Про благотворительность. Отрывок из книги А.Брунштейн "В рассветный час"
Показался интересным отрывок из второй части трилогии Александры Бруштейн, про Господина Амдурского, сборщика благотворительных взносов. Действие происходит в Вильнюсе за пять лет до начала 20 века. Очень любопытно соотносить это с нашим временем.
« Приходит, однако, не Мирон, а другой человек. Очень интересный, и я
встречаю его радостно:
- Господин Амдурский! Здравствуйте!
- Здравствуйте, Шашенька!
Амдурский - маленький-маленький старичок с личиком, похожим на печеную
репку, и с удивительно живыми, подвижными птичьими глазами, как черные
бисеринки. Это личико-репка обросло густой черной бородой - ну, совсем как у
карлика или тролля из какой-нибудь сказки! Надеть бы на его маленькую
головку сказочный острый колпачок - и готово! Но у Амдурского на голове не
колпачок, а самая диковинная шляпа - она всегда вызывает во мне живейшее
любопытство. Очень хочется заглянуть, не спрятаны ли за полями этой шляпы,
например, ласточкины яйца или даже вылупившиеся уже птенчики, развевающие
голодные рты. Но заглянуть в шляпу невозможно: Амдурский бережет ее, как
фамильную драгоценность, - не выпускает из рук, когда стоит, и бережно
укладывает у себя на коленях, когда сидит.
Амдурский - сборщик членских взносов в благотворительные общества.
Сегодня эти слова, может быть, уже совсем непонятны. В Советской стране нет
частной благотворительности. Государство воспитывает сирот в детских домах,
призревает стариков, учит детей и юношество в школах и университетах, лечит
больных... А как это было во время моего детства, пусть об этом расскажет
сам Амдурский - так, как он рассказал это когда-то мне:
- Понимаете, Шашенька, есть которые богатые (Амдурский произносит
"бугатые") и которые бедные... Так об тех, которые богатые, пусть у нас с
вами голова не болит, - им и без нас хорошо! А вот бедные... Умер бедняк,
остались сиротки - куда им деваться? По улицам ходить, босыми ногами по
снегу, копейки выпрашивать? Надо бы приют для них, - так государства этого
не хочет, у нее, у государствы, за сирот сердце не болит. Государства - она
только о богатых думает: как бы этим бедненьким богатым получше жилось! Еще:
живет бедный человек, работает, как последняя скотина, а когда он заболеет,
никому до него и дела нет! Хочет - пусть выздоравливает, а не хочет, так
нехай помирает... А прожил бедный человек до старости, всю силу из него
работа выпила-высосала, куда ему деваться? Дети бедняков не учатся -
государства для них школ не открыла и не откроет, ей на бедных детей
наплевать..
Амдурский бережно снимает с колен свою удивительную шляпу и
перекладывает ее на стоящий рядом стул:
- Ну, что с ней делать, с этой государствой? Надо на нее тоже
наплевать, ничего от нее не ждать, а самим сложиться, кто сколько может, и
открыть свои больницы, приюты, богадельни, школы...
Я хлопаю в ладоши:
- Очень хорошо!
- Да, хорошо, но трудно как! - Амдурский горестно качает головой.-
Каждый человек платит, сколько может, в благотворительные общества: один
платит аж двенадцать рублей в год, другой платит по десять копеек в месяц. И
с этих денег мы имеем два госпиталя, - ваш папаша, дай бог ему здоровья,
работает в обоих и денег за это не берет. Имеем богадельню, - ваш дедушка
там попечитель, тоже задарма много работает! Имеем "дешевую столовую", - за
несколько копеек дают там бедняку тарелку супу с хлебом, кашу. Имеем приюты,
имеем школы, только, ох, мало школ!.. Все - на эти деньги, что люди платят в
благотворительные общества! Но нужно же, чтоб кто-нибудь обходил
жертвователей и собирал с них взносы, - нет? Ну, так вот: я - такой сборщик!
Я, Амдурский! И сколько нас таких - это же просто не сосчитать: ведь у
русских - свои благотворительные общества, у поляков - свои, у немцев -
свои...
Я, Шашенька, - продолжает Амдурский, - не стремляюсь к богатству, пусть
оно пропадет! Но я стремляюсь делать хорошее дело. Я получаю за свою работу
несколько рублей в месяц - и живу на это с женой, с детьми. Мой средний сын
Рувим скоро уже будет наборщиком - он учится в типографии. Живем себе, и
хлеба хватает... почти хватает... - поправляется он. - Если посмотреть на
меня вот так, не подумавши, конечно, у меня просто райская жизня! Целый день
я на воздухе - гуляю из дома в дом. Люди меня - не буду грешить! - уважают
ужасно. Я прихожу в дома, и везде говорят: "А, это Амдурский!" Правда, в
иных домах это говорят зеленым голосом: "А, это Амдурский. Подумайте, он еще
не околел, старая кляча!"
