Эпикуреизм и гедонизм
В отношении Эпикура, конечно, не очень понятно - каково все-таки его подлинное отношение к чувственным удовольствиям. Противники Эпикура осуждали его именно за то, что он погряз во вполне телесных удовольствиях (по словам некоего Тимократа, приводимым Диогеном Лаэртским, Эпикура «дважды в день рвало с перекорму»), сам же он проповедует прежде всего удовольствия дружеского интеллектуального общения (где дружественность, пожалуй, даже преобладает над интеллектуальностью). Возьмем два суждения Эпикура:
Первое суждение: «Начало и корень всякого блага - удовольствие чрева: даже мудрость и прочая культура имеют отношение к нему».
Второе суждение: «Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, не знающие, или не соглашающиеся, или неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняющее (лживые) мнения, от которых душу объемлет величайшее смятение [которые производят в душе величайшее смятение]».
Первое суждение видимо противоречит второму, однако, казалось бы, противоречие это разрешается просто - первое суждение и есть такое, которое приписывается Эпикуру (тем более что и дошло оно до нас через насмешника Афинея), когда же Эпикур говорит сам - он опровергает такой псевдо-эпикурейский подход. Но я не думаю, что все тут так просто. Эпикур с очевидностью является противником осуждения любых удовольствий («Никакое удовольствие не есть зло само по себе…»), в том числе и чувственных, просто он видит, что чувственные удовольствия несут больше тревог, чем радостей и поэтому на них нельзя делать жизненную ставку. Но сам настрой на жизнь как удовольствие не может быть вполне оторван от чувственных удовольствий как начала всяких удовольствий, отсюда первое суждение не противоречит эпикуреизму, хотя сам Эпикур и старается от него дистанцироваться - в силу той критики, которой подвергается его образ жизни (или представление, не знаю уж, насколько превратное, об эпикурейском образе жизни, который со стороны видится более как гедонистический). Всякое удовольствие начинается с удовольствия чрева - тот, кто идет путем удовольствия, не может хоть отчасти да не идти путем чувственных удовольствий. Приведу еще одно суждение Эпикура:
Третье суждение: «Неприятное сластолюбие души заставляет живое существо желать разнообразия пищи до бесконечности».
Вам, конечно, кажется, что Эпикур тут опять-таки осуждает чувственные удовольствия? Это верно, да только осуждение это особого рода. Это осуждение человека, который познал сластолюбие души на своем собственном опыте. Я так и вижу Эпикура, который, поддавшись собственному сластолюбию души, захотел и того, и этого, а потом еще вон того, и увидел - насколько неприятны все эти желания. Но они - следствие его базовой установки. В общем, это как бы осуждение обжорства со слюной во рту и именно вследствие этой слюны во рту. «Вот до чего довели меня мои желания удовольствий - как бы говорит Эпикур - нет, желать надо более достойных вещей». Так эпикуреизм дистанцируется от гедонизма, но - основательно гедонизма откушав.
Первое суждение: «Начало и корень всякого блага - удовольствие чрева: даже мудрость и прочая культура имеют отношение к нему».
Второе суждение: «Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, не знающие, или не соглашающиеся, или неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняющее (лживые) мнения, от которых душу объемлет величайшее смятение [которые производят в душе величайшее смятение]».
Первое суждение видимо противоречит второму, однако, казалось бы, противоречие это разрешается просто - первое суждение и есть такое, которое приписывается Эпикуру (тем более что и дошло оно до нас через насмешника Афинея), когда же Эпикур говорит сам - он опровергает такой псевдо-эпикурейский подход. Но я не думаю, что все тут так просто. Эпикур с очевидностью является противником осуждения любых удовольствий («Никакое удовольствие не есть зло само по себе…»), в том числе и чувственных, просто он видит, что чувственные удовольствия несут больше тревог, чем радостей и поэтому на них нельзя делать жизненную ставку. Но сам настрой на жизнь как удовольствие не может быть вполне оторван от чувственных удовольствий как начала всяких удовольствий, отсюда первое суждение не противоречит эпикуреизму, хотя сам Эпикур и старается от него дистанцироваться - в силу той критики, которой подвергается его образ жизни (или представление, не знаю уж, насколько превратное, об эпикурейском образе жизни, который со стороны видится более как гедонистический). Всякое удовольствие начинается с удовольствия чрева - тот, кто идет путем удовольствия, не может хоть отчасти да не идти путем чувственных удовольствий. Приведу еще одно суждение Эпикура:
Третье суждение: «Неприятное сластолюбие души заставляет живое существо желать разнообразия пищи до бесконечности».
Вам, конечно, кажется, что Эпикур тут опять-таки осуждает чувственные удовольствия? Это верно, да только осуждение это особого рода. Это осуждение человека, который познал сластолюбие души на своем собственном опыте. Я так и вижу Эпикура, который, поддавшись собственному сластолюбию души, захотел и того, и этого, а потом еще вон того, и увидел - насколько неприятны все эти желания. Но они - следствие его базовой установки. В общем, это как бы осуждение обжорства со слюной во рту и именно вследствие этой слюны во рту. «Вот до чего довели меня мои желания удовольствий - как бы говорит Эпикур - нет, желать надо более достойных вещей». Так эпикуреизм дистанцируется от гедонизма, но - основательно гедонизма откушав.