Тоцкий полигон: операция «Снежок» или «Ядерные солдаты» маршала Жукова.
14 сентября 1954 года в СССР впервые применили ядерное оружие на общевойсковых учениях. Главными инициаторами проведения подобного эксперимента считают Бориса Ванникова, руководившего программой создания и производства ядерного оружия, и маршала Советского Союза Александра Василевского - первого заместителя министра обороны СССР. Впрочем, не только они, но и всё высшее военное руководство Советского Союза страстно жаждало узнать на практике, смогут ли советские солдаты подняться в атаку после ядерного удара: с 1949 по 1953 год военные направили «высшей инстанции» свыше 20 представлений о проведении войсковых учений с реальным применением ядерного оружия.
Поскольку наносить ядерные удары и затем наступать советские маршалы планировали исключительно в Европе, то и полигон подыскивали наиболее оптимальный именно для моделирования прорыва советских танковых армий в глубь Западной Европы. Тему учений сформулировали соответствующую: «Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия».
Выбор пал на Тоцкий полигон в Оренбургской области. По сей день представители военного ведомства талдычат, что-де окрестности Тоцкого выбрали из соображений безопасности населения и войск. Как говорилось в одном из документов, «пересечённая местность в районе, намеченном для взрыва атомной бомбы, обеспечивала всестороннюю оценку воздействия атомного взрыва на инженерные сооружения, военную технику, животных и позволяла выявить влияние рельефа местности и растительного покрова на распространение ударной волны, светового излучения и проникающей радиации». Ещё очень интересовало военных, насколько будут проходимы для танков после атомного взрыва лесные угодья.
Руководство учениями поручили первому заместителю министра обороны Маршалу Советского Союза Георгию Жукову, а строго засекреченной акции дали легковесно-романтическое и даже циничное кодовое наименование: операция «Снежок». К учениям было привлечено, по официальным данным, 45 тысяч человек, 600 танков и самоходно-артиллерийских установок (САУ), 500 орудий и минометов, 600 бронетранспортеров, 320 самолетов, шесть тысяч тягачей и автомобилей. В исходных районах размещения войск было отрыто свыше 380 км траншей (реально километраж отрытых траншей и окопов шёл на тысячи километров), построено более 500 блиндажей и других укрытий. За двое-трое суток до начала учения туда стали прибывать высшие военачальники: Маршалы Советского Союза Василевский, Рокоссовский, Конев, Малиновский... Приехали военные делегации соцстран, а за сутки до учений в «правительственном городке» появились Никита Хрущев, министр обороны Николай Булганин и академик Игорь Курчатов.
В 9 часов 34 минуты Ту-4 с высоты 8 тысяч метров произвёл сброс плутониевой бомбы РДС-2 (кодовое наименование «Татьянка») с тротиловым эквивалентом 40-60 килотонн. Самолёт Кутырчева сопровождали истребители МиГ-17. При этом истребители сопровождения были с полным боекомплектом и, как утверждает ряд источников, имели приказ немедленно сбить Ту-4 при попытке сильно отклониться от маршрута - дабы экипаж случайно или намеренно не отбомбился близ правительственных трибун. «Татьянка» взорвалась через 45-48 секунд после сброса на высоте примерно 350 метров с отклонением от цели на 280 метров. Через пять минут после взрыва началась артподготовка, затем удар с воздуха нанесли бомбардировщики, сопровождаемые истребителями. Часть самолётов при этом прошла через радиоактивное облако. Уже через 10 минут после атомного взрыва к его эпицентру прибыли дозоры радиационной разведки. По официально не подтверждённым данным, один из дозиметрических отрядов, направленных к эпицентру, был составлен из заключённых, а его командир получил приказ расстреливать подчинённых на месте за любое проявление неповиновения...
