Моя тётушка.
Профессия главбуха в строительном тресте несет в себе непроницаемый для рентгена отпечаток на всю жизнь и на всех окружающих домочадцев, как у моей тети. Когда Валентина Викторовна приходила домой, при одном только ее виде непроизвольно хотелось сдать ей квартальный, полугодовой и годовой отчет, а также все анализы, которые были при себе.
Кроме того, что наши семьи жили неподалеку друг от друга, у нас были дачи по соседству. Поэтому все мои воспоминания от родни, это совместные семейные застолья и четыре зада через забор под полящим солнцем
Когда тетя Валя строила себе дачу, то наняла бригаду строителей, состоявшую из суровых мужиков, самый «обаятельный» из который плевком сбивал ворон над помидорными полями. Во время своих инспекций строящегося домика, даже суровые строители от ее взгляда неслись страусиными яйцами, при чем сразу в крутую. От неровно положенного кирпича в теть Вале просыпался Леонси - небо могло обрушиться на строителей дач, и они начинали с радостью мечтать о курорте, где строят пирамиды Хиопса.
Дача у тети Вали была образцовой и боролась за звание «Дачи высокой культуры быта», где даже сорняки обходительны и культурны на столько, что предпочитали расти у соседей. По предположениям моего папы у нас сорняки росли потому что мы хорошие люди, а чудеса прополки, как научную ересь, он отвергал на корню
Помидоры у них росли какие то странные - красные, большие, с мою голову. Папа уверял, что таких помидор не бывает, что это происки генетиков. Все что больше кулака и не зеленое, не может называться помидором. Настоящий помидор мирно зеленого цвета и не оскорбляет ничьих голов своими размерами. Именно такие помидоры были в его детстве, и он учил нас, что лишь они открывают сердца отечественных женщин, как бутылки с пивом. Его представления о ботанических пристрастиях женщин средней полосы в корне расходились с моими, от того у меня отросла какая то обреченная зависть, к помидорам тети Вали, а также к странному космическому порядку, царящему в семье родственников.
У нас в квартире можно было неожиданно найти за диваном бутерброд. Моя родня жила скромнее - у тети Вали в доме еда водилась только в холодильнике, а на полу даже пыли не было. Как они, бедолаги, без нее обходились, мы всей семьей долго дискутировали по вечерам.
Даже убегающей в даль с плиты овсянке тетя Валя кричала: «Сидеть!», и овсянка в самом деле сидела, и даже не думала никуда уходить, а как бы делала вид, что просто увидела знакомого на соседней конфорке - хотела поздороваться.
Почти каждые выходные мои родители объединялись в борьбе против наступающий трудовых будней с семьей моей тетушки, и я помню эти бесконечные застолья с пирогами с рыбой, вином, водкой, коньяком и еще какой то дрянью ванильного аромата и термоядерного содержания, которую мой папА самолично гнал из подручных средств, и от которой все отказывались, но только по началу.
Все заканчивалось тем, что мы шли провожать гостей до дома, там был «напосошок», без которого бортовые компьютеры моего папы путали Большую Медведицу с Альфа Центаврой и отказывались попадать домой. Тогда шли провожать нас, и так могло повторяться до трех раз
Когда звездное небо было полно звезд, а воздух трещал от мороза, мы заходили на второй круг с родней на плечах в их подъезд - этот ритуал по всей стране называется «провожали гостей». Вдруг из земли возникла пьяная компания страстно желающая курить
Кто начал драку не любят допытываться даже следователи. И семейное придание уже давно не помнит чью честь задели первой. В архивах семьи осталось только, как мой дядя Николя, в виде тарана рассекал вражеские стратегические фигуры и смог откинуть их на много лестничных проемов назад. Мой папенька с флангов добивал отступающие силы агрессоров. Женщины и дети обеих сторон в тылу, как и положено, отчаянно переживая за любимую команду, тихо ненавидя трибуны болельщиков команды соперников. В то время, когда Валентина Викторовна управляла ходом сражения активно инструктируя мужа, как лучше мириться с врагами и ломать ноги, неожиданно возникла дама с неприятно золотыми зубами, шапкой, напоминающей пчелиный улей, и заехала моей тетушке в глаз. Постепенно желание мириться проходило, а у златозубой камикадзе довольная усмешка сменялась легкой озабоченностью, по мере того, как она наблюдала за лицом тети.
