Добродетель сектанта и грех философии
Отдельно выкладываю приложение к статье, "Топосе" все опубликовано в едином тексте.
В самом конце вернусь к процитированному выше определению секты от Макса Вебера: «Секта - это общество спасенных, стремящихся отделиться и отгородиться от внешнего мира… Секта - союз людей, получивших высшую религиозную аттестацию». Так как я не занят сейчас специальным разбором темы сектанства, то взял данное определение из википедии, вместе с тем, все стоит делать добросовестно, в том числе и цитировать, поэтому я решил свериться с текстом Макса Вебера, к которому отсылает вики. Выяснилась любопытная вещь - если вторая часть цитаты (про высшую религиозную аттестацию) действительно - точная цитата, то вот первой части по отсылке я не нашел. Вместе с тем цитата эта (первая часть) обычно приводится как точная цитата Вебера (вбейте ее в гугл и убедитесь сами), - благодаря могуществу википедии. Но могущество википедии - отдельная тема. Я бы не стал акцентировать внимание на данной мелочи, но, согласитесь, что вообще говоря, хотя сформулированный вики-автором тезис по смыслу… в общем, я далеко не уверен, что Вебер согласился бы с ним в такой редакции. А вот для данной статьи эта редакция идеальна, поэтому я охотно воспользовался данной цитатой в предложенном вики-виде. Но, чтобы уж быть до конца добросовестным, приведу точную цитату из Вебера, где он определяет, что такое секта:
«Секта» является волюнтаристским объединением лишь достойных (по идее) в религиозно-этическом отношении людей, квалифицированных в качестве таковых и добровольно вступивших в это объединение, при условии столь же добровольно данного им разрешения, ввиду их доказанной религиозной избранности». (Макс Вебер. «Протестантские секты и дух капитализма»).
При этом Веберу-то феномен сектанства интересен прежде всего в той его части, когда принадлежность к секте способствует вполне мирскому успеху (преуспевание в делах как символ божественной благодати), почему я и сомневаюсь, что он одобрил бы формулировку «стремящихся отделиться и отгородиться от внешнего мира…». Вебер пишет об этом вполне ясно:
«Решающим для нашей концепции является то обстоятельство, что во всех разновидностях изучаемых нами аскетических течений «состояние религиозной избранности» воспринималось как своего рода сословное качество (status), которое ограждает человека от скверны рукотворного, от «мира». Гарантией этого состояния независимо от того, каким образом оно достигается в соответствии с догматическим учением данной деноминации, служит не какое-либо магически-сакраментальное средство, не отпущение грехов после исповеди, не отдельные благочестивые поступки, а одно лишь утверждение избранности посредством специфического по своему характеру поведения, коренным образом отличающего избранника от «природного» человека… Решающим было то, что этот требуемый религией, отличный от «природного» существования, особый уклад жизни святых складывался теперь не вне мира в монашеских организациях, а внутри мирского устройства». (Макс Вебер. «Протестантская этика и дух капитализма»).