Затем через район атомного взрыва по приказу Жукова двинулись войсковые колонны. Техника преодолевала заражённую зону со средней скоростью 5 км/час. Никакой спецзащиты у бойцов не было: стандартное хлопчато-бумажное обмундирование, шинель, бумажная накидка да противогаз. Впрочем, противогазы многие солдаты скидывали, поскольку долго находиться в них было невозможно. «Мы вылезли из укрытия и сняли противогазы», - вспоминал один из участников учений. О том, что такое радиация, никто солдатам толком ничего не разъяснял. Ни один из выживших участников испытаний ни про какую санобработку и полноценное обследование состояния здоровья не вспоминал - не было этого. Разве лишь тут же отобрали ранее выданный и завернутый в резину сухой паёк - на исследование. И вместо санобработки - купание в заражённой радиацией речке Сакмарка. Даже обмундирование заменили вовсе не у всех, а те шинели, что отобрали, потом донашивали солдаты уже других призывов. Зато самому пристальному вниманию подверглись мыши, крысы, кролики, овцы, коровы, лошади и даже насекомые, побывавшие в зоне атомного удара.
Конечно, через район атомной бомбардировки прогнали вовсе не все 45 тысяч участников учений. Но свою дозу облучения схватили почти все - кроме самого высокого начальства, разумеется.
Большую часть из принимавших участие в учениях составляли военнослужащие Брестского гарнизона - 36 тысяч: один из источников утверждает, что две трети этих «брестцев» скончались уже спустя несколько лет, остальные же были обречены на жизнь в муках. Ни подтвердить, ни опровергнуть это невозможно: все участники учений дали подписку о неразглашении военной тайны в течении 25 лет. Поэтому даже врачам (а также собственным женам и детям) нельзя было рассказывать об истинных причинах своих многочисленных заболеваний. Фактически же молчать пришлось до краха СССР... И можно лишь догадываться, какие последствия это имело для семей «атомных солдат» Жукова: многие, прежде чем окончательно стали полными инвалидами, успели обзавестись детьми.
Но солдаты хотя бы уехали. А вот местные жители остались: на время учений их эвакуировали, но потом они вернулись - в свои деревеньки и на свои поля, - уже заражённые радиацией. Купались в радиоактивных реках и ловили там рыбу, пили заражённую воду, ходили в заражённые леса, собирали и ели радиоактивные грибы и ягоды... По сей день у семи из десяти детей в Сорочинском районе Оренбургской области проблемы с щитовидной железой, иммунная система уроженцев района «ни к чёрту». Но анализы жителей окрестностей Тоцкого беспокоят врачей областного центра, как написал один из блоггеров, только до того момента, когда они узнают откуда пациент: «А-а, это Тоцкое…». В одном из интервью профессор Оренбургской государственной медицинской академии Михаил Скачков рассказал, что результаты исследования иммунологии жителей Сорочинского района ошеломляют. У детей фактически не работает система интерферона - защита организма от рака. Получается, что третье поколение людей, переживших атомный взрыв, живёт с предрасположенностью к раку...».
Одно из самых ярких свидетельств - рассказ латвийца Михаила Аренсбурга, который был младшим сержантом в инженерно-саперном батальоне Тоцкого полигона:
«Хотя взрыв был надземным и мы были так далеко, все равно почувствовали, как через какое-то мгновенье земля под нами заходила, как волна на море… Наши приборы зашкалило, они вышли из строя… К месту взрыва рванули танки и солдаты, с криком «Ура!», разумеется… Башню одного из танков после взрыва отнесло на целых 150 метров. А дубовый лес с вековыми деревьями лег на землю, как трава под осенним ветром… Высокие чины разъехались сразу после завершения действа буквально за несколько минут. Никаких обедов и торжественных речей за мир во всем мире. А на полигоне остались валяться не только груды скота с оторванными конечностями и обуглившимися боками. Но и трупы людей. Акция была настолько плохо спланирована, что нередко танки во время инсценированной атаки наезжали на палатки в кустах, где находились солдаты. Естественно, об этих потерях умолчали. Мне кажется, что в первую очередь хотели поставить опыт на людях и животных… Я, может быть, только сейчас понял, что все мы были в роли подопытных кроликов». («Час» 27 января 2001)
Свидетели, кому довелось дожить до сегодняшнего дня, говорят о том, что эвакуация и оповещение было довольно избирательным. Те деревни, которые были слишком уж близко от эпицентра - в нескольких километра - эвакуировали. Тем же, кто жил подальше, советовали убрать горючее, пищу подальше и накрыть землей, а самим лечь в огороде между грядок. Живущих в отдалении вообще не предупреждали ни о чем.
