Челси Мэннинг: Американские военные против свободы прессы.
Форт-Ливенворт (Канзас). Когда я решила раскрыть секретную информацию в 2010 году, то сделала это из любви к своей стране и чувства долга перед людьми. Сейчас я отбывают 35-летний срок за неправомерное разглашение этих сведений. Я понимаю, что мои действия были противозаконны.
Однако, проблемы, которые подтолкнули меня к ним, не решены. Поскольку Ирак снова погружается в гражданскую войну, а Америка раздумывает о новой интервенции, эти нерешённые проблемы должны напомнить о том, как военные США контролируют освещение прессой своей деятельности в Ираке и Афганистане. Я считаю, что сегодняшние ограничения свободы прессы и чрезмерная правительственная секретность не даёт американцам в полной мере понять, что происходит на войне, которую мы финансируем.
Если вы следили за новостями об иракских выборах в марте 2010 года, то наверно помните, что американская пресса была переполнена новостями, изображающими успех выборов, в комплекте с оптимистичными анекдотами и фотографиями иракских женщин, гордо показывающих свои измазанные чернилами пальцы. Так формировался подтекст: армия США добилась успеха в создании стабильного и демократического Ирака.
Мы, кто был там, остро понимали, что реальность намного сложнее.
Военные и дипломатические доклады, проходящие через мой стол, подробно рассказывали о зверских репрессиях против политических диссидентов, которые проводились Министерством Внутренних Дел Ирака, федеральной полицией и премьер-министром Нури Камаль Аль-Малики (Nuri Kamal al-Maliki). Арестованных часто пытали и даже убивали.
В начале того года, я получила приказ расследовать судьбу 15 человек, которых арестовала федеральная полиция по подозрению в печати «антииракской литературы». Я узнала, что эти люди не имели совершенно никаких связей с террористами; они только распространяли проверенную критику администрации мистера Малики. Свои выводы я направила офицеру командования в восточном Багдаде. Он ответил, что ему не нужна эта информация; вместо этого, я должна была помочь федеральной полиции определить расположение «антииракских» типографий.
Я была шокирована соучастием нашей армии в коррупции тех выборов. Тем не менее, эти весьма тревожные сведения не попадали в американские СМИ.
Это был не первый (и не последний) раз, когда я чувствовала сомнение по поводу методов, которыми мы действовали в Ираке. Мы, аналитики разведданных и офицеры командования, имели полный доступ к информации о войне, которую знали немногие люди. Как могли лица, принимающие решения на высшем уровне, говорить, что американская общественность, или даже Конгресс, поддерживают конфликт, если они не знали и половины истории?
Среди большого количества ежедневных докладов, приходящих на мою электронную почту во время работы в Ираке в 2009-2010 годах, было много отчётов по связям с общественностью, включая перечисление последних новостных статей об американской миссии в Ираке. Одна из моих ежедневных задач состояла в составлении обзора документов по связям с общественностью и аналитики нашей местной разведки, этот доклад отправлялся офицерам командования в восточном Багдаде.
Чем больше я делала ежедневные сравнения между новостями в США и военными и дипломатическими докладами, доступными для меня как аналитика, тем более я понимала их расхождение. В отличие от чётких и детальных докладов, которые мы составляли на местах, новости для общественности были наполнены туманными спекуляциями и упрощениями.
Одна из причин таких расхождений была в отчётах по связям с общественностью. В верхней части каждого отчёта был список журналистов, прикреплённых к американским военным частям, расположенным в боевой зоне. На протяжении своей службы, я никогда не видела, чтобы этот список превышал 12 фамилий. Иными словами, на весь Ирак, в котором жило 31 миллион человек и 117000 американских военных, обо всех операциях рассказывало не более дюжины американских журналистов.
Процесс ограничения доступа прессы начинается, когда репортёр запрашивает предоставление соответствующего статуса. Все репортёры тщательно проверяются военными чиновниками по связям с общественностью. Эта система далека от объективности. Неудивительно, что репортёры, которые наладили отношения с военными, с большей вероятностью получат разрешение.
