Все хорошо
Снег шел некрупный и очень густой, ветер косо клал его на взлетные полосы и крылья сбившихся в стайку на краю поля лайнеров. Ксения смотрела на снег сквозь толстое, во всю стену стекло, и думала, что ночью притихают даже аэропорты - все говорят тише и двигаются плавнее, как будто и здесь можно кого-то нечаянно разбудить. Неприятно громко зазвонил телефон.
- Алё… Привет. Да, снегопад страшный… Так и сыплет… Не знаю, часа на два точно задержат. Ты не жди меня… Хорошо. Хорошо, я позвоню, как узнаю. Угу…
Ксения сложила телефон, убрала его в сумочку и медленно пошла вдоль ряда бестолковых маленьких стеклянных магазинчиков, непонятно кому сбывавших свой ненужный товар. Кто их клиенты? Только ожидающие вылета. Будут ожидающие вылета что-нибудь покупать, кроме газет и чашки кофе? Нет. Все либо куплено уже, либо будет куплено потом. Планов на шопинг на внутренних авиалиниях ни у кого не бывает и быть не может. Разве что застрявший в аэропорту пассажир обнаружит в такой стекляшке что-то срочно нужное или давно искомое… Ксения посмотрела на витрину магазина нижнего белья - вряд ли бюстгальтеры относятся к таким предметам.
Она не спеша обошла весь этаж по кругу. Было малолюдно, пусто, гулко, ночь и снег за окнами. Невозможно было ничем заняться - все дела здесь уже кончились, все дела там еще не начались. Надо было тупо убить два-три часа этого незапланированного торчания в аэропорту, а из-за внеплановости даже книжку открыть не было возможности - на этом месте в расписании был взлет, а не чтение в холле аэропорта.
Спустившись на первый этаж, Ксения подошла к стойке авиакомпании. Девушку в форменном галстуке уже допрашивал какой-то мужчина. Он был в костюме и при галстуке, голова чуть тронута сединой, он улыбался. Ксения остановилась чуть в стороне. Мужчина как раз закончил разговор, повернулся и посмотрел на нее:
- Вы тоже летите двести восемнадцатым?
- Да.
- Нас задержат на два часа точно - это из плохих новостей. Но через три обещают вылет - это из хороших, - мужчина улыбнулся. Когда он улыбался, одну щеку пересекала короткая глубокая морщинка, похожая на шрам. - Пойдемте пить кофе?
- Пойдемте, - согласилась Ксения. - Пойдемте на второй этаж. Вы поднимайтесь, я вас догоню.
Она зашла в туалет, открыла воду и провела по щекам и по лбу мокрыми пальцами. Под глазами запали легкие тени - был первый час ночи. Ксения посмотрела отражению в глаза - они были какими-то чужими.
Мужчину она увидела сразу - он сидел за крайним столиком, чуть развернувшись от зала к окну, так же был развернут и предназначенный ей никелированный перетянутый кожей стул.
- Выпьете что-нибудь?
- Только кофе, - Ксения покачала головой. - Латте с ванильным сиропом, - сказала она подошедшей официантке.
- Двойной эспрессо и сливки отдельно.
Официантка кивнула и ушла.
- Меня зовут Анатолий, - сказал мужчина и протянул руку. Ксения подержалась за горячие пальцы без колец и с золотистыми волосками на суставах:
- Ксения, - а сама подумала: «Толян…» Но нет - «Толян» к мужчине не шло. А Анатолий шло.
- Любите снегопад, Ксения?
Ксения чуть склонила голову набок.
- А почему вы не спрашиваете, лечу ли я по делам, или возвращаюсь домой? И если возвращаюсь, то что делала здесь?
Анатолий чуть приподнял бровь, а на щеке опять появился этот короткий шрам-морщинка:
- А зачем?
«Действительно, зачем?» - подумала Ксения. Оглянувшись на гору переделанных за день дел сейчас хотелось разве равнодушно пожать плечом. И что это я на него сразу насела?.. Это все снегопад. И эта ночь… и не спала я уже двадцать часов… Как обидно так бездарно терять время, и совершенно не иметь, чем себя занять.
Она пожала плечом:
- По настроению. И смотря какой.
- Мне было бы интересно узнать, как вы относитесь вот к этому, - Анатолий кивнул за окно.
- Дурацкий снегопад, - сказала Ксения, неожиданно раздражаясь. - Из-за него нас задерживают, а я с шести утра на ногах.
