Сражение 11/21 октября 1658 г. у деревни Верки (Werki) под Вильной.
У поражения под Нарвой 19 ноября 1700 г. «регулярной» новоприбранной петровской армии в русской истории были два некоторых соответствия, но с противоположным исходом.
1) Русско-польская война 1654-67 годов. Сражение у деревни Верки (Werki) под Вильной 11 октября 1658 г. между войсками подскарбия Великого княжества Литовского и гетмана польного Винцентия Корвина Гасевского (или Га(о)нсевского) и боярина и воеводы князя Юрия Алексеевича Долгорукого.
Некоторые подробности боя содержатся в рассказе очевидца Самуила Веславского: Węslawski S. Victor & victus Vincentius Corvinus Gosiewski. Vilnensi. 1691. P. 38-41. Описание более образное, чем обстоятельное.
Сражение началось с боя всадников. Располагавшийся в середине Гасевский во главе своей конницы нанёс сильный удар по русской. Особо отмечаются «сорок катафрактов в самой гуще врага» (видимо, какая-то гусарская хоругвь, врезавшаяся в русский строй). Литовцы начали одерживать верх.
«Tandem Dolgorukius duas novas Praetorianas legiones peditum, ultimū belli subsidium, in aciem substituit, postquàm omnes aliae sunt submotae». (P. 39.) Дословно: «Наконец Долгорукий два новых Преторианских легиона пехоты, последнее военное подкрепление, в битве замену, после того как все другие были удалены».
Поскольку латынь плохо подходит для дословного перевода, смысл написанного по правилам русского языка: «Наконец Долгорукий ввёл в дело два новых Преторианских легиона пехоты, отборные войска, вступающие в битву после того, как все их товарищи были прогнаны».
Речь о двух приказах Московских стрельцов (почему они и названы преторианскими легионами) стряпчего С.С. Коковинского и, должно быть жильца, И.А. Ендогурова. Литовское войско было разбито, обращено в бегство и преследовано русской конницей, Гасевский и другие пленены, его обоз захвачен.
Может возникнуть недоумение, зачем написано «ultimū belli subsidium» (последнее военное подкрепление), когда речь о битве, и слово subsidium само по себе означает военную силу. Но в то время люди были верующими, и Веславский, очевидно, имел в виду, что это было последнее человеческое средство в сражении, после которого оставалось только чудесное вспоможение от Бога.
Подробности шествия русского войска, видимо, в Вильну, после возвращения на поле боя конницы с захваченными пленными: «Stetêre in armis Praetorianae cohortes campo qui praeiacet: ter exoneratae in castello, campestres in castris machinae: peditatus clàm ex acie redux (quò numerosior ad sarcinas ostentaretur) è vallo triplici sono, public è victori applaudebat». (P. 40-41.)
«Остававшиеся под ружьём Преторианские когорты на поле, предшествовали: трижды выстрелили в крепости, с полей из обозных орудий: пехотинцы кричали, из битвы возвращаясь (коих многочисленность соответствовала ноше похваления*), из валов трижды звучит, государственно из победы рукоплеща**». (*Многочисленность пехотинцев соответствовала значимости ведомых пленников, которыми хвалились. **Государство приветствовало возвратившихся с победой.)
Рассказ Веславского о русском обычае приветствия войска после победы сходен с описанием приветствия в Астрахани возвратившейся судовой рати князя Львова, после удачного похода против разинцев. 1669 г., августа «21-го утром показался русский флот, состоящий из 52 или 53 длинных гребных судов, связанных и соединенных для большей крепости. Каждая такая банка имела пушку, а некоторые из них были снабжены двумя, с 40, а многие и 70 мушкетниками. Словом, они были полны людьми и расположились у высокого берега реки. Вскоре после полудня появился флот казаков, состоящий из 23 парусов и тысячи человек; мы получили по приказу воеводы 200 московитов на борт, которые в порядке под знаменами явились на корабль. Русский флот, подойдя к городу, дал салют из всех пушек, после чего мушкетники, которых было до 3000, дали залп. Вскоре казаки ответили из своих пушек и мушкетов, немного спустя русские второй раз дали салют, на что казаки также не остались в долгу. После салюта в городе был выкинут белый флаг, что было нам знаком, и мы выстрелили из 13 пушек и в то же время дали залп из 200 мушкетов; между тем наш шкипер упал за борт, но его тотчас же выловили. После нашего салюта русские выстрелили в третий раз и проплыли мимо нас, на что наш корабль в последний раз ответил своими 13 пушками и 200 мушкетами. Казаки стали на якорь в том месте, где раньше стояли русские». (Копия с письма, писанного на корабле его царского величества под названием «Орел», стоявшем на якоре под городом Астраханью 24 сентября по старому стилю 1669 г. // Стрейс Я.Я. Три путешествия. Рязань: «Александрия», 2006. С. 405.)