Хуже известно то, что журналисты, которые знакомы военным своими прошлыми «благоприятными» репортажами, находятся в более привилегированном положении. Для каждого военного журналиста ведётся соответствующий рейтинг «благоприятности», на который влияет уровень критичности его репортажей.
Репортёрам, которым удалось получить разрешение на работу в Ираке, затем необходимо подписать соглашение «об основных правилах» СМИ. Армейские чиновники по связям с общественностью говорят, что эти правила должны защищать оперативную безопасность, но они же позволяют им отказывать репортёрам в разрешении.
Было много случаев, когда репортёрам отказывали в данном разрешении после опубликования ими спорной статьи. В 2010 году у журналиста Rolling Stone Майкла Гастингса* было отобрано разрешение за сообщение о критике правительства Обамы из уст генерала Стэнли Маккристала (Stanley A. McChrystal) и его подчинённых в Афганистане. Представитель Пентагона сказал: «Разрешение - это привилегия, а не право».
Если репортёру отказывают в получении разрешения, то обычно, его заносят в чёрный список. В 2013 году этой программе ограничения доступа журналистам бросил вызов Уэйн Андерсон (Wayne Anderson), который рассказал, что соблюдал подписанное соглашение, но всё равно был отстранён от работы после опубликования неблагоприятных статей о войне в Афганистане. Суд по его иску вынес решение в пользу военных, согласившись с ними в том, что в Конституции не прописано право журналиста на получение разрешения освещать военные действия.
Программа предоставления разрешения, которая продолжается в Афганистане и всюду, куда США отправляют войска, раскрывает давнюю военную практику работы со СМИ и формирования общественного мнения, которая имела место и во время американо-вьетнамской войны. Охранники по связям с общественностью обладают большой властью. И естественно, что журналисты боятся отказа в разрешении, поэтому они стремятся избегать спорных формулировок в своих репортажах, из-за которых им могут показать красную карточку.
Действующая программа вынуждает журналистов конкурировать друг с другом за «особый доступ» к жизненно важным вопросам внешней и внутренней политики. Слишком часто они пишут статьи, которые льстят начальникам. В результате этого, доступ американской общественности к фактам сокращается, и она не в состоянии оценить деятельность американских чиновников.
Журналисты играют важную роль в призыве к реформам системы. Благоприятность предыдущих репортажей не должна служить фактором при предоставлении им разрешения. Прозрачность, которая может быть гарантирована тем, что репортёр не контролируется офицерами по связям с общественностью, должна обеспечиваться независимым процессом аккредитации. Независимая комиссия, составленная из армейских офицеров, ветеранов, гражданских сотрудников Пентагона и журналистов могла бы сбалансировать потребность общества в информации и потребность армии в обеспечении оперативной безопасности.
Журналисты должны иметь своевременный доступ к информации. Военные могут сделать намного больше в деле быстрого рассекречивания информации, не подвергая опасности военные операции. Например, военные отчёты Significant Activity Reports предоставляют актуальные обзоры атак и жертв. Часто засекреченные по умолчанию, они могли бы помочь журналистам сообщать точную информацию о событиях.
Опросы общественного мнения показывают, что доверие американцев к своим избранным представителям находится на рекордно низком уровне. Облегчение доступа СМИ к этому критическому аспекту нашей национальной жизни (для которого Америка активно привлекает мужчин и женщин, занятых на военной службе) могло бы стать большим шагом для восстановления доверия избирателей к чиновникам.
Источник: Fog Machine of War: The US Military’s Campaign Against Media Freedom, Chelsea Manning, The New York Times, Common Dreams, June 15, 2014.
Не думаю, что нужно пояснять, кто такой Брэдли Мэннинг, ставший Челси, после 3 лет пыток на американских военных базах США.
Примечание.
* 18 июня 2013 года его взорвали в Лос-Анджелесе.
___
___
___
___
___
___
___
___