Россия и Запад: кто слабее? Оба хуже. 3 часть
Нет, весь, я не умру…
С российской колокольни возвышение Китая на фоне упадка Запада может вызывать разве что академический интерес. С практической же точки зрения окончательно рушится система сдержек и противовесов, существовавшая во второй половине ХХ века - СССР, Запад, Китай. Слабая Россия остается один на один с сильным Китаем, что несет в себе сильные геополитические, включая военные риски.
Но насколько реально ослабеет Запад, и в чем это будет выражаться? По прикидкам экспертов, в варианте light нынешний кризис обойдется Западу падением уровня жизни населения примерно на 25% и ростом безработицы до 15% (для сравнения, сейчас средний уровень безработицы по Еврозоне составляет 11%). О жестком варианте можно только гадать, но, видимо, можно будет предвидеть падение уровня жизни на 50% и рост безработицы до 25% (нечто сопоставимое с масштабом Великой депрессии 1930-х годов).
Если брать недавнюю историю развивающихся стран, то даже вышеуказанный жесткий вариант не представляется уж слишком большой невидалью. Россия проходила через нечто подобное в 1990-е, Аргентина - в начале «нулевых», в Белоруссии в результате прошлогодней беспрецедентной девальвации национальной валюты покупательная способность населения упала почти вдвое. Так что, плавали, знаем.
Но Западе последний раз население испытывало серьезные лишения очень давно: в Америке - в 1930-е годы, а в Европе - в 1940-е. А с тех пор, только «лучший из миров» и «государство всеобщего благоденствия». Успели все подзабыть. Западные политики сейчас даже боятся заикаться о возможных социальных последствиях кризиса. Электоральный цикл в западных странах является дополнительной мотивацией для вольного обращения с честностью и бережливостью. Объявить избирателям прямо, что их ждет, никто все равно не решится. За такое не голосуют. Поэтому будут слова про «запуск механизма роста» и дела про печатание денег. Лишь бы проскочить до следующих выборов и оставить заботу о разгребании авгиевых конюшен уже тем, кто придет им на смену.
А смену могут придти те, кого вообще не ждали. Недавние выборы в Греции и успех на них леворадикальной группировки «Сириза» - это только первый звоночек. Напомним, что испытание Великой депрессией западная демократия не выдержала. В Европе демократическое правление сохранилось буквально в считанных странах. Большинство же континента предпочло ту или иную форму авторитаризма. А то, что происходило в США при Рузвельте при его четырех сроках подряд и, мягко говоря, нестандартных способах управления, даже многие американцы в разряд демократии не зачисляют.
Некоторые сейчас сравнивают то, что происходило в СССР и странах Варшавского договора в конце 1980-х и то, что сейчас происходит на Западе, делая вывод, что социализм берет реванш у капитализма. При некоторой схожести внешних признаков, наверное, это не совсем так. Речь сейчас идет не об упадке капитализма как такового, а о крушении его специфической западной разновидности, устоявшейся с 1970-х годов - сочетание безответственности «виртуальной» экономики глобального финансового капитала с безответственностью социального государства, бравшего на себя все возраставшие обязательства, которые уже давно не могло выполнять.
Что касается китайской модели, то хоть это все и называется «социализмом», и правит там компартия, на самом деле, это очень жесткая форма капитализма. Благополучие каждой китайской семьи - это личное дело самой семьи. Большинство китайцев даже пенсий не получает и вынуждено смолоду копить на старость. Государство же берет на себя создание и поддержание правил игры в экономике и социуме, а также развитие инфраструктуры (китайским семьям, даже, если они и скинутся, строительство дорог и аэропортов явно не под силу). А горизонт планирования у китайского правительства - это, как минимум, 50 лет. Это вам не четыре года от выборов до выборов.
Что же останется от Запада, когда ему будет суждено умаляться, а Китаю - расти? Здесь применима формулировка поэта: «нет, весь я не умру». Скорее всего, посткризисный Запад в целом будет представлять из себя примерно то, что на данный момент представляет Италия - умеренно лениво, изрядно, но не запредельно коррумпировано, политически бардачно и порой бессмысленно, социально - «не хотим много работать, а хотим получать большие пособия». Сохранится обаяние старой культуры плюс отдельные островки сохранившегося штучного высокотехнологичного производства типа Ferrari, Lamborghini, Mazerati, Bugatti и т.п. Это примерно, как увидели Индию и Китай на закате своих цивилизаций европейские колонизаторы в XVIII -XIX веке: «Фарфор, шелк, тонкие ремесла - это да, а так - бардак-с». В общем, полный круг в истории.
