Что такое хорошо, что такое плохо, и причём тут пропаганда
Всякий белковый бипед - эту меткую дефиницию человека, как существа о двух педалях - я почерпнул у ЖЖ-блогера «Голос Добра» - так вот, всякий бипед в процессе эволюции превращается в приёмник для пропаганды.
Ошибочно считать, что пропаганда - всегда что-то плохое. Вовсе не обязательно, что пропагандист хочет обманом заставить человека делать что-то, нужное пропагандисту. Его настоящая цель - это интересы бипеда. Пропаганда обязательно старается или сформировать у бипеда определенное понимание своих интересов, или скорректировать уже существующее.
Предположу, что изначально человек вынес из дикой природы осознание, что поступать в собственных интересах - хорошо, а делать что-то им не соответствующее - плохо. Этнографы описывали своеобразную мораль некоторых туземных племён, когда, если племя украло коров у соседей - это хорошо, а если соседи у племени - это плохо, они негодяи. Нам сегодня кажется, что это нонсенс, что существует некая универсальная мораль, которая всегда стоит над ситуацией и объективно судит о том, что хорошо и что плохо.
Но нет, это так не работает. Вернее работает - на личностном уровне, в какой-то степени. Особенно если между собой коммуницируют преисполненные света экс-пациенты дорогостоящих психотерапевтов. Но в реальном мире никакой объективной морали нет, рулят только интересы больших групп бипедов.
Христос научил нас, что есть ближние, которых нужно прощать, есть други своя, за которых стоит и жизнь отдать. Но он же приказал отряхивать прах со стоп, покидая те города, которые не захотели слушать его учение, и он сказал, что не мир принёс, но меч. То есть, если божественная пропаганда не работает, в дело вступают более прозаичные инструменты. А какую идею несла его пропаганда? Осознать людям свои подлинные интересы, которые простираются за сферу материального.
В мире сражающихся наций (термин Сергея Морозова) интересы вполне материальные, и в смысловом поле, которое генерируют их пропагандисты, нет ничего случайного. Дискурс - это оружие, и каждая большая группа бипедов, объединенная общими интересами, изобретает свой боевой дискурс. Его она старается навязать конкурирующим группам, за счёт которых хочет поживиться и увеличить своё могущество.
У русских в этом мире сражающихся наций две беды. Одна страшная, а другая ещё страшнее. Во-первых, они в массе своей не понимают собственных интересов. Поэтому часто носятся с чуждыми лозунгами - а это всё равно, что щеголять в напяленных на себя чужих портках, не по размеру и не по фасону. Переводя на понятный язык, они делают не то, что хорошо для них самих, а то, что угодно кому-то другому. А вторая беда в том, что это наблюдение справедливо не только для масс, но и для значительной части элит. Они тоже приёмники для пропаганды, и там, где должно быть кристально ясное понимание интересов своей группы, у них такое месиво пропагандистских огрызков, что руководствоваться этим просто опасно.
Исходя из приведённых выше наблюдений, становится понятно, почему общество сегодня настолько сильно разделено, наэлектризовано и поляризовано. В отсутствии кодекса верно понятых и внятно сформулированных интересов, который поддерживают и элиты, и массы, каждый отдельный бипед оказывается брошен и предоставлен сам себе, опыляясь идеями, работающими на интересы других групп. Только у нас натуралы борются за права геев вместо самих геев, жизни своих дружинников берегут меньше, чем половцев и печенегов, а лидеры либеральной демократической оппозиции несменяемы и считают, что свободу спасёт только диктатура.
Можно ли нащупать систему координат, в которой здоровые интересы русских, как цивилизации и этноса, станут нам всем очевидны? Таких точек бифуркации на временной шкале можно отметить несколько, и в каждой из них интересы ощутимо менялись. Например, можно отмотать свиток времени до эпохи Вещего Олега и Святослава Храброго, которые объединили конгломерат племён в централизованное государство и задали будущий имперский вектор, вместо того чтобы предоставить этим племенам возможность создавать лилипутские государствишка, которыми питались бы крупные европейские державы, поглощая и включая в свой состав. Можно вернуться в 1612 год, и считать трагедией, что ополчение Минина и Пожарского помешало стране ещё тогда сделать «европейский выбор», и стать частью Польского королевства. Можно вернуться в 1917 год, и припомнить многоуважаемым «партнёрам», что Россия вместо заслуженного приза по итогам Великой (первой) мировой войны была предана, ограблена и обманута союзниками, которые свергли в ней власть через своих марионеток. Восстановив суверенитет, экс-империя, увы, не восстановила целостность, представ в виде полутора десятков субъектов, начавших движение к дезинтеграции. Последствие этого проявилось уже в 1991 году - если мы посмотрим на карту мира до 1991 года, то многие вопросы, возникающие из-за поверхностного, сиюминутного восприятия глубинных процессов, отпадут сами.
В истории всегда можно найти аналогии. Например, Пальмирское царство или Галльская империя тоже на относительно долгие периоды были независимыми от Рима державами, но потом всё становилось на свои места.
География - это проклятие. Но это и благословение, и миссия, и возможности.
Интересы больших групп бипедов не имеют ничего общего с этикой, они продиктованы только целесообразностью.
Бипед, принадлежащий к группе, может не разделять её интересы и даже не понимать их. Он может ненавидеть свою группу и преклоняться перед чужой. Но он никогда не станет по-настоящему своим в чужой группе. Он либо помогает своему племени, либо чужому.
Это не его вина. Это вообще ничья вина. Это жизнь, это история, это вечность и промысел Создателя.