Амдурский умолкает. Я понимаю, что он уже исчерпал передо мной перечень
всех радостей, какими дарит его "райская жизня": целый день на воздухе, люди
уважают. Хотя, правда, иные выражают это уважение "зеленым голосом"...
- А что у вас в жизни плохо, господин Амдурский?
- Что у меня в жизни плохо? - переспрашивает он. - Например, ноги...
Прежде они не уставали, теперь устают. А ходить... ой, сколько Амдурскому
надо ходить! Банкир Шамбедал, например, - ловите его с его взносом на
благотворительность! - То его нет дома, то у него дома голова болит, то он,
извините, ванну принимает... Он, правда, дает на приют ба-а-альшие деньги -
шесть рублей в год! - Амдурский даже присвистывает от уважения к этой
сумме.- Но вот сколько раз я его просил: "Господин Шамбедал! Имейте жалость
к человеку: уплатите сразу хоть за три месяца - один рубль пятьдесят копеек,
- чтоб мне не бегать за вашим полтинником каждый месяц!.."
- А он не согласился?
- У-у-у! Он такой шум поднял, - я думал, он пупок сорвет от крика! "Вы
мне надоели! Вы не понимаете, что такое деньги!" Я ему говорю: "Господин
Шамбедал! Не тот понимает, что такое деньги, у кого их много, а вот именно
тот, у кого их вовсе нету... И, господин Шамбедал, я же не на себя прошу!
Это же на приют! Это для сироток!" Так знаете, что он мне ответил, этот
грубиян? Он мне ответил: "Подумаешь? Что от моего полтинника у ваших сирот
вырастут новые папы и мамы?" Вот что он мне сказал, умник этот!.. А вы
спрашиваете, что у меня плохо! И, знаете, у русских есть, например, купец
Платонов - богатый ужасно! Так когда к нему приходит русский сборщик - на
русскую благотворительность, - так этот сборщик сидит по часу в передней и
ждет, пока господин купец Платонов кончит молиться и бить поклоны перед
иконами!»
***
Взять в библиотеке Максима Мошкова.
« Приходит, однако, не Мирон, а другой человек. Очень интересный, и я
встречаю его радостно:
- Господин Амдурский! Здравствуйте!
- Здравствуйте, Шашенька!
Амдурский - маленький-маленький старичок с личиком, похожим на печеную
репку, и с удивительно живыми, подвижными птичьими глазами, как черные
бисеринки. Это личико-репка обросло густой черной бородой - ну, совсем как у
карлика или тролля из какой-нибудь сказки! Надеть бы на его маленькую
головку сказочный острый колпачок - и готово! Но у Амдурского на голове не
колпачок, а самая диковинная шляпа - она всегда вызывает во мне живейшее
любопытство. Очень хочется заглянуть, не спрятаны ли за полями этой шляпы,
например, ласточкины яйца или даже вылупившиеся уже птенчики, развевающие
голодные рты. Но заглянуть в шляпу невозможно: Амдурский бережет ее, как
фамильную драгоценность, - не выпускает из рук, когда стоит, и бережно
укладывает у себя на коленях, когда сидит.
Амдурский - сборщик членских взносов в благотворительные общества.
Сегодня эти слова, может быть, уже совсем непонятны. В Советской стране нет
частной благотворительности. Государство воспитывает сирот в детских домах,
призревает стариков, учит детей и юношество в школах и университетах, лечит
больных... А как это было во время моего детства, пусть об этом расскажет
сам Амдурский - так, как он рассказал это когда-то мне:
- Понимаете, Шашенька, есть которые богатые (Амдурский произносит
"бугатые") и которые бедные... Так об тех, которые богатые, пусть у нас с
вами голова не болит, - им и без нас хорошо! А вот бедные... Умер бедняк,
остались сиротки - куда им деваться? По улицам ходить, босыми ногами по
снегу, копейки выпрашивать? Надо бы приют для них, - так государства этого
не хочет, у нее, у государствы, за сирот сердце не болит. Государства - она
только о богатых думает: как бы этим бедненьким богатым получше жилось! Еще:
живет бедный человек, работает, как последняя скотина, а когда он заболеет,
никому до него и дела нет! Хочет - пусть выздоравливает, а не хочет, так
нехай помирает... А прожил бедный человек до старости, всю силу из него
работа выпила-высосала, куда ему деваться? Дети бедняков не учатся -
государства для них школ не открыла и не откроет, ей на бедных детей
наплевать..