В день испытания шестнадцатилетний Евгений Васильевич Панферов сидел на уроке русского языка: «Мы все выбежали на улицу, смотрели на этот гриб. Понимаете, нам интересно было. Нас никто не предупреждал, что это нельзя делать, что это вредно. И вообще никто никогда ничего нам не говорил и не предупреждал, что нужно спрятаться в этом время, в погреб залезть или там что-то такое, защититься».
Смертоносное облако от взрыва поднялось более чем на 10 км и пошло на северо-восток. Исследования, проведенные в 90-е годы показали, что в результате испытания пострадали жители почти пятисот населенных пунктов Бузулукского, Грачевского, Сорочинского, Тоцкого и других районов Оренбургской области. О заражении других регионов данных нет. Однако некоторые источники указывают на то, что последствия Тоцкого взрыва обнаружились в Омской и Новосибирской областях.
По свидетельствам очевидцев, жители многих поселков и деревень ничего не знали ни об испытании, ни о его опасности и средствах защиты. Поэтому нельзя сказать, чтобы кто-то сильно испугался, хотя взрыв стал неожидоннастью.
Военные быстро уехали, бросив оплавленную технику. А местные жители быстро вернулись к обычной жизни. Они пользовались привычными водными источниками, вели традиционное сельское хозяйство. Снесенные взрывом деревья пустили на дрова. Вскоре закрытый полигон стал доступен, и местные стали ходить туда в поисках нужных в хозяйстве «железок». Они не знали ничего о незримой опасности, и никто их не предупреждал. И вдруг, вроде бы ни с того, ни с сего люди начали умирать.
Одна из свидетельниц этой трагедии, Светлана Фроловна Астафьева, проходила с 1960 года 2-летнюю практику в Тоцком в качестве фельдшера-лаборанта. Она навсегда запомнила, как много было людей, которые болели неизвестно чем, и которым не помогало ни одно лекарство кроме сильного обезболивающего: «Может у них рак был, или лучевая болезнь, или еще что-то, что вызывает поражения костей, мышц, суставов и сильнейшие боли. Пошли слухи, люди стали уезжать от страха, потому что, например, был сосед Ваня 35-летний, раз и нет Вани. В 9-ом классе кто-то умер, в 10-ом классе. Очень запомнилась одна девочка, которая в институт поступила и через месяц умерла от белокровия».
Как рассказывают местные старожилы, в пострадавших от Тоцкого взрыва районах все эти 60 лет не проводились необходимые реабилитационные мероприятия. Лишь сравнительно недавно выяснилось, что земли, где растили хлеб, пасли скот и заготавливали сено, заражены цезием-137, стронцием-90 и плутонием-240. Необходимых данных об этом нет до сих пор, потому что практически вся информация по испытанию остается закрытой. К тому же военные так или иначе препятствуют исследованиям последствий взрыва.
Первой серьезной попыткой пролить свет на последствия взрыва стала работа ученых Оренбургской области, которые в 1991 году примерно очертили границы Тоцкого радиоактивного следа. После того, как ученые вышли на первые конкретные и пугающие результаты, финансирование закончилось.
В этой сложной ситуации пострадавшее население не может найти помощи у государства, потому что оно не считается пострадавшим. Налицо ситуация, когда бумажка становится важнее человека. Льготы, компенсации и прочее предоставляются только тем, кто непосредственно участвовал в испытании бомбы. Судьба же более чем 10 000 человек, которые испытали на себе воздействие взрыва, государство не волновало и тогда, не волнует и сейчас. Те немногие, кто дожил до 60-летней годовщины атомного взрыва, не получают компенсаций, не могут пользоваться льготами и не могут доказать связь своих болезней с воздействием радиации.