Из отписки Ю.А. Долгорукого: «И октября в 11 д., прося у Господа Бога милости, и у Пречистой Богородицы и у всех святых помощи, пошел я, Юшка, да со мною товарищ мой, стольник и воевода Михайло Волынской, с твоими ратными с конными и с пешими людьми на гетмана Гонсевскаго, и на его обоз; и был у нас бой большой; и всех святых помощью, а вашим великаго государя... и сына вашего... счастьем Вицентия Корвина подскарбия великаго гетмана польнаго Гонсевскаго взяли, и обоз его, и в обозе шатры его, и бунчук и знамя его гетманское, и литавры, и знамена гусарских, и рейтарских, и козацких, и драгунских рот и полку его гетмана Гонсевскаго полковников, и подполковников, и ротмистров, и капитанов, и поручиков, и королевских стольников, и иных чинов многих людей взяли-же. А ратных людей его, гетмана Гонсевскаго полку, побили на голову; и твои ратные люди его, гетмана Гонсевскаго, ратных людей секли на 15 верстах. ...
II. Распросныя речи. И того ж числа взятые языки роспрашиваны порознь; а в роспросе ... сказали: у гетмана де Гонсевскаго в обозе за Вилею рекою было войско 8 рот гусарских; в роте по 50, и по 40, и по 30 человек; 12 рот рейтарских, в роте по 100 человек, а в иных по 160 человек; 7 рот козацких, в роте по 200 человек, и по 170 и по 100 человек; рота гетманская панцирная, в той роте 160 человек, 12 рот драгунских, в роте по 180, и по 160 и по 100 человек. А за Святою де рекою оставлено гетмана Гонсевскаго 10 рот пехоты немецкой, 2 роты пехоты венгерской, рота драгунскаа, в роте по 100 человек, и по 80, и по 50 человек; да тут де в обозе оставлено 8 пушек, 3 воза зелья, 15.000 пулек свинцовых». Всего указано 76 пленных шляхтичей и разных чинов гусарских, рейтарских, драгунских и казацких рот. (Акты Московского Государства. Т. II. СПб. 1894. № 1035. С. 614, 615.)
По расспросным речам получается, что у Гасевского было около 4 тыс. Это согласуется с другим известием. Из перевода с вестовых листов с сообщениями о событиях из Королевца, Гданьска и других мест от 23-27 июля 1658 г.: «...а литовских людей з Гансевским пришло четыре тысячи...». (Вести-Куранты: 1651-1652 гг., 1654-1656 гг., 1658-1660 гг. М.: «Наука», 1996. С. 124.)
Товарищами Долгорукова были стольники и воеводы Михаил Семёнович Волынской и Осип Иванович Сукин. Сходным воеводой - окольничий Василий Семёнович Волынской. (Дополнения к тому III-му Дворцовых разрядов. СПб. 1854. Стл. 154-155.)
Общее описание военных действий и предшествовавших им переговоров см., например, в: Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Кн. VI. Т. 11. Гл. 1. М.: «Мысль», 1991. С. 44.
Поражение и пленение Гасевского стало заметным событием для Европы. (Theatri Evropæi. T. VIII. Franctfurt am Mayn. 1693. S. 673 (ошибочно пронумерована как 973). Первое издание тома вышло в 1667 г.) Там неверно указано, что у Гасевского были 2 тыс.
7167 (1658) г.: «Того ж месяца Декабря в 27 день были у Государя у руки: боярин и воеводы князь Юрья Алексеевичь Долгоруково да столник Михайла Семенов сын Волынской, да дьяк Иван Амирев; а пришли с его государевы службы, побили гетмана полного Винцентея Корвина-Гасевскаго, подскарбея великаго княжества Литовскаго, и самаго гетмана Гасевскаго взяли, и полковников и ротмистров и столников королевских поимали, и бунчюк гетманов взяли и обоз весь взяли.
