Зимняя жизнь Соловков. Часть первая: коренной соловчанин
Легендарные Соловецкие острова. Знаменитый на весь мир монастырь, включенный в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Не менее знаменитые лагеря. Туристическая Мекка Архангельской области. За этим живописным фасадом скрывается тот факт, что Соловки - еще и остров, где живут люди. Не монахи, а простые смертные. Летом тысяча жителей поселка Соловецкий растворяется в толпе туристов. Зимой на острова приезжает в лучшем случае пять-десять человек. В это время, лишенная туристической «шелухи», проявляется настоящая жизнь Соловков.
Под крылом двухмоторного Ан-24 Белое море. Если заливы уже давно и прочно сковало льдом, то в открытом море сплошное месиво из ледяных осколков и мелкой крошки. Водного пути на острова не будет до мая месяца, сейчас добраться до Соловков можно только по воздуху. Если повезет, и на неделю не повиснет туман.
Зимой добраться к главный туристическим хитам - горе Секирной, острову Муксалме, Переговорному камню - можно в лучшем случае на снегоходах, а на другие острова архипелага пути и вовсе нет. Жителей Соловков это слабо интересует, у них дела. Побелевший поселок Соловецкий встречает редкого туриста закрытыми витринами сувенирных лавок,запорошенными снегом будками велопрокатов, замками на дверях гостиниц и кафе.
То, что дверь одного из кафе оказалась открытой, в этой ситуации вводит в легкий ступор. Ответ на вопрос сразу за порогом - в заведении общепита ремонт. За грязным от раствора столом сидит мужичок. Представляется Олегом. Кучерявые волосы с проседью, орлиный нос - небритый армянин в прожженном свитере больше тянет на Алика.
- Какое "перекусить"! Зачем ты вообще сюда зимой приехал?! Кругом все белое, что ты тут увидишь? - работник говорит с глубоким, как священный Севан, горским акцентом, - Пока нет никого, вот, надо печку отремонтировать...
Летом четыре из пяти жителей Соловков так или иначе работают с туристами. Зимой на турбизнес работает горстка людей, да и то косвенно. Для Алика Овсепяна зима - единственное время, когда можно отремонтировать печь. Летом со всеми туристами будет просто не до этого. Печник берет мастерок. Я решаю поснимать, как он работает:
- О, снимать будешь! Хорошо, - Алик начинает резкими движениями набрасывать раствор на облупленную печку, - Вот она, моя скорость, вот она! Снимай-снимай, потом в Москву Путину отправишь, он увидит, какой я молодец и к себе позовет, - на заляпанном раствором лице ни тени иронии.
Завода мастеру хватает минут на пятнадцать, и Алик возвращается за стол к чаю, свежему хлебу и толстым кольцам колбасы. Историю о том, как южный человек оказался на севере, Олег-Алик рассказывает без особых подробностей:
- Ну уехал я оттуда, когда ты еще не родился - в 68 году. Ну не сам уехал - попросили. Ну это я подробно рассказывать не буду, - печник обильно перемежает рассказ непечатными выражениями, - Потом в Великих Луках жил, много где жил, а в 86 году сюда перебрался. Получается, местный я.
Таких "местных" на Соловках абсолютное большинство. История Алика Овсепяна - типичная история соловецкого жителя, доведенная до гротеска. В 1939 году Соловецкий лагерь особого назначения расформировали и вывезли. Вместо заключенных и надзирателей на остров начали приезжать военные с семьями. Позже подтянулись охотники за длинным рублем - добытчики водорослей на Соловках получали щедрые северные надбавки. К тому времени поморов, коренного населения острова, на Соловках уже не было лет двести-триста. Монахи как сейчас, так и в прошлом приезжали на Соловки со всей России, совершали на острове духовный подвиг монашества и умирали, не оставив потомства. Так что семья украинских армян или мимоходом брошенная подначка "А вас, поляков, никто не спрашивает" на Соловках норма. Алик Овсепян такой же местный, как любой другой из тысячи жителей поселка Соловецкий, как эстонцы, украинцы, белорусы. На вопрос "Почему остался", Алик отвечает очередной трехэтажной тирадой, из которой можно сделать общий вывод "Так получилось". На Соловках у Алика родился сын, так что Овсепян-младший - соловчанин во втором поколении. Овсепян-старший с острова никуда не собирается, а к главному туристическому символу Соловков относится просто:
- А монахи? А что? Кому-то нравится, кому-то нет. Я вот не против, - Алик пытается серыми от раствора пальцами стереть с носа грязное пятно, но только размазывает его еще больше, - Они всем всегда помогают, кто не попросит. Деньгами помогают, делом помогают. Нормальные ребята. Только я ничего не прошу, у меня все есть... Ну ладно, пойду печь доделаю. Работать надо.