Драка немного затихла, и в воздухе повисло, что то неприятное, что знакомо лишь чайкам на море, в преддверии настигающего шторма. Тетя сняла шапку-формовку из красивого пегого зверя, и с криком «Ах, ты сука!», решительно вмешалась в ход событий. Драка, оказавшись не в силах принять в себя столько энергии, пошла на убыль, но было поздно. Двое главных зачинщиков притворились санками и начали спускаться с лестниц с большим шумом, как бы прощаясь со всеми и желая дальнейшего приятного вечера. Драке стало мало подъезда и она уже начала величаво выкатываться на улицу, когда на шум торжества справедливости прибыл наряд милиции. Вплывающие в подъезд погоны и какарды произвели триумфальное пятновыводящее действие, и хулиганы начали растворяться в темноте
Выходящих из сумрака тут же отлавливали и складывали в уазики. Только неуемное красноречие моей тети и вид разбуженной в зиму медведицы, уберегли этот отдельно взятый наряд патрульных от взятия в плен всей нашей компании. Официальная причина была в том, что с детьми в обезьянник нельзя - там накуренно, и нет игрушек. Но возможно и всех уазиков с нарядами милиции не хватило бы чтобы отвезти Валентину Викторовну испепеляющую правдой всех, кто был в радиусе поражения речью
Уазики разъехались отмечать улов, а наши родители остались с чувством испорченного праздника, снова трезвые.
После этого даже сильно выпивши, мой папа называл ее Валентиной Викторовной и старался не отсвечивать. Мне вдруг открылся секрет семейного счастья, больших, красных помидор и тайны дрессировки еды одновременно
вырос окончательно и уехал из дома, и очень давно не видел не свою Тетушку ни своих сестер, которые уже командуют своими «батальонами» - воспитывают прекрасных детей и их отцов. Валентина Викторовна отчаянно им помогает - внукам игрушками, зятьям бесценными советами, как надо правильно любить Родину в лице отдельно взятой женщины. У меня же остались лишь секреты помидороводства.
Все что я сейчас знаю про менеджмент, прочитано мной не в умных книгах, а впитанные с молоком моей тети прописные истины. Не знаю от куда, но я точно знаю, что «пока не пнешь не полетит», «если не сделаешь, то я за себя не отвечаю», и «кто не спрятался - сам дурак». На этих трех китах покоится мировое управление, и если бы Питер Друкер узнал, то сам бы сжег свои книги в знак признания таланта моей тети.
Я думал, что однажды смогу также руководить полком подчиненных лишь движением половины брови. После трехлетних попыток, брови устали обе, а они пока не освоили даже простейших команд, кроме «Обед» и «Зарплата». Яйцами от взглядов ненусь пока что только я. А подчиненные разглядывают веселый Вконтакте, в святой уверенности, что именно там водятся заказчики мечты. Я не спорю, потому что веских аргументов у меня кончилось
Я себя успокаиваю, что опыт приходит во время еды, и расстраиваться не надо. Зато мне уже самому почти удается руководить овсянкой, и она уже постепенно начинает меня слушаться. Того гляди и живые люди, начнут различать команды.
Завтра мой последний день на роботе, и как то в раз вспомнились все три года. Первый год - кроваво-сопливое, вяло обнадеживающий второй, и третий - бездейственно-мертвый. Черная полоса в жизни кончилась, теперь только белые полосы, если судить по черным, то бесконечно широкие.
Всем вам бесконечно белых полос в жизни!
