогательстве! Определенно, и дешевизна печатного дела и книгоиздания способствует увеличению дохода. Определенно, необходимо справиться о прогрессе жалований в печатном деле ныне и за последние десять лет и о правилах найму на работу в изданиях, бо помнится в юношестве, когда доводилось мне поступать на работу в известные журналы по просьбе батюшки, был я не принят из-за низкого уровня образования и не подходящего опыта предыдущих работ, бо "бочкарей не хватает на нефтеналивных станциях, у нас же не хватает дипломатов и финансистов". Помнится, после сей попытки наняться на работу в "Санкт-Петербургские ведомости" имел господин Раевский суровую беседу с батюшкой, что и бочкарей надобно слушать, и от бочкарей почаще почту публиковать, бо не менее ведают они жизнь всероссийскую. Вот нынче и размышляю я прав ли был батюшка? Хотя, определенно, барона Сергея Юльевича Виттельсбаха, из-за коего случились у меня беседа с Его Светлостью князем С. М. Глинским-Преображенским и кои прославился у нас нынче, если не ненадлежащей скупкой земель, то уж подкупом журналистов и целых изданий, невозможно отнести ни к бочкарям, ни к кассовым служащим, коим я работал в молодости.