Того ж дни привели к Москве гетмана Гасевскаго, полковников, и ротмистров, и столников королевских и языки многие, что взял боярин и воеводы князь Юрья Алексеевичь Долгоруково с товарищи; а с гетманом шли и с языки головы Московских стрелцов с приказы, которые были с боярином с князь Юрьем Алексеевичем Долгоруково с товарищи, Степан Семенов сын Коковинской да Иван Анофриев сын Ендогуров. А гетмана Гасевскаго вели Москвою пешаго.
И, по государеву указу, распрашивали гетмана Гасевскаго в Розряде: бояре князь Алексей Никитичь Трубецкой, князь Борис Александровичь Репнин, да околничей Иван Офонасьевичь Гавренев да думной дьяк. И, распрося, поставлен на дворе; а в приставех у него велено быть голове стрелецкому Степану Коковинскому». (Дополнения к тому III-му Дворцовых разрядов. Стл. 164.)
В Боярском списке 7166 г. значится.
На л. 3 об.: «Князь Юрьи Алексеевичь Долгоруково. В боярской книге 155-го году [1-е сентября 1646 г. - 31 августа 1647 г. - А.Х.] оклад ему с придачею 560 рублев. Да 167-го февраля 2 день за службу, что он в прошлом во 166-м и в нынешнем во 167-м году, будучи на ево государеве службе полковым воеводою, на бою гетмана Гансевского и ево полку польских и литовских многих людей побил и самого гетмана Гансевского и полковников, и ротмистров, и королевских стольников, и обоз ево гетманской со всем взял, придано сто рублев. Ему же за службу 172-го, 173-го году, что он был на государеве службе с полком в Литовской стороне, и над полскими и литовскими людьми чинил промысл и поиск, и многие места разорил, и полон многой поимали, учинено придачи сто двадцать рублев».
На л. 142 об. (напротив строки на левом поле написано: «умре»): «Степан Семенов сын Коковинской. В боярской книге 155-го году оклад ему за службы с придачами помесной 1000 чети, денег из Чети 72 рубли с полтиною. Ему ж за службу 166-го и 167-го году за Гансевского бой придачи 25 рублев. Всего ему денежной оклад 97 рублев».
Ивана Анофриевича Ендогурова в Боярских списках нет. Но на л. 239 указанной книги значится: «Великий государь пожаловал в стряпчие вновь в нынешнем во 173-м году.
/.../
Иван Иванов сын Ендогуров из житья. Оклад ему помесной в жилецком в подлинном списку 169-го году за ево службы с придачами 820 чети, денег 45 рублев. Ему ж за ево службы 172-го и 173-го году, что он был на государеве службе в литовских городех, придачи 130 чети, денег 9 рублев. Ему ж 174-го октября в 17 день по памяти ис Стрелецкого приказу за приписью дьяка Ивана Патрекеева для новства придачи помесной сто чети, денег двенадцать рублев, и перешло ему за тысячю пятьдесят чети. И за ту помесную придачю за перехожие за пятьдесят чети по государеву указу деньгами два рубли с полтиною». (Боярская книга 1658 года. М. 2004. С. 13-14, 80, 144.)
Можно предположить, что это сын И.А. Ендогурова, получивший пожалованья и повышение по службе вместо отца. Все указанные в списке 6 человек в 7173 (1664-65) году были пожалованы в стряпчие из жильцов, минуя чин дворянина московского. В Боярских списках 7175 и 7176 годов об И.И. Ендогурове указано: «у стрелцов голова», «голова у стрелцов». (Белоусов М.Р. Боярские списки 1645-1667 гг. как исторический источник. Т. 2. Казань. 2009. С. 112.) В 7194 и 7200 годах И.И. Ендогуров значится стольником. (Алфавитный указатель фамилий и лиц, упоминаемых в Боярских книгах, хранящихся в 1-м отделении Московскаго архива Министерства Юстиции, с обозначением служебной деятельности каждаго лица и годов состояния в занимаемых должностях. М. 1853. С. 130.)
2) Семилетняя война. Сражение 19 августа 1757 г. при Гросс-Егерсдорфе между прусской армией генерал-фельдмаршала Ганса фон Левальда и русской генерал-фельдмаршала Степана Фёдоровича Апраксина.
