Племянник Рамо и Эдипов комплекс
"КУДИМОВ (глядя на Сарафанова). Не могу вспомнить где, но я вас видел. Это точно.
НИНА. Ну видел, ну и что?..
КУДИМОВ. Но где?
НИНА. Да не все ли равно?
КУДИМОВ. Я буду мучиться, пока не вспомню. У меня всегда так". (Вампилов. «Старший сын»).
Пока я читал «Племянника Рамо», все время меня не покидало чувство, что «где-то я его видел» (его - это, конечно, самого племянника Рамо). Ну а когда появляется такое чувство, то жизнь становится не в жизнь пока не вспомнишь. В реале мне, конечно, как и всем, доводилось видеть несколько экстравагантно-больноватых персонажей, но нет, «племянника Рамо» я вроде как не встречал - такого встретишь, не забудешь. А если я его не встречал в реальной жизни, значит, наверняка - на страницах какой-то книги; наверняка он похож на какого-то литературного персонажа. И ассоциация пришла на удивление быстро, - это же Лебядкин собственной персоной! Не совсем, конечно (оно и понятно, что не совсем, был бы совсем - был бы Лебядкин). Племянник Рамо - это Лебядкин, но еще не вполне съехавший с катушек, не переступивший грань, превращающей его… в Лебядкина. Он, так сказать, еще на подступах, крыша пока еще только протекает; протекает, но держится. Чрезвычайная эксцентричность Рамо помещает его в трудноопределимую область - на грань между разумностью и помешательством; при этом он все же скорее полуразумен, тогда как Лебядкин скорее - полупомешан. Впрочем, если преподать Лебядкина определенным образом, вполне может быть, что и он сошел бы за Рамо, точно так же, как и Рамо нетрудно представить себе в роли Лебядкина - я так и вижу, как он заходит в «приличное общество» и читает свою незабываемую стихотворную пиесу «Таракан», то есть играет пьесы для фортепьяно собственного сочинения, - я уже путаюсь, где собственно, Лебядкин, а где - Рамо:) Да и компания, в которой он пребывает и которой верховодит - чистой воды «Бесы».
"Все поэты, потерпевшие провал… все осрамившиеся музыканты, все писатели, которых никто не читает, все освистанные актрисы, все ошиканные актеры, целая куча бедняков, пристыженных, жалких паразитов, во главе которых я имею честь стоять, храбрый вождь трусливого войска".
Это откуда вообще отрывок: из «Бесов» или из «Племянника»? Из «Племянника», а вот из «Бесов»:
"…хохотуны заезжие путешественники, поэты с направлением из столицы, поэты взамен направления и таланта в поддевках и смазных сапогах, майоры и полковники, смеющиеся над бессмысленностию своего звания и за лишний рубль готовые тотчас же снять свою шпагу и улизнуть в писаря на железную дорогу; генералы, перебежавшие в адвокаты…"
Ну и так далее, всякий желающий проведет свой десяток параллелей и найдет десяток отличий. Итак, с этим я разобрался, жизнь наладилась. Что еще можно сказать о «Племяннике Рамо»? А вот припомните диалоги Платона, а в каждом его диалоге есть своего рода вступительная часть, когда Сократ ходит туда-сюда, или просто ведется этакая задушевная беседа, являющаяся прологом собственно для рассуждения. «Племянник Рамо» - это вступительная часть без основной, дружеский разговор не доходит здесь до стадии рассуждения, философствование не становится здесь философией. Да и как философствованию стать философией, когда рассуждает не Сократ, а Рамо? У него хватает ума, чтобы, наблюдая за различными жизненными ситуациями, делать всякие любопытные замечания, а большего и требовать трудно. Но, как философствование, все это довольно интересно, написана работа хорошим языком, несколько фривольно, конечно, но что уж взять с французов…
Из мыслей Рамо, мне больше всего запомнились его терзания, связанные с диссонансом по отношению ко всему великому. Он его всячески принижает, и одновременно понимает, что нет задачи выше, чем создать что-то великое. Чрезвычайно распространенная позиция. Или, скорее, характерная. При всем желании племянник Рамо не может вполне растоптать в себе тягу к Возвышенному (хотя и старается ее по возможности опошлить). Многие другие могут, возможно, это делает их более нормальными.
А что сам Дидро, который в диалоге фигурирует исключительно как «философ»? Ну, под конец диалога философ мимоходом открыл или почти открыл Эдипов комплекс:
"Если бы маленький дикарь, предоставленный самому себе, сохранил все свое неразумие, а с глупостью грудного младенца еще соединил в себе бурные страсти тридцатилетнего мужчины, он свернул бы шею отцу и обесчестил бы свою мать".