Был ли реально востребован опыт наступления через эпицентр ядерного взрыва и атомного эксперимента над людьми, загадка. Вот и получается, что советские маршалы просто удовлетворили своё любопытство, попутно выяснив, что советский солдат может идти в атаку даже через эпицентр атомного взрыва.
По материалам:
http://www.sovsekretno.ru/articles/id/2893/
http://www.bellona.ru/articles_ru/articles_2014/totskiy
Поскольку наносить ядерные удары и затем наступать советские маршалы планировали исключительно в Европе, то и полигон подыскивали наиболее оптимальный именно для моделирования прорыва советских танковых армий в глубь Западной Европы. Тему учений сформулировали соответствующую: «Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия».
Выбор пал на Тоцкий полигон в Оренбургской области. По сей день представители военного ведомства талдычат, что-де окрестности Тоцкого выбрали из соображений безопасности населения и войск. Как говорилось в одном из документов, «пересечённая местность в районе, намеченном для взрыва атомной бомбы, обеспечивала всестороннюю оценку воздействия атомного взрыва на инженерные сооружения, военную технику, животных и позволяла выявить влияние рельефа местности и растительного покрова на распространение ударной волны, светового излучения и проникающей радиации». Ещё очень интересовало военных, насколько будут проходимы для танков после атомного взрыва лесные угодья.
Руководство учениями поручили первому заместителю министра обороны Маршалу Советского Союза Георгию Жукову, а строго засекреченной акции дали легковесно-романтическое и даже циничное кодовое наименование: операция «Снежок». К учениям было привлечено, по официальным данным, 45 тысяч человек, 600 танков и самоходно-артиллерийских установок (САУ), 500 орудий и минометов, 600 бронетранспортеров, 320 самолетов, шесть тысяч тягачей и автомобилей. В исходных районах размещения войск было отрыто свыше 380 км траншей (реально километраж отрытых траншей и окопов шёл на тысячи километров), построено более 500 блиндажей и других укрытий. За двое-трое суток до начала учения туда стали прибывать высшие военачальники: Маршалы Советского Союза Василевский, Рокоссовский, Конев, Малиновский... Приехали военные делегации соцстран, а за сутки до учений в «правительственном городке» появились Никита Хрущев, министр обороны Николай Булганин и академик Игорь Курчатов.
В 9 часов 34 минуты Ту-4 с высоты 8 тысяч метров произвёл сброс плутониевой бомбы РДС-2 (кодовое наименование «Татьянка») с тротиловым эквивалентом 40-60 килотонн. Самолёт Кутырчева сопровождали истребители МиГ-17. При этом истребители сопровождения были с полным боекомплектом и, как утверждает ряд источников, имели приказ немедленно сбить Ту-4 при попытке сильно отклониться от маршрута - дабы экипаж случайно или намеренно не отбомбился близ правительственных трибун. «Татьянка» взорвалась через 45-48 секунд после сброса на высоте примерно 350 метров с отклонением от цели на 280 метров. Через пять минут после взрыва началась артподготовка, затем удар с воздуха нанесли бомбардировщики, сопровождаемые истребителями. Часть самолётов при этом прошла через радиоактивное облако. Уже через 10 минут после атомного взрыва к его эпицентру прибыли дозоры радиационной разведки. По официально не подтверждённым данным, один из дозиметрических отрядов, направленных к эпицентру, был составлен из заключённых, а его командир получил приказ расстреливать подчинённых на месте за любое проявление неповиновения...
Затем через район атомного взрыва по приказу Жукова двинулись войсковые колонны. Техника преодолевала заражённую зону со средней скоростью 5 км/час. Никакой спецзащиты у бойцов не было: стандартное хлопчато-бумажное обмундирование, шинель, бумажная накидка да противогаз. Впрочем, противогазы многие солдаты скидывали, поскольку долго находиться в них было невозможно. «Мы вылезли из укрытия и сняли противогазы», - вспоминал один из участников учений. О том, что такое радиация, никто солдатам толком ничего не разъяснял. Ни один из выживших участников испытаний ни про какую санобработку и полноценное обследование состояния здоровья не вспоминал - не было этого. Разве лишь тут же отобрали ранее выданный и завернутый в резину сухой паёк - на исследование. И вместо санобработки - купание в заражённой радиацией речке Сакмарка. Даже обмундирование заменили вовсе не у всех, а те шинели, что отобрали, потом донашивали солдаты уже других призывов. Зато самому пристальному вниманию подверглись мыши, крысы, кролики, овцы, коровы, лошади и даже насекомые, побывавшие в зоне атомного удара.
