(no subject)
С мамой вчера ели морковь и кефир, но потом засели за фильм, а там кабаре, блестки, шампанское, обаятельные гомики, розы и пирожные. "Хочу икры", - хищно объявила мама, и я нырнула в ночь, откуда вернулась еще и с увесистым мешком конфет.
- Папа бы сейчас посмеялся, - сказала мама, намазывая хлеб маслом.
- Начнем с того, что папа бы сейчас за всем этим и пошел.
Во всякие грустные и радостно-грустные даты мы почти не говорим о нем вслух. Видимо, потому что и так думаем круглый год. Мне не хватает его юмора и медвежьей манеры вести беседу. До сих пор непривычно, что над праздничным столом не реет его нос.
Трудно представить, как бы человечество обходилось без памяти, воображения и снов.
- Папа бы сейчас посмеялся, - сказала мама, намазывая хлеб маслом.
- Начнем с того, что папа бы сейчас за всем этим и пошел.
Во всякие грустные и радостно-грустные даты мы почти не говорим о нем вслух. Видимо, потому что и так думаем круглый год. Мне не хватает его юмора и медвежьей манеры вести беседу. До сих пор непривычно, что над праздничным столом не реет его нос.
Трудно представить, как бы человечество обходилось без памяти, воображения и снов.