Но он не осознал всей важности совершенного им открытия и не запатентовал изобретения, так что Фрейд может спать спокойно:)
НИНА. Ну видел, ну и что?..
КУДИМОВ. Но где?
НИНА. Да не все ли равно?
КУДИМОВ. Я буду мучиться, пока не вспомню. У меня всегда так". (Вампилов. «Старший сын»).
Пока я читал «Племянника Рамо», все время меня не покидало чувство, что «где-то я его видел» (его - это, конечно, самого племянника Рамо). Ну а когда появляется такое чувство, то жизнь становится не в жизнь пока не вспомнишь. В реале мне, конечно, как и всем, доводилось видеть несколько экстравагантно-больноватых персонажей, но нет, «племянника Рамо» я вроде как не встречал - такого встретишь, не забудешь. А если я его не встречал в реальной жизни, значит, наверняка - на страницах какой-то книги; наверняка он похож на какого-то литературного персонажа. И ассоциация пришла на удивление быстро, - это же Лебядкин собственной персоной! Не совсем, конечно (оно и понятно, что не совсем, был бы совсем - был бы Лебядкин). Племянник Рамо - это Лебядкин, но еще не вполне съехавший с катушек, не переступивший грань, превращающей его… в Лебядкина. Он, так сказать, еще на подступах, крыша пока еще только протекает; протекает, но держится. Чрезвычайная эксцентричность Рамо помещает его в трудноопределимую область - на грань между разумностью и помешательством; при этом он все же скорее полуразумен, тогда как Лебядкин скорее - полупомешан. Впрочем, если преподать Лебядкина определенным образом, вполне может быть, что и он сошел бы за Рамо, точно так же, как и Рамо нетрудно представить себе в роли Лебядкина - я так и вижу, как он заходит в «приличное общество» и читает свою незабываемую стихотворную пиесу «Таракан», то есть играет пьесы для фортепьяно собственного сочинения, - я уже путаюсь, где собственно, Лебядкин, а где - Рамо:) Да и компания, в которой он пребывает и которой верховодит - чистой воды «Бесы».
"Все поэты, потерпевшие провал… все осрамившиеся музыканты, все писатели, которых никто не читает, все освистанные актрисы, все ошиканные актеры, целая куча бедняков, пристыженных, жалких паразитов, во главе которых я имею честь стоять, храбрый вождь трусливого войска".
Это откуда вообще отрывок: из «Бесов» или из «Племянника»? Из «Племянника», а вот из «Бесов»:
"…хохотуны заезжие путешественники, поэты с направлением из столицы, поэты взамен направления и таланта в поддевках и смазных сапогах, майоры и полковники, смеющиеся над бессмысленностию своего звания и за лишний рубль готовые тотчас же снять свою шпагу и улизнуть в писаря на железную дорогу; генералы, перебежавшие в адвокаты…"
Ну и так далее, всякий желающий проведет свой десяток параллелей и найдет десяток отличий. Итак, с этим я разобрался, жизнь наладилась. Что еще можно сказать о «Племяннике Рамо»? А вот припомните диалоги Платона, а в каждом его диалоге есть своего рода вступительная часть, когда Сократ ходит туда-сюда, или просто ведется этакая задушевная беседа, являющаяся прологом собственно для рассуждения. «Племянник Рамо» - это вступительная часть без основной, дружеский разговор не доходит здесь до стадии рассуждения, философствование не становится здесь философией. Да и как философствованию стать философией, когда рассуждает не Сократ, а Рамо? У него хватает ума, чтобы, наблюдая за различными жизненными ситуациями, делать всякие любопытные замечания, а большего и требовать трудно. Но, как философствование, все это довольно интересно, написана работа хорошим языком, несколько фривольно, конечно, но что уж взять с французов…
Из мыслей Рамо, мне больше всего запомнились его терзания, связанные с диссонансом по отношению ко всему великому. Он его всячески принижает, и одновременно понимает, что нет задачи выше, чем создать что-то великое. Чрезвычайно распространенная позиция. Или, скорее, характерная. При всем желании племянник Рамо не может вполне растоптать в себе тягу к Возвышенному (хотя и старается ее по возможности опошлить). Многие другие могут, возможно, это делает их более нормальными.
А что сам Дидро, который в диалоге фигурирует исключительно как «философ»? Ну, под конец диалога философ мимоходом открыл или почти открыл Эдипов комплекс:
"Если бы маленький дикарь, предоставленный самому себе, сохранил все свое неразумие, а с глупостью грудного младенца еще соединил в себе бурные страсти тридцатилетнего мужчины, он свернул бы шею отцу и обесчестил бы свою мать".
Но он не осознал всей важности совершенного им открытия и не запатентовал изобретения, так что Фрейд может спать спокойно:)