- Не любите, когда погода вмешивается в ваши планы? Даже таким романтичным способом?
- Я вообще не люблю, когда что бы то ни было вмешивается в мои планы. Любым способом. А особенно не люблю бездельного ожидания.
Принесли кофе: официантка со стуком составила чашку на блюдце и пузатый стеклянный бокал на стол. От толчка внутри бокала поплыла на границе слоев медленная кремовая волна. Анатолий спустил в свой кофе оба кусочка сахару.
- Да, - сказал он. - Я вас понимаю. Когда приходится ждать, пока мир догонит слишком быстро бегущего тебя и снова окажется у тебя под ногами, ты повисаешь в пустоте. Самое неприятное, что вместе с отстающим миром запаздывает и твое ощущение реальности и… правильности происходящего. И кажется - ты думал, что стоишь на скале, а стоял на радуге…
Ксения оставила в покое соломинку и посмотрела на собеседника - тот был серьезен и спокоен.
- Это хороший снегопад, Ксения, - продолжал он, неторопливо вскрывая коробочку и выливая сливки в кофе. - Даже жаль, что он скоро закончится. Пойдемте на него посмотрим, - он поднял взгляд. Глаза у него были голубые с серым, очень обычные глаза, и очень обычный крутой лоб с оспинкой ближе к виску, но Ксении показалось, что зал чуть поплыл и звуки стали глуше - Анатолий распространял какое-то поле завораживающего уюта, и только что она в это поле попалась. «Я очень устала», - подумала Ксения.
- Пойдемте, - она поднялась. - Пойдемте смотреть ваш хороший снегопад.
Не дожидаясь Анатолия, она подошла к окну. Там ничего не изменилось - так же косо падал снег в ночи, так же жались на краю поля лайнеры и подмигивали сквозь снежинки огни взлетных полос. Но вот подошел Анатолий, и пусть он остановился в корректных десяти сантиметрах за ее спиной, мир сразу закуклился в небольшой шар с холодным стеклом и снегом впереди и большим и таким горячим, что спине жарко, мужчиной позади… Я в домике, подумала Ксения. Как в детстве, когда закутаешься в одеяло с головой, а край приподымешь, свет погасят и оставят ночник, он сдвигает по стене косые широкие полосы - розовую, синюю, желтую, зеленую… Прошлый день кончился, новый еще не начался, и у тебя есть кусочек безвременья. Этот кусочек - как зеркало Алисы, сквозь него можно шагнуть в другой мир… или вывалиться из этого. Так тщательно отстроенного по логарифмической линейке…
…чем хорош новый мир? Там ничего нет. Нет дневного света. Нет города. Нет времени. Нет мер расстояния и веса, добра и зла. Нет алгоритмов. Не с чем сравнивать. И очень много места - не нужно ничего сносить, чтобы построить что-то новое. Его как пустую квартиру можно обставлять до-олго… и по своему вкусу, не жалея выбросить бабушкин комод, потому что нет здесь никаких комодов. Поставить впереди окно во всю стену и снег за ним, а позади - Толю… Кто сказал «Толю?» Не знаю, знать ничего не хочу… хоть бы только этот снег все шел и шел… Анатолий, кажется, что-то говорил - а может, и не говорил, неважно… Важно, что спустя какие-то десять минут снег стал стремительно редеть и перестал вовсе. А потом их пригласили на посадку.
Ксения повернулась к Анатолию, сморгнула как от яркого света, и вымученно улыбнулась:
- Пора? Ступайте же… - она развернулась и пошла по залу. Потом остановилась, достала из сумочки телефон и набрала номер.
- Привет… Слушай, нас задерживают непонятно на сколько, часа на три, наверное… Ты езжай домой, хорошо? Я на такси доберусь. И не жди меня - ложись спать. Да. Хорошо? Угу. Ну целую…
Она боялась, что их места окажутся рядом. Но рядом сели два усталых прокуренных мужика, тут же зашторивших глаза черными повязками, а Анатолия она долго не могла отыскать глазами, а потом вдруг увидела - он сидел много впереди и наискосок. Самолет долго не выпускали на поле, и она вся извелась: она пыталась и подремать, и читать журнал - строчки были совершенно бессмысленными, а еще она поминутно поднимала глаза на его с проседью висок в нескольких рядах впереди. Наконец, она облокотилась на подлокотник, что ближе к проходу, раскрыла журнал и смотрела то в журнал, то на этот висок. Она дышала глубоко и часто, и в голове была совершеннейшая каша, ни одной целой мысли. Они пристегивали ремни, потом они взлетали, потом садились и отстегивали ремни, а она все была в этом нездоровом горячем и мучительном полусне, и не понимала, что же с ней творится и за что ей такое?..
