Инерция мышления
Когда пришел Авраам, только Мелхиседек еще помнил о Едином Боге.
Когда пришел Моисей, потомки Авраама успели забыть про то, что им обещали и цеплялись за идол Тельца, так что пришлось водить по пустыне 40 лет.
Когда пришел Иоанн Креститель, иудеи продолжали цепляться за Тору и ему отрубили голову.
Когда пришел Христос, последователи Иоанна Крестителя продолжали цепляться за его гнозис.
Когда будет второе пришествие, нельзя ручаться, что Сына Божия не попытаются снова распять как самозванца, потому что он будет говорить иное, чем все привыкли.
Удивительно, но в лабораториях и вузах всё происходит примерно по той же схеме.
Как, собственно, и в любых бюджетных государственных и любых других бюрократических учреждениях.
Проблема Познания, как научного, так и религиозного (философского) заключается в ужасной силе инерции мышления.
Но это же касается и политики.
Когда пришли мигранты, притащив на хвосте террор, европейцы всё еще испытывали комплекс неполноценности за то что в прошлом обижали весь мир.
Когда пришел Моисей, потомки Авраама успели забыть про то, что им обещали и цеплялись за идол Тельца, так что пришлось водить по пустыне 40 лет.
Когда пришел Иоанн Креститель, иудеи продолжали цепляться за Тору и ему отрубили голову.
Когда пришел Христос, последователи Иоанна Крестителя продолжали цепляться за его гнозис.
Когда будет второе пришествие, нельзя ручаться, что Сына Божия не попытаются снова распять как самозванца, потому что он будет говорить иное, чем все привыкли.
Удивительно, но в лабораториях и вузах всё происходит примерно по той же схеме.
Как, собственно, и в любых бюджетных государственных и любых других бюрократических учреждениях.
Проблема Познания, как научного, так и религиозного (философского) заключается в ужасной силе инерции мышления.
Но это же касается и политики.
Когда пришли мигранты, притащив на хвосте террор, европейцы всё еще испытывали комплекс неполноценности за то что в прошлом обижали весь мир.