Конечно, через район атомной бомбардировки прогнали вовсе не все 45 тысяч участников учений. Но свою дозу облучения схватили почти все - кроме самого высокого начальства, разумеется.
Большую часть из принимавших участие в учениях составляли военнослужащие Брестского гарнизона - 36 тысяч: один из источников утверждает, что две трети этих «брестцев» скончались уже спустя несколько лет, остальные же были обречены на жизнь в муках. Ни подтвердить, ни опровергнуть это невозможно: все участники учений дали подписку о неразглашении военной тайны в течении 25 лет. Поэтому даже врачам (а также собственным женам и детям) нельзя было рассказывать об истинных причинах своих многочисленных заболеваний. Фактически же молчать пришлось до краха СССР... И можно лишь догадываться, какие последствия это имело для семей «атомных солдат» Жукова: многие, прежде чем окончательно стали полными инвалидами, успели обзавестись детьми.
Но солдаты хотя бы уехали. А вот местные жители остались: на время учений их эвакуировали, но потом они вернулись - в свои деревеньки и на свои поля, - уже заражённые радиацией. Купались в радиоактивных реках и ловили там рыбу, пили заражённую воду, ходили в заражённые леса, собирали и ели радиоактивные грибы и ягоды... По сей день у семи из десяти детей в Сорочинском районе Оренбургской области проблемы с щитовидной железой, иммунная система уроженцев района «ни к чёрту». Но анализы жителей окрестностей Тоцкого беспокоят врачей областного центра, как написал один из блоггеров, только до того момента, когда они узнают откуда пациент: «А-а, это Тоцкое…». В одном из интервью профессор Оренбургской государственной медицинской академии Михаил Скачков рассказал, что результаты исследования иммунологии жителей Сорочинского района ошеломляют. У детей фактически не работает система интерферона - защита организма от рака. Получается, что третье поколение людей, переживших атомный взрыв, живёт с предрасположенностью к раку...».
Одно из самых ярких свидетельств - рассказ латвийца Михаила Аренсбурга, который был младшим сержантом в инженерно-саперном батальоне Тоцкого полигона:
«Хотя взрыв был надземным и мы были так далеко, все равно почувствовали, как через какое-то мгновенье земля под нами заходила, как волна на море… Наши приборы зашкалило, они вышли из строя… К месту взрыва рванули танки и солдаты, с криком «Ура!», разумеется… Башню одного из танков после взрыва отнесло на целых 150 метров. А дубовый лес с вековыми деревьями лег на землю, как трава под осенним ветром… Высокие чины разъехались сразу после завершения действа буквально за несколько минут. Никаких обедов и торжественных речей за мир во всем мире. А на полигоне остались валяться не только груды скота с оторванными конечностями и обуглившимися боками. Но и трупы людей. Акция была настолько плохо спланирована, что нередко танки во время инсценированной атаки наезжали на палатки в кустах, где находились солдаты. Естественно, об этих потерях умолчали. Мне кажется, что в первую очередь хотели поставить опыт на людях и животных… Я, может быть, только сейчас понял, что все мы были в роли подопытных кроликов». («Час» 27 января 2001)
Свидетели, кому довелось дожить до сегодняшнего дня, говорят о том, что эвакуация и оповещение было довольно избирательным. Те деревни, которые были слишком уж близко от эпицентра - в нескольких километра - эвакуировали. Тем же, кто жил подальше, советовали убрать горючее, пищу подальше и накрыть землей, а самим лечь в огороде между грядок. Живущих в отдалении вообще не предупреждали ни о чем.