В аэропорту она беспомощно остановилась посреди зала, с сумочкой на плече и большим пакетом в руке. Ей вдруг захотелось заплакать. Но тут ее окликнули:
- Ксения! - она обернулась. Анатолий сжимал в руке черный объемистый саквояж. - Вас подвезти? Меня ждет такси.
- Да, - просто ответила она, покорно отдала ему пакет и пошла рядом.
- Вы не голодны? Может, позавтракаем?
- Конечно, - сразу согласилась она. - Я никуда не тороплюсь.
Они приехали к нему в отель, поднялись в номер. Плотные кремовые шторы были задернуты, с люстры лился теплый желтый свет. Анатолий позвонил с дороги, и стол уже был сервирован к завтраку: горячие круассаны, горячие булочки, белое масло, желтый сыр, стеклянная сахарница, большой тускло-металлический кофейник и кувшинчик с густыми сливками. Анатолий поставил в музыкальный центр диск Тома Уэйтса. Она с удовольствием съела круассан и выпила большую чашку сладкого кофе со сливками, повеселела и с насмешливой улыбкой посмотрела на него:
- Анатолий! А давайте потанцуем!
- С удовольствием, - бодро отозвался тот, поднялся и протянул ей руку.
Они медленно кружились по комнате, даже не стараясь изобразить что-то хоть чуть замысловатое.
- Сколько мне лет? - спросила она, глядя ему в глаза.
- Тридцать, - не задумываясь, ответил он.
- Нда-а… - протянула она.
- Мне показалось, вы желали услышать не пустой комплимент, а… - она положила голову ему на плечо. Потом шепотом попросила:
- Набери мне ванну…
Он вышел, зашумела вода. Она подошла к окну, раздвинула шторы и отшатнулась - за окном стоял тусклый и холодный, но день - день, а вовсе не ночь! и не утро даже… и этот свинцовый отраженный асфальтом дневной свет хлестнул ее как пощечина. Она задернула шторы и обернулась - перед ней стоял Анатолий.
- Анатолий, пожалуйста, - голос ее дрогнул. - Вызовите мне такси прямо сейчас! - она схватила сумочку с дивана. - Где мой пакет?! Я дождусь в холле.
- В этом нет необходимости - при отеле всегда дежурят такси, - он взял ее пакет, прислоненный к стене. - Я провожу вас до машины.
В лифте они спускались молча.
- С вами все в порядке? - спросил он ее, открывая желтую дверцу такси.
- Да… - глубоко вздохнула она. - Все хорошо.
- Вот моя визитка, - он протянул ей карточку. - Звоните в любое время.
Она машинально сунула карточку в карман.
Она открыла дверь своим ключом, но Илья все равно проснулся. Он вышел в халате, заспанный и улыбающийся. Она подставила холодную щеку.
- А чего ты вскочил? Иди спи. Я сейчас приму душ и приду.
В ванной она вынула визитку из кармана, долго смотрела на нее, порвала на мелкие кусочки и спустила в унитаз. Потом долго всматривалась в зеркало - она рассматривала свое отражение как всматриваются в портрет, стараясь угадать, что думал изображенный, чем жил и о чем мечтал… Потом спохватилась, встала на минуту под душ, надела махровый халат, зашла в спальню… И тут ее снова накрыло странное чувство раздвоенности, отстраненности: вот кажется она стоит в своей спальне, и сейчас должна лечь в свою постель со своим мужчиной - но, может, и не в своей, не в свою, не со своим… А иначе почему все такое чужое ей здесь, словно она ошиблась квартирой? Она села на кровать и опустила лицо в ладони. Илья зашевелился:
- С тобой все в порядке? - пробормотал он сквозь сон.
Она молча покачала головой и осталась сидеть. Так прошло минут десять. Илья снова завозился и сел в постели.
- Ты чего не ложишься? Болит что?
Она покачала головой:
- Все хорошо.
Помолчала, потом сказала:
- Илья. Ступай, пожалуйста, на диван.
