(no subject)
Однажды я зашла во двор двухэтажек, закрытый каменным забором. Внутри были розовые кусты, белье на веревках и застывшее время. Я начала фотографировать, и ко мне подошли три женщины, которые неприветливо осведомились, что и зачем я здесь снимаю.
Вроде ничего запретного не делала, но я ссыкло. Придумала, будто фотографирую для бабушки, которая раньше здесь жила. Ей, мол, будет приятно.
Женщины потеплели и разрешили сфотографировать еще и закрытый палисадник с драгоценными астрами, шкатулку в шкатулке.
Гуляя вчера, увидела обветшалое здание, бледное от старости. Начала фотографировать - но тут же ко мне заспешила женщина с непреклонным видом и шваброй наперевес.
Я разволновалась и решила: скажу, что фотографирую для папы, он здесь жил... Так, это какое-то учреждение. А название на табличке не вижу. Что он мог здесь делать? Работал, учился? Скажу неопределенно: "Он провел здесь молодость, ему будет приятно".
Женщина прошла мимо, и в этот миг я наконец разглядела табличку. Хорошо, что наш разговор не состоялся. Здание оказалось психиатрическим заведением.
* * *
Меж тем мы сняли частный дом. По участкам бегают четыре черных кота, которых кормят все соседи, а теперь и мы. У летней кухни живет еж. Вчера кот и еж встретились в узком проходе у забора. Еж пер по делам, раздраженно фыркая, а кот пятился и пожимал плечами.
Соседка, аккуратная старушка в цветастом халате, ежедневно метет тротуар у своего дома, всегда улыбается, а говорит немного.
При первом знакомстве она рассказала про черных котов:
- В прошлом году были совсем еще котята. Пришли, смотрят на меня этими оченятами... Я своим говорю: хотите - ругайте меня, а я буду кормить.
Во вторую встречу только и сказала, кивнув на кошачьи миски:
- Троглодиты такие хорошие.
Сегодня к нам заехала хозяйка дома. Соседка заговорила с ней через забор:
- Вы уж спилите эту абрикосу, а то начнется ветер - ветки на наш дом попадают.
Дерево, впрочем, совсем не сухое и растет далековато от их дома, чтобы так тревожиться. Но хозяйка пообещала ей спилить ветки осенью.
- Спилите, спилите! - продолжала соседка. - А то вчера ветер начался, а я все во двор выхожу и смотрю. Мои ругаются, а я заснуть не могу!
Бедный божий одуванчик, думаю.
- Ветер дует, а я понимаю: вот сейчас упадет ветка на крышу - и пиздец!
* * *
Это какая-то другая жизнь. Ночь пахнет флоксами, я сметаю сухие листья, мерцают серебряные дороги слизней. В воздухе август, нежность и полная неопределенность.
Вроде ничего запретного не делала, но я ссыкло. Придумала, будто фотографирую для бабушки, которая раньше здесь жила. Ей, мол, будет приятно.
Женщины потеплели и разрешили сфотографировать еще и закрытый палисадник с драгоценными астрами, шкатулку в шкатулке.
Гуляя вчера, увидела обветшалое здание, бледное от старости. Начала фотографировать - но тут же ко мне заспешила женщина с непреклонным видом и шваброй наперевес.
Я разволновалась и решила: скажу, что фотографирую для папы, он здесь жил... Так, это какое-то учреждение. А название на табличке не вижу. Что он мог здесь делать? Работал, учился? Скажу неопределенно: "Он провел здесь молодость, ему будет приятно".
Женщина прошла мимо, и в этот миг я наконец разглядела табличку. Хорошо, что наш разговор не состоялся. Здание оказалось психиатрическим заведением.
* * *
Меж тем мы сняли частный дом. По участкам бегают четыре черных кота, которых кормят все соседи, а теперь и мы. У летней кухни живет еж. Вчера кот и еж встретились в узком проходе у забора. Еж пер по делам, раздраженно фыркая, а кот пятился и пожимал плечами.
Соседка, аккуратная старушка в цветастом халате, ежедневно метет тротуар у своего дома, всегда улыбается, а говорит немного.
При первом знакомстве она рассказала про черных котов:
- В прошлом году были совсем еще котята. Пришли, смотрят на меня этими оченятами... Я своим говорю: хотите - ругайте меня, а я буду кормить.
Во вторую встречу только и сказала, кивнув на кошачьи миски:
- Троглодиты такие хорошие.
Сегодня к нам заехала хозяйка дома. Соседка заговорила с ней через забор:
- Вы уж спилите эту абрикосу, а то начнется ветер - ветки на наш дом попадают.
Дерево, впрочем, совсем не сухое и растет далековато от их дома, чтобы так тревожиться. Но хозяйка пообещала ей спилить ветки осенью.
- Спилите, спилите! - продолжала соседка. - А то вчера ветер начался, а я все во двор выхожу и смотрю. Мои ругаются, а я заснуть не могу!
Бедный божий одуванчик, думаю.
- Ветер дует, а я понимаю: вот сейчас упадет ветка на крышу - и пиздец!
* * *
Это какая-то другая жизнь. Ночь пахнет флоксами, я сметаю сухие листья, мерцают серебряные дороги слизней. В воздухе август, нежность и полная неопределенность.