А что же Россия? Сначала Россию сильно тряханет, так она привязана не только к Европе своим нефтегазовым экспортом, но и к Америке своим финансовым сектором. Не только «либералы» 1990-х, но и «чекисты» нулевых свято верили в вечность глобального доминирования США, а, следовательно, непогрешимость американского доллара и американских ценных бумаг. Поэтому ЦБ России до сих пор осуществляет эмиссию рубля согласно определенному коэффициенту от эмиссии доллара в США.
Как уже говорилось выше, чувствительность России к резкому падению уровня жизни значительно ниже, чем на Западе. Особенно, с учетом того фактора, что 80% населения составляют «терпилы». А им, как говорится, не привыкать.
Со временем начнется выработка новых правил игры. Виртуальные «маниту» уйдут в прошлое. Им на смену придет все то, что можно квалифицировать как real value. Сильнее всего пострадают так называемые «постиндустриальные» экономики, вынесшие весь свой реальный сектор на аутсорсинг в третий мир. А выиграют, прежде всего, те страны, где есть хорошее сочетание природных ресурсов с производством - например, Бразилия и Китай (за Китаем закрепилась репутация импортера природных ресурсов, но у него, на самом деле, много чего есть - одни редкоземельные металлы чего стоят).
Хуже, но сравнительно неплохо будут себя чувствовать чисто сырьевые экономики - например, Россия, Саудовская Аравия и Австралия. После любой разрухи все равно потом понадобятся топливо и металлы.
Кроме того, у России может появиться уникальный шанс возродить собственную промышленность. Дело в том, что концу текущего десятилетия зарплаты в России и Китае примерно сравняются. Уйдет в прошлое вечное оправдание, почему в России бессмысленно что-либо производить: «Мол, лучше чем в Германии все равно не сделаем, и дешевле чем в Китае тоже не сделаем». Первая часть формулы останется неизменной, а продолжать вопреки фактам придерживаться второй - это уже косность мышления. Дело в том, что какой-нибудь трактор, при одинаковых затратах на производство, будь он произведен в России или в Китае, на рынках Латинской Америки будет иметь примерно одинаковые шансы (если только в дело не вступят политические факторы - например, лояльность этих стран Китаю в обмен на китайские кредиты).
В социальном плане в России произойдет идеологическая трансформация «малого народа». Рано или поздно (скорее поздно, поскольку имеется среди них тенденция не замечать очевидного) они поймут, что ездят на мертвой лошади. И, как это произошло даже с закоренелыми марксистами в конце 1980-х (самые рьяные западники 1990-х - бывшие преподаватели научного коммунизма и марксисткой политэкономии), они начнут медленно мутировать в синофилов (поклонников Китая). Мостик-то уже проложен. Одна из самых известных либеральных журналисток недавно написала панегерик Аугусто Пиночету - мол, при нем всего три тысячи человек расстреляли, а какую страну этот мощный старик после себя оставил! Почему бы тогда не написать: «Всего-то триста студентиков на Тяньаньмэне на гусеницы намотали, - в масштабах китайской истории это даже гуманнее, чем истребление воробьев при Мао - а какую странищу, тем не менее, отстроили!
Как ни странно, по-человечески жаль именно «чекистов». Ведь, именно они крепко верили в доллар, вывозили деньги в контролируемые Америкой оффшоры на всяких там Багамах, отправляли детей и внуков учиться в Лондон. При этом устраивали на центральных каналах ТВ «борьбу нанайских мальчиков» про расширение НАТО, ПРО, вставание с коленей, и т.п. Рушится-то ведь именно их мир. Их подпольная, но истинная вера. Но создания они адаптивные. Всякое видали. Глядишь, глаза продерут и постепенно переведут все в китайские оффшоры. Интересно, а как он будет выглядеть, этот китайский оффшор будущего? Хорошо охраняемый овраг где-нибудь в бирманском «золотом треугольнике», где будет храниться золото в слитках и драгоценные камни в бочонках? Тортуга XXI века? В общем, кто доживет, тот увидит.
В общем-то, Россия страна живучая. Ее подвижной диалектике «терпил» и «пацанчиков» уже более тысячи лет. Глядишь еще и «поблагоденствует», если только не станет административным расширением Синьцзян-Уйгурского автономного округа. Хотя, российским бабам катастрофически не хватает мужиков, а китайским мужчинам - невест. Может быть, это и есть ответ на все «проклятые» вопросы? Может быть. Но если так, это уже будет не другая Россия, а другая история.