С минуту они молчали. Потом он встал и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Тогда она не снимая халата с головой забралась под одеяло, оставив маленькое оконце для носа, свернулась калачиком, замерла; и тихонько заскулила.
21 - 23,09,08
- Алё… Привет. Да, снегопад страшный… Так и сыплет… Не знаю, часа на два точно задержат. Ты не жди меня… Хорошо. Хорошо, я позвоню, как узнаю. Угу…
Ксения сложила телефон, убрала его в сумочку и медленно пошла вдоль ряда бестолковых маленьких стеклянных магазинчиков, непонятно кому сбывавших свой ненужный товар. Кто их клиенты? Только ожидающие вылета. Будут ожидающие вылета что-нибудь покупать, кроме газет и чашки кофе? Нет. Все либо куплено уже, либо будет куплено потом. Планов на шопинг на внутренних авиалиниях ни у кого не бывает и быть не может. Разве что застрявший в аэропорту пассажир обнаружит в такой стекляшке что-то срочно нужное или давно искомое… Ксения посмотрела на витрину магазина нижнего белья - вряд ли бюстгальтеры относятся к таким предметам.
Она не спеша обошла весь этаж по кругу. Было малолюдно, пусто, гулко, ночь и снег за окнами. Невозможно было ничем заняться - все дела здесь уже кончились, все дела там еще не начались. Надо было тупо убить два-три часа этого незапланированного торчания в аэропорту, а из-за внеплановости даже книжку открыть не было возможности - на этом месте в расписании был взлет, а не чтение в холле аэропорта.
Спустившись на первый этаж, Ксения подошла к стойке авиакомпании. Девушку в форменном галстуке уже допрашивал какой-то мужчина. Он был в костюме и при галстуке, голова чуть тронута сединой, он улыбался. Ксения остановилась чуть в стороне. Мужчина как раз закончил разговор, повернулся и посмотрел на нее:
- Вы тоже летите двести восемнадцатым?
- Да.
- Нас задержат на два часа точно - это из плохих новостей. Но через три обещают вылет - это из хороших, - мужчина улыбнулся. Когда он улыбался, одну щеку пересекала короткая глубокая морщинка, похожая на шрам. - Пойдемте пить кофе?
- Пойдемте, - согласилась Ксения. - Пойдемте на второй этаж. Вы поднимайтесь, я вас догоню.
Она зашла в туалет, открыла воду и провела по щекам и по лбу мокрыми пальцами. Под глазами запали легкие тени - был первый час ночи. Ксения посмотрела отражению в глаза - они были какими-то чужими.
Мужчину она увидела сразу - он сидел за крайним столиком, чуть развернувшись от зала к окну, так же был развернут и предназначенный ей никелированный перетянутый кожей стул.
- Выпьете что-нибудь?
- Только кофе, - Ксения покачала головой. - Латте с ванильным сиропом, - сказала она подошедшей официантке.
- Двойной эспрессо и сливки отдельно.
Официантка кивнула и ушла.
- Меня зовут Анатолий, - сказал мужчина и протянул руку. Ксения подержалась за горячие пальцы без колец и с золотистыми волосками на суставах:
- Ксения, - а сама подумала: «Толян…» Но нет - «Толян» к мужчине не шло. А Анатолий шло.
- Любите снегопад, Ксения?
Ксения чуть склонила голову набок.
- А почему вы не спрашиваете, лечу ли я по делам, или возвращаюсь домой? И если возвращаюсь, то что делала здесь?
Анатолий чуть приподнял бровь, а на щеке опять появился этот короткий шрам-морщинка:
- А зачем?
«Действительно, зачем?» - подумала Ксения. Оглянувшись на гору переделанных за день дел сейчас хотелось разве равнодушно пожать плечом. И что это я на него сразу насела?.. Это все снегопад. И эта ночь… и не спала я уже двадцать часов… Как обидно так бездарно терять время, и совершенно не иметь, чем себя занять.
Она пожала плечом:
- По настроению. И смотря какой.
- Мне было бы интересно узнать, как вы относитесь вот к этому, - Анатолий кивнул за окно.
- Дурацкий снегопад, - сказала Ксения, неожиданно раздражаясь. - Из-за него нас задерживают, а я с шести утра на ногах.
- Не любите, когда погода вмешивается в ваши планы? Даже таким романтичным способом?
