Накапризничал набросков
Когда-то я ходил не просто на сборища вольных рисовальщиков, а на занятия с преподавателем, который любил в качестве критики работ обвинить меня в хамстве. Дело в том, что в отличие от многих начинающих рисовальщиков я был довольно продвинутым не боялся белого листа, не испытывал трепета перед каждым нанесенным мной штирхом и действовал решительно. Это отражалось не только в четкости размашистых линий, но и в их далекости от реальности. Впрочем, далекость от реальности и склонность залипнуть на рисовании сисек была свойственна всем посетителям учебных набросков. Но я порой делал совершенно вопиющие вещи. Например, рисовал талию лежащей на боку девушки прямой линией. Вот это возмутительное пренебрежение анатомией называлось хамством.
С наступлением холодов мое желание рисовать стало периодически сменяться нежеланием в сочетании с неумением собраться и заставить себя сделать хорошо. В итоге получается такое... Вроде и рисовать надо, раз уж пришел, а весь организм корёжит, потому что устал и свалить бы уже, но зачем тогда приходил. Прямо похожее ощущение было, когда в прописях буквы писал в первом классе. Очень искаженный капризничанием сигнал доходит от глаз до бумаги. Иногда, похоже, не задевая мозг вовсе.
С наступлением холодов мое желание рисовать стало периодически сменяться нежеланием в сочетании с неумением собраться и заставить себя сделать хорошо. В итоге получается такое... Вроде и рисовать надо, раз уж пришел, а весь организм корёжит, потому что устал и свалить бы уже, но зачем тогда приходил. Прямо похожее ощущение было, когда в прописях буквы писал в первом классе. Очень искаженный капризничанием сигнал доходит от глаз до бумаги. Иногда, похоже, не задевая мозг вовсе.