Амдурский бережно снимает с колен свою удивительную шляпу и
перекладывает ее на стоящий рядом стул:
- Ну, что с ней делать, с этой государствой? Надо на нее тоже
наплевать, ничего от нее не ждать, а самим сложиться, кто сколько может, и
открыть свои больницы, приюты, богадельни, школы...
Я хлопаю в ладоши:
- Очень хорошо!
- Да, хорошо, но трудно как! - Амдурский горестно качает головой.-
Каждый человек платит, сколько может, в благотворительные общества: один
платит аж двенадцать рублей в год, другой платит по десять копеек в месяц. И
с этих денег мы имеем два госпиталя, - ваш папаша, дай бог ему здоровья,
работает в обоих и денег за это не берет. Имеем богадельню, - ваш дедушка
там попечитель, тоже задарма много работает! Имеем "дешевую столовую", - за
несколько копеек дают там бедняку тарелку супу с хлебом, кашу. Имеем приюты,
имеем школы, только, ох, мало школ!.. Все - на эти деньги, что люди платят в
благотворительные общества! Но нужно же, чтоб кто-нибудь обходил
жертвователей и собирал с них взносы, - нет? Ну, так вот: я - такой сборщик!
Я, Амдурский! И сколько нас таких - это же просто не сосчитать: ведь у
русских - свои благотворительные общества, у поляков - свои, у немцев -
свои...
Я, Шашенька, - продолжает Амдурский, - не стремляюсь к богатству, пусть
оно пропадет! Но я стремляюсь делать хорошее дело. Я получаю за свою работу
несколько рублей в месяц - и живу на это с женой, с детьми. Мой средний сын
Рувим скоро уже будет наборщиком - он учится в типографии. Живем себе, и
хлеба хватает... почти хватает... - поправляется он. - Если посмотреть на
меня вот так, не подумавши, конечно, у меня просто райская жизня! Целый день
я на воздухе - гуляю из дома в дом. Люди меня - не буду грешить! - уважают
ужасно. Я прихожу в дома, и везде говорят: "А, это Амдурский!" Правда, в
иных домах это говорят зеленым голосом: "А, это Амдурский. Подумайте, он еще
не околел, старая кляча!"
Амдурский умолкает. Я понимаю, что он уже исчерпал передо мной перечень
всех радостей, какими дарит его "райская жизня": целый день на воздухе, люди
уважают. Хотя, правда, иные выражают это уважение "зеленым голосом"...
- А что у вас в жизни плохо, господин Амдурский?
- Что у меня в жизни плохо? - переспрашивает он. - Например, ноги...
Прежде они не уставали, теперь устают. А ходить... ой, сколько Амдурскому
надо ходить! Банкир Шамбедал, например, - ловите его с его взносом на
благотворительность! - То его нет дома, то у него дома голова болит, то он,
извините, ванну принимает... Он, правда, дает на приют ба-а-альшие деньги -
шесть рублей в год! - Амдурский даже присвистывает от уважения к этой
сумме.- Но вот сколько раз я его просил: "Господин Шамбедал! Имейте жалость
к человеку: уплатите сразу хоть за три месяца - один рубль пятьдесят копеек,
- чтоб мне не бегать за вашим полтинником каждый месяц!.."
- А он не согласился?
- У-у-у! Он такой шум поднял, - я думал, он пупок сорвет от крика! "Вы
мне надоели! Вы не понимаете, что такое деньги!" Я ему говорю: "Господин
Шамбедал! Не тот понимает, что такое деньги, у кого их много, а вот именно
тот, у кого их вовсе нету... И, господин Шамбедал, я же не на себя прошу!
Это же на приют! Это для сироток!" Так знаете, что он мне ответил, этот
грубиян? Он мне ответил: "Подумаешь? Что от моего полтинника у ваших сирот
вырастут новые папы и мамы?" Вот что он мне сказал, умник этот!.. А вы
спрашиваете, что у меня плохо! И, знаете, у русских есть, например, купец
Платонов - богатый ужасно! Так когда к нему приходит русский сборщик - на
русскую благотворительность, - так этот сборщик сидит по часу в передней и
ждет, пока господин купец Платонов кончит молиться и бить поклоны перед
иконами!»
***
Взять в библиотеке Максима Мошкова.