- Я вообще не люблю, когда что бы то ни было вмешивается в мои планы. Любым способом. А особенно не люблю бездельного ожидания.
Принесли кофе: официантка со стуком составила чашку на блюдце и пузатый стеклянный бокал на стол. От толчка внутри бокала поплыла на границе слоев медленная кремовая волна. Анатолий спустил в свой кофе оба кусочка сахару.
- Да, - сказал он. - Я вас понимаю. Когда приходится ждать, пока мир догонит слишком быстро бегущего тебя и снова окажется у тебя под ногами, ты повисаешь в пустоте. Самое неприятное, что вместе с отстающим миром запаздывает и твое ощущение реальности и… правильности происходящего. И кажется - ты думал, что стоишь на скале, а стоял на радуге…
Ксения оставила в покое соломинку и посмотрела на собеседника - тот был серьезен и спокоен.
- Это хороший снегопад, Ксения, - продолжал он, неторопливо вскрывая коробочку и выливая сливки в кофе. - Даже жаль, что он скоро закончится. Пойдемте на него посмотрим, - он поднял взгляд. Глаза у него были голубые с серым, очень обычные глаза, и очень обычный крутой лоб с оспинкой ближе к виску, но Ксении показалось, что зал чуть поплыл и звуки стали глуше - Анатолий распространял какое-то поле завораживающего уюта, и только что она в это поле попалась. «Я очень устала», - подумала Ксения.
- Пойдемте, - она поднялась. - Пойдемте смотреть ваш хороший снегопад.
Не дожидаясь Анатолия, она подошла к окну. Там ничего не изменилось - так же косо падал снег в ночи, так же жались на краю поля лайнеры и подмигивали сквозь снежинки огни взлетных полос. Но вот подошел Анатолий, и пусть он остановился в корректных десяти сантиметрах за ее спиной, мир сразу закуклился в небольшой шар с холодным стеклом и снегом впереди и большим и таким горячим, что спине жарко, мужчиной позади… Я в домике, подумала Ксения. Как в детстве, когда закутаешься в одеяло с головой, а край приподымешь, свет погасят и оставят ночник, он сдвигает по стене косые широкие полосы - розовую, синюю, желтую, зеленую… Прошлый день кончился, новый еще не начался, и у тебя есть кусочек безвременья. Этот кусочек - как зеркало Алисы, сквозь него можно шагнуть в другой мир… или вывалиться из этого. Так тщательно отстроенного по логарифмической линейке…
…чем хорош новый мир? Там ничего нет. Нет дневного света. Нет города. Нет времени. Нет мер расстояния и веса, добра и зла. Нет алгоритмов. Не с чем сравнивать. И очень много места - не нужно ничего сносить, чтобы построить что-то новое. Его как пустую квартиру можно обставлять до-олго… и по своему вкусу, не жалея выбросить бабушкин комод, потому что нет здесь никаких комодов. Поставить впереди окно во всю стену и снег за ним, а позади - Толю… Кто сказал «Толю?» Не знаю, знать ничего не хочу… хоть бы только этот снег все шел и шел… Анатолий, кажется, что-то говорил - а может, и не говорил, неважно… Важно, что спустя какие-то десять минут снег стал стремительно редеть и перестал вовсе. А потом их пригласили на посадку.
Ксения повернулась к Анатолию, сморгнула как от яркого света, и вымученно улыбнулась:
- Пора? Ступайте же… - она развернулась и пошла по залу. Потом остановилась, достала из сумочки телефон и набрала номер.
- Привет… Слушай, нас задерживают непонятно на сколько, часа на три, наверное… Ты езжай домой, хорошо? Я на такси доберусь. И не жди меня - ложись спать. Да. Хорошо? Угу. Ну целую…
Она боялась, что их места окажутся рядом. Но рядом сели два усталых прокуренных мужика, тут же зашторивших глаза черными повязками, а Анатолия она долго не могла отыскать глазами, а потом вдруг увидела - он сидел много впереди и наискосок. Самолет долго не выпускали на поле, и она вся извелась: она пыталась и подремать, и читать журнал - строчки были совершенно бессмысленными, а еще она поминутно поднимала глаза на его с проседью висок в нескольких рядах впереди. Наконец, она облокотилась на подлокотник, что ближе к проходу, раскрыла журнал и смотрела то в журнал, то на этот висок. Она дышала глубоко и часто, и в голове была совершеннейшая каша, ни одной целой мысли. Они пристегивали ремни, потом они взлетали, потом садились и отстегивали ремни, а она все была в этом нездоровом горячем и мучительном полусне, и не понимала, что же с ней творится и за что ей такое?..