И Алик снова пошел готовить кафе к нашествию туристов.
Под крылом двухмоторного Ан-24 Белое море. Если заливы уже давно и прочно сковало льдом, то в открытом море сплошное месиво из ледяных осколков и мелкой крошки. Водного пути на острова не будет до мая месяца, сейчас добраться до Соловков можно только по воздуху. Если повезет, и на неделю не повиснет туман.
Зимой добраться к главный туристическим хитам - горе Секирной, острову Муксалме, Переговорному камню - можно в лучшем случае на снегоходах, а на другие острова архипелага пути и вовсе нет. Жителей Соловков это слабо интересует, у них дела. Побелевший поселок Соловецкий встречает редкого туриста закрытыми витринами сувенирных лавок,запорошенными снегом будками велопрокатов, замками на дверях гостиниц и кафе.
То, что дверь одного из кафе оказалась открытой, в этой ситуации вводит в легкий ступор. Ответ на вопрос сразу за порогом - в заведении общепита ремонт. За грязным от раствора столом сидит мужичок. Представляется Олегом. Кучерявые волосы с проседью, орлиный нос - небритый армянин в прожженном свитере больше тянет на Алика.
- Какое "перекусить"! Зачем ты вообще сюда зимой приехал?! Кругом все белое, что ты тут увидишь? - работник говорит с глубоким, как священный Севан, горским акцентом, - Пока нет никого, вот, надо печку отремонтировать...
Летом четыре из пяти жителей Соловков так или иначе работают с туристами. Зимой на турбизнес работает горстка людей, да и то косвенно. Для Алика Овсепяна зима - единственное время, когда можно отремонтировать печь. Летом со всеми туристами будет просто не до этого. Печник берет мастерок. Я решаю поснимать, как он работает:
- О, снимать будешь! Хорошо, - Алик начинает резкими движениями набрасывать раствор на облупленную печку, - Вот она, моя скорость, вот она! Снимай-снимай, потом в Москву Путину отправишь, он увидит, какой я молодец и к себе позовет, - на заляпанном раствором лице ни тени иронии.
Завода мастеру хватает минут на пятнадцать, и Алик возвращается за стол к чаю, свежему хлебу и толстым кольцам колбасы. Историю о том, как южный человек оказался на севере, Олег-Алик рассказывает без особых подробностей:
- Ну уехал я оттуда, когда ты еще не родился - в 68 году. Ну не сам уехал - попросили. Ну это я подробно рассказывать не буду, - печник обильно перемежает рассказ непечатными выражениями, - Потом в Великих Луках жил, много где жил, а в 86 году сюда перебрался. Получается, местный я.
Таких "местных" на Соловках абсолютное большинство. История Алика Овсепяна - типичная история соловецкого жителя, доведенная до гротеска. В 1939 году Соловецкий лагерь особого назначения расформировали и вывезли. Вместо заключенных и надзирателей на остров начали приезжать военные с семьями. Позже подтянулись охотники за длинным рублем - добытчики водорослей на Соловках получали щедрые северные надбавки. К тому времени поморов, коренного населения острова, на Соловках уже не было лет двести-триста. Монахи как сейчас, так и в прошлом приезжали на Соловки со всей России, совершали на острове духовный подвиг монашества и умирали, не оставив потомства. Так что семья украинских армян или мимоходом брошенная подначка "А вас, поляков, никто не спрашивает" на Соловках норма. Алик Овсепян такой же местный, как любой другой из тысячи жителей поселка Соловецкий, как эстонцы, украинцы, белорусы. На вопрос "Почему остался", Алик отвечает очередной трехэтажной тирадой, из которой можно сделать общий вывод "Так получилось". На Соловках у Алика родился сын, так что Овсепян-младший - соловчанин во втором поколении. Овсепян-старший с острова никуда не собирается, а к главному туристическому символу Соловков относится просто:
- А монахи? А что? Кому-то нравится, кому-то нет. Я вот не против, - Алик пытается серыми от раствора пальцами стереть с носа грязное пятно, но только размазывает его еще больше, - Они всем всегда помогают, кто не попросит. Деньгами помогают, делом помогают. Нормальные ребята. Только я ничего не прошу, у меня все есть... Ну ладно, пойду печь доделаю. Работать надо.
И Алик снова пошел готовить кафе к нашествию туристов.