Вероятно, именно этот отрывок и использовал вики-автор, формулируя первую часть определения секты «от Вебера», но, как будто бы не дочитал весь абзац до конца. При этом все же по сути-то он прав - секта по смыслу именно отгорожена от греховного мира, но вот связь секты с мирской жизнью - это, как оказывается, отдельный разговор. Если вернуться к пифагорейцам, то и они были вполне «успешны» в миру - в частности, по свидетельствам тех же Ямвлиха и Порфирия, пифагорейцы играли активнейшую и позитивнейшую роль в политической жизни, выступая в роли миротворцев-законодателей. Как же в таком случае быть со стремлением «отгородиться от мира»? Все-таки, вероятно, более точное слово - «обособиться» от мира (его Вебер тоже использовал, при этом важно уточнить - «жестко обособиться», так что все-таки мир отдельно, а мы - отдельно - даже в миру сектант всегда должен быть отделен от мира), а не отгородиться от него. Сектант становится своего рода недосягаемо-добродетельным примером для мирского человека (так как сектант служит Богу, он посвящен, он избранный) - что он и доказывает в мирских делах. Совсем отгораживаются от мира, видимо, либо тоталитарные секты, либо просто некоторые секты, либо эта отгороженность является начальной стадией существования секты, но, не являясь специалистом в данной области, я не рискну более ничего утверждать. Сам же факт, что сектантство может оказываться столь успешным в экономических и политических реалиях лишний раз подсказывает, насколько оно должно быть губительно в философском смысле. С точки же зрения знания, закрытость секты от мира как раз становится ключевой характеристикой и секта скорее именно «отгораживается от мира», ревностно охраняя свое знание, которое и делает сектантов - особенно-обособленными. Для пифагорейцев доступ к этому знанию, был, вероятно, равнозначен «допущению к причастию» в протестантских сектах:
«Напомним только, что решающая идея о чистоте причастия, которая вела к устранению всех тех, кто не обрел святости, способствовала тому, что в деноминациях, не доводивших свое учение до его логического вывода, то есть до образования сект (в частности, у пуритан, принимавших догмат о предопределении), вводилась своего рода церковная дисциплина (близкая дисциплине сектантской) - именно в этом заключалось главное социальное значение требования чистоты причастия. Что же касается самих сект, то для них, особенно в период их возникновения, эта идея была основополагающей». («Протестантские секты и дух капитализма»).
Сам же характер знания в такой перспективе скорее всего все в большей степени и касается дисциплинирующей регламентации жизни общины, а не собственно постижения загадок бытия. И вот, дисциплинированная армия обособленных сектантов оказывается хорошо приспособленной для мирской жизни (точнее - «деятельности в миру»), тогда как открытый миру философ, все равно, парадоксальным образом, оказывается чуждым для всех элементом. Послушание - понятная всем добродетель; свободное мышление - непонятный для всех грех. Поэтому философствование оказывается грехом как «в миру» (как нечто непонятное) так и в секте (как нечто недисциплинированное). В общем, с какой точки зрения ни посмотри, философия - это грех, но это такой грех, впасть в который по силам лишь свободным умам.
В самом конце вернусь к процитированному выше определению секты от Макса Вебера: «Секта - это общество спасенных, стремящихся отделиться и отгородиться от внешнего мира… Секта - союз людей, получивших высшую религиозную аттестацию». Так как я не занят сейчас специальным разбором темы сектанства, то взял данное определение из википедии, вместе с тем, все стоит делать добросовестно, в том числе и цитировать, поэтому я решил свериться с текстом Макса Вебера, к которому отсылает вики. Выяснилась любопытная вещь - если вторая часть цитаты (про высшую религиозную аттестацию) действительно - точная цитата, то вот первой части по отсылке я не нашел. Вместе с тем цитата эта (первая часть) обычно приводится как точная цитата Вебера (вбейте ее в гугл и убедитесь сами), - благодаря могуществу википедии. Но могущество википедии - отдельная тема. Я бы не стал акцентировать внимание на данной мелочи, но, согласитесь, что вообще говоря, хотя сформулированный вики-автором тезис по смыслу… в общем, я далеко не уверен, что Вебер согласился бы с ним в такой редакции. А вот для данной статьи эта редакция идеальна, поэтому я охотно воспользовался данной цитатой в предложенном вики-виде. Но, чтобы уж быть до конца добросовестным, приведу точную цитату из Вебера, где он определяет, что такое секта:
«Секта» является волюнтаристским объединением лишь достойных (по идее) в религиозно-этическом отношении людей, квалифицированных в качестве таковых и добровольно вступивших в это объединение, при условии столь же добровольно данного им разрешения, ввиду их доказанной религиозной избранности». (Макс Вебер. «Протестантские секты и дух капитализма»).