С российской колокольни возвышение Китая на фоне упадка Запада может вызывать разве что академический интерес. С практической же точки зрения окончательно рушится система сдержек и противовесов, существовавшая во второй половине ХХ века - СССР, Запад, Китай. Слабая Россия остается один на один с сильным Китаем, что несет в себе сильные геополитические, включая военные риски.
Но насколько реально ослабеет Запад, и в чем это будет выражаться? По прикидкам экспертов, в варианте light нынешний кризис обойдется Западу падением уровня жизни населения примерно на 25% и ростом безработицы до 15% (для сравнения, сейчас средний уровень безработицы по Еврозоне составляет 11%). О жестком варианте можно только гадать, но, видимо, можно будет предвидеть падение уровня жизни на 50% и рост безработицы до 25% (нечто сопоставимое с масштабом Великой депрессии 1930-х годов).
Если брать недавнюю историю развивающихся стран, то даже вышеуказанный жесткий вариант не представляется уж слишком большой невидалью. Россия проходила через нечто подобное в 1990-е, Аргентина - в начале «нулевых», в Белоруссии в результате прошлогодней беспрецедентной девальвации национальной валюты покупательная способность населения упала почти вдвое. Так что, плавали, знаем.
Но Западе последний раз население испытывало серьезные лишения очень давно: в Америке - в 1930-е годы, а в Европе - в 1940-е. А с тех пор, только «лучший из миров» и «государство всеобщего благоденствия». Успели все подзабыть. Западные политики сейчас даже боятся заикаться о возможных социальных последствиях кризиса. Электоральный цикл в западных странах является дополнительной мотивацией для вольного обращения с честностью и бережливостью. Объявить избирателям прямо, что их ждет, никто все равно не решится. За такое не голосуют. Поэтому будут слова про «запуск механизма роста» и дела про печатание денег. Лишь бы проскочить до следующих выборов и оставить заботу о разгребании авгиевых конюшен уже тем, кто придет им на смену.
А смену могут придти те, кого вообще не ждали. Недавние выборы в Греции и успех на них леворадикальной группировки «Сириза» - это только первый звоночек. Напомним, что испытание Великой депрессией западная демократия не выдержала. В Европе демократическое правление сохранилось буквально в считанных странах. Большинство же континента предпочло ту или иную форму авторитаризма. А то, что происходило в США при Рузвельте при его четырех сроках подряд и, мягко говоря, нестандартных способах управления, даже многие американцы в разряд демократии не зачисляют.
Некоторые сейчас сравнивают то, что происходило в СССР и странах Варшавского договора в конце 1980-х и то, что сейчас происходит на Западе, делая вывод, что социализм берет реванш у капитализма. При некоторой схожести внешних признаков, наверное, это не совсем так. Речь сейчас идет не об упадке капитализма как такового, а о крушении его специфической западной разновидности, устоявшейся с 1970-х годов - сочетание безответственности «виртуальной» экономики глобального финансового капитала с безответственностью социального государства, бравшего на себя все возраставшие обязательства, которые уже давно не могло выполнять.
Что касается китайской модели, то хоть это все и называется «социализмом», и правит там компартия, на самом деле, это очень жесткая форма капитализма. Благополучие каждой китайской семьи - это личное дело самой семьи. Большинство китайцев даже пенсий не получает и вынуждено смолоду копить на старость. Государство же берет на себя создание и поддержание правил игры в экономике и социуме, а также развитие инфраструктуры (китайским семьям, даже, если они и скинутся, строительство дорог и аэропортов явно не под силу). А горизонт планирования у китайского правительства - это, как минимум, 50 лет. Это вам не четыре года от выборов до выборов.
Что же останется от Запада, когда ему будет суждено умаляться, а Китаю - расти? Здесь применима формулировка поэта: «нет, весь я не умру». Скорее всего, посткризисный Запад в целом будет представлять из себя примерно то, что на данный момент представляет Италия - умеренно лениво, изрядно, но не запредельно коррумпировано, политически бардачно и порой бессмысленно, социально - «не хотим много работать, а хотим получать большие пособия». Сохранится обаяние старой культуры плюс отдельные островки сохранившегося штучного высокотехнологичного производства типа Ferrari, Lamborghini, Mazerati, Bugatti и т.п. Это примерно, как увидели Индию и Китай на закате своих цивилизаций европейские колонизаторы в XVIII -XIX веке: «Фарфор, шелк, тонкие ремесла - это да, а так - бардак-с». В общем, полный круг в истории.