В отличие от войска Долгорукого 1658 г., армия Апраксина была подобна петровской 1700 г. и по неудобству расположения в сражении, и по части новобранцев: «Обстоятельство, что вся армiя состояла почти все изъ такихъ людей, которые непрiятеля еще въ глаза не видали, умножало въ каждом его робость и внутреннее волненiе крови и содраганiе членовъ».
Центр сражения: «Непрiятели имѣли несравненно болѣee выгодъ, нежели наши. Ихъ аттака ведена была порядочнымъ образомъ, лучшими полками и людьми, и по сдѣланной напередъ и правильно наблюдаемой диспозицiи. Артиллерiя дѣйствовала ихъ какъ надобно, а весь тылъ у нихъ былъ открытъ и подкрѣпленъ второю линiею и резервами, изъ которыхъ имъ ничто не мѣшало весь уронъ въ первой сражающейся линiи того момента награждать и наполнять новыми и свѣжими людьми, а такимъ же образомъ имѣли они желаемую способность снабжать дерущихся нужными припасами и порохомъ. Что касается до нашихъ, то они всѣхъ сихъ выгодъ, по несчастiю, не имѣли, ибо, во-первыхъ, диспозицiи напередъ никакой не было сдѣлано, да и некогда было дѣлать, а всѣмъ самъ Богъ управлялъ и распоряжалъ. Во-вторыхъ, людей съ нашей стороны было гораздо меньше, нежели съ непрiятельской. У нихъ дралась цѣлая линiя, а у насъ насилу только одиннадцать полковъ могли вытянуться, и сiи принуждены были за все, про все отвѣтствовать. Къ вящему несчастiю и сiи немногiе люди связаны были по рукамъ и по ногамъ; ибо, во-первыхъ, не было съ ними нужной артиллерiи, кроме малаго числа полковыхъ пушекъ и шуваловскихъ гаубицъ. Самыхъ сихъ орудiй, на которыя вся армiя наибольшую надежду полагала, не случилось болѣе трехъ или четырехъ на сраженiи, и чтò можно было изъ нихь сдѣлать, когда большую половину ихъ ящиковъ и снарядовъ за лѣсомъ провезти было не можно? Во-вторыхъ, прижаты они были къ самому лѣсу такъ, что позади себя никакого простора не имѣли. Втретьихъ, помочи и на мѣсто убитыхъ свѣжихъ людей въ дополненiе получить было неоткуда; бòльшая часть армiи была хотя не въ дѣйствiи, но стояла за лѣсомъ, и въ такихъ мѣстахъ, откуда до нихъ дойтить было не можно. Самыхъ нужныхъ патроновъ негдѣ было взять, какъ они потребовались.
При такихъ предосудительныхъ и смутныхъ обстоятельствахъ, чего иного можно было ожидать кромѣ несчастiя! Ахъ! оно и дѣйствительно уже начиналось и, конечно-бъ произошло и совершилось, еслибы самъ Богъ не восхотѣлъ насъ явно помиловать и побѣду изъ рукъ непрiятелей показавши вырвать. Храбрые наши полки стояли сперва, какъ непреоборимая стѣна, твердо; они отстрѣливались сколько было силы отъ непрiятеля, и цѣлые два часа удерживали его наглость и стремленiе. Но чтò было наконецъ имъ дѣлать, когда бòльшая часть изъ нихъ была побита и переранена. Ряды стали уже слишкомъ рѣдки, а дополнить ихъ было нèкѣмъ. Офицеровъ всѣхъ почти они лишились; а что всего паче, не имѣли наконецъ болѣе и пороха, какъ единаго и послѣдняго средства къ оборонѣ. Въ сей крайности находясь, подвинулись они нѣсколько ближе къ лѣсу, но тѣмъ дѣло еще пуще испортили. Непрiятели, увидѣвъ cie и почтя ретирадою, бросились съ наивеличайшимъ жаромъ и смѣшали ихъ совсѣмъ съ грязью. Весь край лѣса наполнился тогда стономъ и воплемъ раненыхъ и умирающихъ, и обагренъ кровiю побитыхъ. Не было уже тогда возможности помочь чѣмъ-нибудь командирамъ и предводителямъ. Добродѣтельный и прямо усердствующiй генералъ-аншефъ Василiй Абрамовичъ Лопухинъ, бывшiй по несчастiю командиромъ сей дивизiи, сколько ни напрягалъ силъ своихъ, возбуждая и уговаривая солдатъ къ храброй оборонѣ, но не быль болѣе въ силахъ учинить малѣйшее вспоможенiе. Самого его, многими ранами израненнаго и обагреннаго кровiю, волокли уже въ полонъ прусскiе гренадеры, и сорвали съ него кавалерiю, и конечно бы увели, еслибъ не увидѣли сего нѣсколько человѣкъ нашихъ гренадеровъ: сiи, несмотря что сами погибали, восхотѣли спасти любимаго ими генерала. Ничто не могло удержать стремительства ихъ. Какъ львы вырвали они его изъ челюстей змѣиныхъ, но ахъ! едва уже почти дыханiе имѣющаго.