В день испытания шестнадцатилетний Евгений Васильевич Панферов сидел на уроке русского языка: «Мы все выбежали на улицу, смотрели на этот гриб. Понимаете, нам интересно было. Нас никто не предупреждал, что это нельзя делать, что это вредно. И вообще никто никогда ничего нам не говорил и не предупреждал, что нужно спрятаться в этом время, в погреб залезть или там что-то такое, защититься».
Смертоносное облако от взрыва поднялось более чем на 10 км и пошло на северо-восток. Исследования, проведенные в 90-е годы показали, что в результате испытания пострадали жители почти пятисот населенных пунктов Бузулукского, Грачевского, Сорочинского, Тоцкого и других районов Оренбургской области. О заражении других регионов данных нет. Однако некоторые источники указывают на то, что последствия Тоцкого взрыва обнаружились в Омской и Новосибирской областях.
По свидетельствам очевидцев, жители многих поселков и деревень ничего не знали ни об испытании, ни о его опасности и средствах защиты. Поэтому нельзя сказать, чтобы кто-то сильно испугался, хотя взрыв стал неожидоннастью.
Военные быстро уехали, бросив оплавленную технику. А местные жители быстро вернулись к обычной жизни. Они пользовались привычными водными источниками, вели традиционное сельское хозяйство. Снесенные взрывом деревья пустили на дрова. Вскоре закрытый полигон стал доступен, и местные стали ходить туда в поисках нужных в хозяйстве «железок». Они не знали ничего о незримой опасности, и никто их не предупреждал. И вдруг, вроде бы ни с того, ни с сего люди начали умирать.
Одна из свидетельниц этой трагедии, Светлана Фроловна Астафьева, проходила с 1960 года 2-летнюю практику в Тоцком в качестве фельдшера-лаборанта. Она навсегда запомнила, как много было людей, которые болели неизвестно чем, и которым не помогало ни одно лекарство кроме сильного обезболивающего: «Может у них рак был, или лучевая болезнь, или еще что-то, что вызывает поражения костей, мышц, суставов и сильнейшие боли. Пошли слухи, люди стали уезжать от страха, потому что, например, был сосед Ваня 35-летний, раз и нет Вани. В 9-ом классе кто-то умер, в 10-ом классе. Очень запомнилась одна девочка, которая в институт поступила и через месяц умерла от белокровия».
Как рассказывают местные старожилы, в пострадавших от Тоцкого взрыва районах все эти 60 лет не проводились необходимые реабилитационные мероприятия. Лишь сравнительно недавно выяснилось, что земли, где растили хлеб, пасли скот и заготавливали сено, заражены цезием-137, стронцием-90 и плутонием-240. Необходимых данных об этом нет до сих пор, потому что практически вся информация по испытанию остается закрытой. К тому же военные так или иначе препятствуют исследованиям последствий взрыва.
Первой серьезной попыткой пролить свет на последствия взрыва стала работа ученых Оренбургской области, которые в 1991 году примерно очертили границы Тоцкого радиоактивного следа. После того, как ученые вышли на первые конкретные и пугающие результаты, финансирование закончилось.
В этой сложной ситуации пострадавшее население не может найти помощи у государства, потому что оно не считается пострадавшим. Налицо ситуация, когда бумажка становится важнее человека. Льготы, компенсации и прочее предоставляются только тем, кто непосредственно участвовал в испытании бомбы. Судьба же более чем 10 000 человек, которые испытали на себе воздействие взрыва, государство не волновало и тогда, не волнует и сейчас. Те немногие, кто дожил до 60-летней годовщины атомного взрыва, не получают компенсаций, не могут пользоваться льготами и не могут доказать связь своих болезней с воздействием радиации.
Был ли реально востребован опыт наступления через эпицентр ядерного взрыва и атомного эксперимента над людьми, загадка. Вот и получается, что советские маршалы просто удовлетворили своё любопытство, попутно выяснив, что советский солдат может идти в атаку даже через эпицентр атомного взрыва.
По материалам:
http://www.sovsekretno.ru/articles/id/2893/
http://www.bellona.ru/articles_ru/articles_2014/totskiy
Click to view