А что же Россия? Сначала Россию сильно тряханет, так она привязана не только к Европе своим нефтегазовым экспортом, но и к Америке своим финансовым сектором. Не только «либералы» 1990-х, но и «чекисты» нулевых свято верили в вечность глобального доминирования США, а, следовательно, непогрешимость американского доллара и американских ценных бумаг. Поэтому ЦБ России до сих пор осуществляет эмиссию рубля согласно определенному коэффициенту от эмиссии доллара в США.
Как уже говорилось выше, чувствительность России к резкому падению уровня жизни значительно ниже, чем на Западе. Особенно, с учетом того фактора, что 80% населения составляют «терпилы». А им, как говорится, не привыкать.
Со временем начнется выработка новых правил игры. Виртуальные «маниту» уйдут в прошлое. Им на смену придет все то, что можно квалифицировать как real value. Сильнее всего пострадают так называемые «постиндустриальные» экономики, вынесшие весь свой реальный сектор на аутсорсинг в третий мир. А выиграют, прежде всего, те страны, где есть хорошее сочетание природных ресурсов с производством - например, Бразилия и Китай (за Китаем закрепилась репутация импортера природных ресурсов, но у него, на самом деле, много чего есть - одни редкоземельные металлы чего стоят).
Хуже, но сравнительно неплохо будут себя чувствовать чисто сырьевые экономики - например, Россия, Саудовская Аравия и Австралия. После любой разрухи все равно потом понадобятся топливо и металлы.
Кроме того, у России может появиться уникальный шанс возродить собственную промышленность. Дело в том, что концу текущего десятилетия зарплаты в России и Китае примерно сравняются. Уйдет в прошлое вечное оправдание, почему в России бессмысленно что-либо производить: «Мол, лучше чем в Германии все равно не сделаем, и дешевле чем в Китае тоже не сделаем». Первая часть формулы останется неизменной, а продолжать вопреки фактам придерживаться второй - это уже косность мышления. Дело в том, что какой-нибудь трактор, при одинаковых затратах на производство, будь он произведен в России или в Китае, на рынках Латинской Америки будет иметь примерно одинаковые шансы (если только в дело не вступят политические факторы - например, лояльность этих стран Китаю в обмен на китайские кредиты).
В социальном плане в России произойдет идеологическая трансформация «малого народа». Рано или поздно (скорее поздно, поскольку имеется среди них тенденция не замечать очевидного) они поймут, что ездят на мертвой лошади. И, как это произошло даже с закоренелыми марксистами в конце 1980-х (самые рьяные западники 1990-х - бывшие преподаватели научного коммунизма и марксисткой политэкономии), они начнут медленно мутировать в синофилов (поклонников Китая). Мостик-то уже проложен. Одна из самых известных либеральных журналисток недавно написала панегерик Аугусто Пиночету - мол, при нем всего три тысячи человек расстреляли, а какую страну этот мощный старик после себя оставил! Почему бы тогда не написать: «Всего-то триста студентиков на Тяньаньмэне на гусеницы намотали, - в масштабах китайской истории это даже гуманнее, чем истребление воробьев при Мао - а какую странищу, тем не менее, отстроили!
Как ни странно, по-человечески жаль именно «чекистов». Ведь, именно они крепко верили в доллар, вывозили деньги в контролируемые Америкой оффшоры на всяких там Багамах, отправляли детей и внуков учиться в Лондон. При этом устраивали на центральных каналах ТВ «борьбу нанайских мальчиков» про расширение НАТО, ПРО, вставание с коленей, и т.п. Рушится-то ведь именно их мир. Их подпольная, но истинная вера. Но создания они адаптивные. Всякое видали. Глядишь, глаза продерут и постепенно переведут все в китайские оффшоры. Интересно, а как он будет выглядеть, этот китайский оффшор будущего? Хорошо охраняемый овраг где-нибудь в бирманском «золотом треугольнике», где будет храниться золото в слитках и драгоценные камни в бочонках? Тортуга XXI века? В общем, кто доживет, тот увидит.
В общем-то, Россия страна живучая. Ее подвижной диалектике «терпил» и «пацанчиков» уже более тысячи лет. Глядишь еще и «поблагоденствует», если только не станет административным расширением Синьцзян-Уйгурского автономного округа. Хотя, российским бабам катастрофически не хватает мужиков, а китайским мужчинам - невест. Может быть, это и есть ответ на все «проклятые» вопросы? Может быть. Но если так, это уже будет не другая Россия, а другая история.