При такихъ обстоятельствахъ легко можете заключить, что погибель наша, власно какъ на волоску уже висѣла. Пруссаки смяли уже весь нашъ фрунтъ совершенно, и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ ворвались уже и въ самые обозы. Тутъ сдѣлалось тогда наиужаснѣйшее смятенiе и бириберда. Всѣ кричали: «прочь! прочь! Назадъ, назадъ обозы!» Но что некуда было имъ дѣваться, того никто не помнилъ. Съ одной стороны крутѣйшiй буеракъ, а съ другой стороны рѣка заграждала путь во всѣ стороны. Самой армiи Богъ знаетъ куда бы ретироваться можно было, а чтобъ обозы конечно всѣ пропали, въ томъ и сомненiя нѣтъ. Однимъ словомъ, побѣда непрiятелями получена была уже на-половину, и еслибъ еще хотя мало-мало, то бы разбиты были мы совсѣмъ, къ стыду неизреченному.
Теперь, надѣюсь, нетерпѣливо хотите вы вѣдать, какимъ же чуднымъ образомъ мы не только спаслись, но и побѣду одержали? Сего, ежели прямо разсудить, мы уже сами почти не знали, самъ Богъ хотѣлъ насъ спасти. Все состояло въ томъ, что стоявшiе за лѣсомъ наши полки, наскучивши стоять безъ дѣла, въ то время, когда собратiя и товарищи ихъ погибали и услышавъ о предстоящей имъ скорой опасности, вздумали пойтить или можетъ-быть посланы были, продираться кое-какъ сквозь лѣсъ и выручать своихъ единоплеменниковъ. Правда, проходъ имъ былъ весьма труденъ: густота лѣса такъ была велика, что съ нуждою и одному человѣку продраться было можно. Однако ничто не могло остановить ревности ихъ и усердiя. Два полка, третiй гренадерскiй и новгородскiй, бросивъ свои пушки, бросивъ и ящики патронные, увидѣвъ, что они имъ только остановку дѣлаютъ, а провезть ихъ не можно, бросились одни, и сквозь густѣйшiй лѣсъ, на голосъ погибающихъ и вопiющихъ, пролѣзать начали. И, по счастiю, удалось имъ выттить въ самонужнѣйшее мѣсто, а именно въ то, гдѣ нарвскiй и второй гренадерскiй полки совсѣмъ уже почти разбиты были и гдѣ опасность была больше, нежели въ другихъ мѣстахъ. Приходъ ихъ былъ самый благовременный. Помянутые разбитые полки дрались уже рука на руку, по одиночкѣ, и не поддавались непрiятелю до пролитiя самой послѣдней капли кропи. Нельзя быть славнѣй той храбрости, какую оказывали тогда воины, составляющiе раздробленные остатки помянутыхъ полковъ несчастныхъ. Иной, лишившись руки, держалъ еще мечъ въ другой и оборонялся отъ наступающихъ и рубящихъ его непрiятелей. Другой почти безъ ноги, весь израненъ и весь въ крови, прислонясь къ дереву, отмахивался еще отъ враговъ, погубить его старающихся. Tpeтiй какъ левъ рыкалъ посреди толпы непрiятелей его окружившихъ и мечемъ очищалъ себѣ дорогу, не хотя просить пощады и милости, несмотря, что кровь текла у него ручьями по лицу. Четвертый отнималъ оружiе у тѣхъ, которые его, обезоруживъ, въ неволю тащили, и собственнымъ ихъ оружiемъ ихъ умертвить старался. Пятый, забывъ, что былъ одинъ, метался со штыкомъ въ толпу непрiятелей и всѣхъ ихъ переколоть помышляя. Шестой, не имѣя пороха и пуль, срывалъ сумы съ мертвыхъ своихь недруговъ и искалъ у нихъ несчастнаго свинцу, и ихъ же пулями по ихъ стрѣлять помышляя. Однимъ словомъ, тутъ оказываемо было все, что только можно было требовать отъ храбрыхъ и неустрашимыхъ воиновъ.
