Экономика больше похожа на литературу, чем на науку.
Когда выступают экономисты, скорее всего, вы слышите много статистики. Именно такой оказалась и речь председателя ФРС Джерома Пауэлла в Национальной ассоциации для бизнес-экономики 6 октября. За первые две минуты он упомянул головокружительный диапазон экономических показателей: рост, уровень безработицы, инфляцию личных потребительских расходов, участие в рабочей силе, повышение производительности, увеличение реальной зарплаты и т.д.. Но если вы вслушаетесь в его слова, то заметите, что он редко приводит реальные цифры. Это потому, что Пауэлла, как и всех вообще экономистов, больше интересует направление, в котором движутся цифры, а не сами цифры. Уровень безработицы высокий или низкий? Индекс Dow растёт или падает? ВВП направляется вверх или вниз?
Иными словами, Пауэлл просто рассказывает историю. И хотя экономисты всегда хотели, чтобы их деятельность считалась точной наукой - отчасти эти мечты привели к выделению нобелевской премии по экономике - я пришла к выводу, что экономика ближе к литературе, чем к физике или химии. Как литературовед, изучающий экономику и её историю, я обнаружила, что осознание сходства экономистов с романистами помогает нам лучше понять их заявления. И те и другие рассказывают истории. Понимание этого помогает оценить достоверность их рассказов.
Факт и вымысел.
Идея о том, что экономика во многом схожа с развлекательной литературой, может показаться нелогичной. И это чувство неслучайно. С начала зарождения экономики в конце 1800-х годов экономисты стремились связать свою деятельность с естественными науками. В отличие от экономики, которая занимается человеческими отношениями, точные науки изучают явления в мире природы. Таким образом, утверждение учёного отражает иную истину, чем утверждение экономиста. Например, закон всемирного тяготения описывает неизменный физический факт, а закон спроса и предложения описывает отношения между людьми.
То, что сегодня мы называем доминирующей экономикой, начиналось с концепции предельной полезности, согласно которой люди совершают покупки для удовлетворения своего стремления к счастью с помощью товаров и услуг. Многие экономисты считали, что эта концепция сделает экономику более математической. Концепция предельной полезности позволяла экономистам превращать ощущения в цифры. Счастье представлялось как совокупность множества маленьких единиц удовольствия, которые, по мнению некоторых экономистов, можно измерить физически. Фрэнсис Эджворт даже придумал для этого «психофизическую машину» в своей книге с названием «Математическая психика». Т.е. в XIX веке даже некоторые экономисты верили в сходство экономики с естественными науками.
Приостановка неверия.
Экономическая теория, т.е. то, что заставляет экономистов смотреть на цифры так, как они это делают - это опора на нашу веру в вымысел. Литературовед Кэтрин Галлахер писала, что эта вера, по крайней мере, в англо-саксонском мире была сформирована относительно новым жанром XVIII века - романом. Раньше читатели считали вымыслом фантастические истории о коврах-самолётах и говорящих животных, и воспринимали их как ложь, хотя они и казались достаточно правдоподобными. Романы изменили это восприятие. Теперь мы можем читать реалистичный роман, понимая, что описываемая в нём история не происходила в реальности, но приостанавливая это понимание, чтобы продолжить чтение.
Модели экономической теории нуждаются в такой же приостановке неверия. Мы знаем, что нет мира с совершенной конкуренцией, которую прославляет одна известная экономическая теория, поэтому нас просят отбросить привычные для нас критерии реальности, чтобы выслушать историю, которую эти теоретики рассказывают об экономике. Иными словами, если бы роман не научил нас сначала, как относиться к мирам, которые не могут существовать в реальности, несмотря на своё внешнее правдоподобие, то теоретические модели не могли бы существовать в том виде, в котором они существуют сегодня.
История альтернативной цены.
Это зависимость от нашего отношения к вымыслу не ограничивается экономическими моделями. То самое можно сказать, например, о теории идеального вакуума в физике. Мы знаем, что не бывает идеального пустого пространства, но мы можем представить его. Экономика начала становиться более вымышленной, чем другие академические дисциплины в содержании своих теорий, особенно в одном из самых фундаментальных допущений - альтернативной цены.
Согласно учебникам по экономике, люди делают выбор, учитывая, сколько счастья они получат от различных вариантов. Скажем, у меня есть час, который я могу потратить на покупки, общение с другом или сон. Я оцениваю свои варианты, и решаю, что покупки сейчас не нужны, было бы хорошо увидеться с другом, но сон обещает наибольшее счастье. Следовательно, я решаю поспать, но цена моего сна - это счастье, которое я получила бы при втором выборе - общении с другом. Обратите внимание, что этот второй вариант не реализован и не будет реализован, и человек в этой истории знает это, поскольку представляет свои варианты. Иными словами, вымысел занимает важное место в истории альтернативной цены, и всей экономике в целом. Как говорят экономисты, каждое наше решение сопровождается долей выдумки.
Нобелевский престиж.
Сегодня экономисты понимают, что их дисциплина - социальная наука, а не изучение физических законов природы. Но они не возражают против престижа, который создаётся при восприятии экономики, как точной науки. Я считаю, что нобелевская премия по экономике - пример создания такого престижа. Но если другие нобелевские премии даются физикам, химикам и медицинским учёным за исследования, то и экономисты должны считаться учёными, не так ли? Но по литературе тоже даются нобелевские премии. Признание схожести экономики с литературой ослабляет престиж научности этой дисциплины, и помогает нам более свободно относиться к теориям и прогнозам экономистов, чтобы самостоятельно решать, какая история заслуживает доверия.
Источник: Economists Are More Like Storytellers Than Scientists - Don’t Let the Nobel Prize for ‘Economic Sciences’ Fool You, Carolin Benack, Duke University, consortiumnews.com, October 12, 2020.