Романтичные мальчики пьют глинтвейн при свечах. Воздух звонкий от мандаринов и мягкий от дыма. А я в соседней комнате готовлюсь к урокам и форсирую бутерброд - лишь для того, чтобы бросить сверху таблетку. Вот бы сегодня продлилось еще часов осьмнадцать. Я бы тогда почитала, и подремала, и попела, и опять почитала, и чаю бы ведро выхлестала.
Этот день родился ярко и мгновенно, как молния. Я мчалась по студеной улице, глаза примерзли к асфальту. Под ногами было то серо, то бело, то скользко, то ватно. А потом огляделась - и на меня рухнуло великолепное январское утро. Снежные берега, парадное солнце. Деревья сияют медью, плывут величественные облака из труб. Я даже забыла, что опаздываю.
А в маршрутке водитель заладил с нежным южным акцентом:
- Кто не передал за проэзд? Кто здесь заяс?
Все молчали, и он огорченно сказал:
- Еще и глухой заяс!
Меня разобрал смех. Дело в том, что когда я не слышу позывных, Макс с ласковой укоризной говорит именно "глухой заяц". (И вообще, этот хоровод букв з-а-я-ц или з-а-й-ч-и-к дергает во мне смешливые струны.)
Мои трясущиеся плечи не укрылись от водителя, потому что сидела я прямо позади него.
- Раз смеетесь, значит, вы - не глухой заяс! - заключил он.
- А мой муж думает иначе, - тихо ответила я сквозь слезы.
Потом опять мчала сквозь перекрестки. От спринтерских усилий было так жарко, что я мечтала облюбовать сугроб. Я пульсировала, пунцовела и даже взмокла.
Со мной поравнялся печальный мужичок. Взглянул из-под больших бровей и жалостливо сказал:
- Замерзла, да?
А минуту спустя столкнулась с теплым и плотным юношей. Здесь напрашивается абзац про случайный робкий поцелуй между незнакомцами, соприкоснувшимися в толпе. Но буду честной. Юноша сорвал с меня шапку, высоко поднял ее и дебильно заржал:
- Танцуй, тангыгыгыгыцуй!
Вот тут я просто как в прорубь упала. Это даже хохотом не назовешь. Дышать невмоготу, в ребрах ворочался бердыш, и перед глазами затемнела пелена.
- Припадошная, - пробормотал юноша, вернул шапку и был таков.
А потом начался урок. Выяснилось, что ученицы успели тяпнуть коньяка поутру. Одна - застенчивая очкастая дама - вдруг размягчилась до неузнаваемости и все полтора часа твердила:
- Меня раздражает, что вторая ракетка мира постоянно вынимает из задницы трусы, а потом еще и лоб этой рукой вытирает.
О черт. Может, зря у нас нет телевизора?