Въ самую сiю послѣднюю крайность и показались имъ въ лѣсу помянутые два полка, имъ на помощь поспѣшающiе. Нельзя изобразить той радости, съ какою смотрѣли сражающiеся на сiю помощь, къ нимъ идущую, и съ какимъ восхищенiемъ вопiяли они къ нимъ, поспѣшать ихъ побуждая. Тогда перемѣнилось тутъ все прежде бывшее. Свѣжiе сiи полки не стали долго медлить, но давши залпъ, и поднявъ военный вопль, бросились прямо на штыки противъ непрiятелей, и cie решило нашу судьбу и произвело желаемую перемѣну. Непрiятели дрогнули, подались нѣсколько назадъ, хотѣли построиться получше, но некогда уже было. Наши сѣли имъ на шею и не давали имъ времени ни минуты. Тогда прежняя прусская храбрость обратилась въ трусость, и въ семъ мѣстѣ, не долго медля, обратились они назадъ и стали искать спасенiя въ ретирадѣ. Cie устрашило прочiя ихъ войска, а ободрило наши. Они начали уже повсюду мало-помалу колебаться, а у насъ начался огонь сильнее прежняго. Однимъ словомъ, не прошло четверти часа, какъ пруссаки во всѣхъ мѣстахъ сперва-было порядочно ретироваться начали, но потомъ, какъ скоты, безъ всякаго порядка и строя побѣжали».
«Пруссаки какъ ни хвастаютъ въ реляцiяхъ своихъ, что они порядочно ретировались, но порядка тутъ и въ завѣтѣ не раживалось. Они пропали у насъ въ одинъ мигъ изъ вида, и все поле было ими усѣяно. Мы, вышедши изъ кустарника своего на поле, не увидѣли изъ нихъ ни одного человѣка, а стояли только одни брошенныя ихъ пушки и лежали подлѣ нихъ убитые артиллеристы и другiе воины». (Записки Андрея Тимофеевича Болотова. Т. I. Ч. I -VII. СПб. 1870. Стл. 502-503, 535-539, 540.)
Пришедшими на помощь полками командовал генерал-майор граф Пётр Александрович Румянцев, будущий прославленный генерал-фельдмаршал. Подробное описание см. в: Масловский Д.Ф. Русская армия в Семилетнюю войну. Вып. 1. Поход Апраксина в Восточную Пруссию (1756-1757 гг.). М. 1886.
Под Нарвой в 1700 г., в генеральстве Головина, «По ведомости ево, Головина, к даче жалованья в тех полках людей написано»: в Преображенском офицеров 53, урядников и рядовых 2151, всего 2204 чел., Семёновском 19 и 1570, всего 1589. Итого 3793 чел. «По выписке, какова учинена в 701-м году, и сыскана в той же Военной канцелярии одних драгун и салдат» в указанных полках было 3738. (Северная война 1700-1721 гг. Сборник документов. Т. I. М. 2009. № 54. С. 68.)
Петровские гвардейцы оказались неспособны на дела ни 1658 г. предшествовавших им Московских стрельцов, ни 1757 г. последовавших за ними армейских полков. Пётр I объяснил это тем, что «толко один старой полк Лафортовский был (который пред тем назывался Шепелева). Два полка гвардии толко были на двух атаках у Азова, а полевых боев, а наипаче с регулярными войски, никогда не видали». (Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). / Составитель Т.С. Майкова. Вып. 1. М.: «Кругъ», 2004. С. 209. Журнал или Поденная записка, Блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя Императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира. Напечатан с обретающихся в Кабинетной архиве списков, правленных собственною рукою его императорскаго величества. Ч. I. СПб. 1770. С. 23-24.)
Русская победа при Гросс-Егерсдорфе показывает, что объяснение неизвинительное. Как можно видеть, не только Русское войско 2-й половины XVII века и «регулярное» петровское разные, но петровская и русская армии совсем не одно и то же.
Пятидесятник Московских стрельцов. 1674 г. Рисунок Э. Пальмквиста.