При этом Веберу-то феномен сектанства интересен прежде всего в той его части, когда принадлежность к секте способствует вполне мирскому успеху (преуспевание в делах как символ божественной благодати), почему я и сомневаюсь, что он одобрил бы формулировку «стремящихся отделиться и отгородиться от внешнего мира…». Вебер пишет об этом вполне ясно:
«Решающим для нашей концепции является то обстоятельство, что во всех разновидностях изучаемых нами аскетических течений «состояние религиозной избранности» воспринималось как своего рода сословное качество (status), которое ограждает человека от скверны рукотворного, от «мира». Гарантией этого состояния независимо от того, каким образом оно достигается в соответствии с догматическим учением данной деноминации, служит не какое-либо магически-сакраментальное средство, не отпущение грехов после исповеди, не отдельные благочестивые поступки, а одно лишь утверждение избранности посредством специфического по своему характеру поведения, коренным образом отличающего избранника от «природного» человека… Решающим было то, что этот требуемый религией, отличный от «природного» существования, особый уклад жизни святых складывался теперь не вне мира в монашеских организациях, а внутри мирского устройства». (Макс Вебер. «Протестантская этика и дух капитализма»).
Вероятно, именно этот отрывок и использовал вики-автор, формулируя первую часть определения секты «от Вебера», но, как будто бы не дочитал весь абзац до конца. При этом все же по сути-то он прав - секта по смыслу именно отгорожена от греховного мира, но вот связь секты с мирской жизнью - это, как оказывается, отдельный разговор. Если вернуться к пифагорейцам, то и они были вполне «успешны» в миру - в частности, по свидетельствам тех же Ямвлиха и Порфирия, пифагорейцы играли активнейшую и позитивнейшую роль в политической жизни, выступая в роли миротворцев-законодателей. Как же в таком случае быть со стремлением «отгородиться от мира»? Все-таки, вероятно, более точное слово - «обособиться» от мира (его Вебер тоже использовал, при этом важно уточнить - «жестко обособиться», так что все-таки мир отдельно, а мы - отдельно - даже в миру сектант всегда должен быть отделен от мира), а не отгородиться от него. Сектант становится своего рода недосягаемо-добродетельным примером для мирского человека (так как сектант служит Богу, он посвящен, он избранный) - что он и доказывает в мирских делах. Совсем отгораживаются от мира, видимо, либо тоталитарные секты, либо просто некоторые секты, либо эта отгороженность является начальной стадией существования секты, но, не являясь специалистом в данной области, я не рискну более ничего утверждать. Сам же факт, что сектантство может оказываться столь успешным в экономических и политических реалиях лишний раз подсказывает, насколько оно должно быть губительно в философском смысле. С точки же зрения знания, закрытость секты от мира как раз становится ключевой характеристикой и секта скорее именно «отгораживается от мира», ревностно охраняя свое знание, которое и делает сектантов - особенно-обособленными. Для пифагорейцев доступ к этому знанию, был, вероятно, равнозначен «допущению к причастию» в протестантских сектах:
«Напомним только, что решающая идея о чистоте причастия, которая вела к устранению всех тех, кто не обрел святости, способствовала тому, что в деноминациях, не доводивших свое учение до его логического вывода, то есть до образования сект (в частности, у пуритан, принимавших догмат о предопределении), вводилась своего рода церковная дисциплина (близкая дисциплине сектантской) - именно в этом заключалось главное социальное значение требования чистоты причастия. Что же касается самих сект, то для них, особенно в период их возникновения, эта идея была основополагающей». («Протестантские секты и дух капитализма»).
Сам же характер знания в такой перспективе скорее всего все в большей степени и касается дисциплинирующей регламентации жизни общины, а не собственно постижения загадок бытия. И вот, дисциплинированная армия обособленных сектантов оказывается хорошо приспособленной для мирской жизни (точнее - «деятельности в миру»), тогда как открытый миру философ, все равно, парадоксальным образом, оказывается чуждым для всех элементом. Послушание - понятная всем добродетель; свободное мышление - непонятный для всех грех. Поэтому философствование оказывается грехом как «в миру» (как нечто непонятное) так и в секте (как нечто недисциплинированное). В общем, с какой точки зрения ни посмотри, философия - это грех, но это такой грех, впасть в который по силам лишь свободным умам.