В аэропорту она беспомощно остановилась посреди зала, с сумочкой на плече и большим пакетом в руке. Ей вдруг захотелось заплакать. Но тут ее окликнули:
- Ксения! - она обернулась. Анатолий сжимал в руке черный объемистый саквояж. - Вас подвезти? Меня ждет такси.
- Да, - просто ответила она, покорно отдала ему пакет и пошла рядом.
- Вы не голодны? Может, позавтракаем?
- Конечно, - сразу согласилась она. - Я никуда не тороплюсь.
Они приехали к нему в отель, поднялись в номер. Плотные кремовые шторы были задернуты, с люстры лился теплый желтый свет. Анатолий позвонил с дороги, и стол уже был сервирован к завтраку: горячие круассаны, горячие булочки, белое масло, желтый сыр, стеклянная сахарница, большой тускло-металлический кофейник и кувшинчик с густыми сливками. Анатолий поставил в музыкальный центр диск Тома Уэйтса. Она с удовольствием съела круассан и выпила большую чашку сладкого кофе со сливками, повеселела и с насмешливой улыбкой посмотрела на него:
- Анатолий! А давайте потанцуем!
- С удовольствием, - бодро отозвался тот, поднялся и протянул ей руку.
Они медленно кружились по комнате, даже не стараясь изобразить что-то хоть чуть замысловатое.
- Сколько мне лет? - спросила она, глядя ему в глаза.
- Тридцать, - не задумываясь, ответил он.
- Нда-а… - протянула она.
- Мне показалось, вы желали услышать не пустой комплимент, а… - она положила голову ему на плечо. Потом шепотом попросила:
- Набери мне ванну…
Он вышел, зашумела вода. Она подошла к окну, раздвинула шторы и отшатнулась - за окном стоял тусклый и холодный, но день - день, а вовсе не ночь! и не утро даже… и этот свинцовый отраженный асфальтом дневной свет хлестнул ее как пощечина. Она задернула шторы и обернулась - перед ней стоял Анатолий.
- Анатолий, пожалуйста, - голос ее дрогнул. - Вызовите мне такси прямо сейчас! - она схватила сумочку с дивана. - Где мой пакет?! Я дождусь в холле.
- В этом нет необходимости - при отеле всегда дежурят такси, - он взял ее пакет, прислоненный к стене. - Я провожу вас до машины.
В лифте они спускались молча.
- С вами все в порядке? - спросил он ее, открывая желтую дверцу такси.
- Да… - глубоко вздохнула она. - Все хорошо.
- Вот моя визитка, - он протянул ей карточку. - Звоните в любое время.
Она машинально сунула карточку в карман.
Она открыла дверь своим ключом, но Илья все равно проснулся. Он вышел в халате, заспанный и улыбающийся. Она подставила холодную щеку.
- А чего ты вскочил? Иди спи. Я сейчас приму душ и приду.
В ванной она вынула визитку из кармана, долго смотрела на нее, порвала на мелкие кусочки и спустила в унитаз. Потом долго всматривалась в зеркало - она рассматривала свое отражение как всматриваются в портрет, стараясь угадать, что думал изображенный, чем жил и о чем мечтал… Потом спохватилась, встала на минуту под душ, надела махровый халат, зашла в спальню… И тут ее снова накрыло странное чувство раздвоенности, отстраненности: вот кажется она стоит в своей спальне, и сейчас должна лечь в свою постель со своим мужчиной - но, может, и не в своей, не в свою, не со своим… А иначе почему все такое чужое ей здесь, словно она ошиблась квартирой? Она села на кровать и опустила лицо в ладони. Илья зашевелился:
- С тобой все в порядке? - пробормотал он сквозь сон.
Она молча покачала головой и осталась сидеть. Так прошло минут десять. Илья снова завозился и сел в постели.
- Ты чего не ложишься? Болит что?
Она покачала головой:
- Все хорошо.
Помолчала, потом сказала:
- Илья. Ступай, пожалуйста, на диван.
С минуту они молчали. Потом он встал и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Тогда она не снимая халата с головой забралась под одеяло, оставив маленькое оконце для носа, свернулась калачиком, замерла; и тихонько заскулила.
21 - 23,09,08