«Одна надежда - проскользнуть в Царство Небесное с нашими красавцами, как блоха в шкуре медведя»
Из воспоминаний В.Д. Пришвиной о св. Михаиле Новоселове:
«Михаил Александрович указал мне на большой портрет своей матери, висевший над его постелью. Она умерла незадолго перед нашим знакомством.
- Я любил ее всю жизнь, и по ночам, уже взрослым, уже стариком, плакал от мысли о неминуемой ее кончине. И я стал просить о силах пережить это будущее горе. Когда она скончалась, я почувствовал не только покой, но великую радость, которую могу сравнить только с радостью на Светлое Христово Воскресенье. Вас прошу, всех прошу: поминайте иногда рабу Божью Капитолину!
Я сидела на диване, а он ходил передо мной по комнате, иногда останавливался и обмывал меня взглядом голубых глаз из-под очков. Из этих глаз на тебя струился поток сочувствия. Он говорил мне, помню, о том, что Церковь Христова существует и сейчас, что она жива, она - не остаток ушедшей безвозвратно истории, что в храмах живет благодать, а не искусство, оставшееся от былой веры. Эта жизнь Благодати или Святого Духа разлита невидимо в человечестве. Она мелькает повсюду, то в отдельном поступке, то в слове, то просто в улыбке человека или в прикосновении его руки. Она сочится как родник среди несчастий человеческой жизни.
- Господь обещал и не отнял у мира своего обетования, - сказал он.
Про себя Новоселов сказал, что воочию увидал святость в недрах православия и после того отдал ему душу…
<...>
- Поезжайте, дохните благодатью, убедитесь, что она не оставила людей, - сказал мне Михаил Александрович на прощанье. Но я и так уже знала, что отныне в мире не покинута. В то первое свиданье я видела ростки обновления, чувствовала благоухание иного воздуха, хотя передо мной был человек, которого я впоследствии узнала ближе и в его силе, и в его слабости. Но именно через него в то первое свиданье мне блеснул Свет, и я об этом свидетельствую…
...И если мне суждено досказать до конца свою жизнь, я еще приведу не один пример этого сияния, увиденного мною через человека. И пусть меня спросит строгий читатель: «Видала ли ты в своей жизни несомненный духовный Свет?» Богословы называют его Светом Фаворским, Светом Софийным - я не смею касаться этих слов, но на вопрос: «Видала ли ты в жизни этот Свет?» - «Да, видала!» - отвечу я.
<...>
Я мало общалась тогда с людьми, жила в мире идей и сосредоточена была на своих личных переживаниях, общественный уклон деятельности Михаила Александровича меня не привлекал, но я любила этого человека и любовалась им. Много таких прекрасных людей довелось мне узнать через Михаила Александровича, все они погибли в конце 20-х и в 30-х годах. О каждом из них можно было бы написать особое «житие». Через Михаила Александровича я ощутила веяние вселенской стихии православия, именно в нем впервые почуяла действие Духа Святого, «который веет, где хочет», перебегает по отдельным людям языками пламени, вспыхивает то здесь, то там, уравнивает всех и соединяет в то единое целое, что и есть Церковь Христова в существе своем.
Мне запомнились слова одной самоотверженной женщины, Клавдии Владимировны Назаровой, у которой часто находил приют в те беспримерные годы Михаил Александрович и которая с улыбкой иногда говорила мне: «Одна надежда - проскользнуть в Царство Небесное с нашими красавцами, как блоха в шкуре медведя».
<...>
М. А. Новоселов был приговорен к длительному одиночному заключению, которое он отбывал в Суздальском и Ярославском изоляторах и которое оказалось для него пожизненным. Там он, я думаю, мог, во исполнение сна, предаваться непрестанной молитве.
Старушки, посылавшие ему передачи, потеряли его след во время Отечественной войны. Посылки стали возвращаться обратно без объяснений: по-видимому, молитва Михаила Александровича Новоселова на земле была окончена.
Только однажды получили о нем живое свидетельство: к старушкам пришел освободившийся из заключения и высылавшийся на родину незнакомый турок.
Он выполнял данное Новоселову обещание - передать от него благословение и благодарность. Турок встретил Михаила Александровича в тюремной больнице, где тот обратил его в христианство. Он говорил о Михаиле Александровиче, как о святом».
(Из книги "Священноисповедник Димитрий, архиепископ Гдовский. Сподвижники его и сострадальцы. Жизнеописания и документы / Сост. Л. Е. Сикорская. - М.: Братонеж, 2008. (Серия «Новомученики и исповедники Российские пред лицом богоборческой власти»))
«Михаил Александрович указал мне на большой портрет своей матери, висевший над его постелью. Она умерла незадолго перед нашим знакомством.
- Я любил ее всю жизнь, и по ночам, уже взрослым, уже стариком, плакал от мысли о неминуемой ее кончине. И я стал просить о силах пережить это будущее горе. Когда она скончалась, я почувствовал не только покой, но великую радость, которую могу сравнить только с радостью на Светлое Христово Воскресенье. Вас прошу, всех прошу: поминайте иногда рабу Божью Капитолину!
Я сидела на диване, а он ходил передо мной по комнате, иногда останавливался и обмывал меня взглядом голубых глаз из-под очков. Из этих глаз на тебя струился поток сочувствия. Он говорил мне, помню, о том, что Церковь Христова существует и сейчас, что она жива, она - не остаток ушедшей безвозвратно истории, что в храмах живет благодать, а не искусство, оставшееся от былой веры. Эта жизнь Благодати или Святого Духа разлита невидимо в человечестве. Она мелькает повсюду, то в отдельном поступке, то в слове, то просто в улыбке человека или в прикосновении его руки. Она сочится как родник среди несчастий человеческой жизни.
- Господь обещал и не отнял у мира своего обетования, - сказал он.
Про себя Новоселов сказал, что воочию увидал святость в недрах православия и после того отдал ему душу…
<...>
- Поезжайте, дохните благодатью, убедитесь, что она не оставила людей, - сказал мне Михаил Александрович на прощанье. Но я и так уже знала, что отныне в мире не покинута. В то первое свиданье я видела ростки обновления, чувствовала благоухание иного воздуха, хотя передо мной был человек, которого я впоследствии узнала ближе и в его силе, и в его слабости. Но именно через него в то первое свиданье мне блеснул Свет, и я об этом свидетельствую…
...И если мне суждено досказать до конца свою жизнь, я еще приведу не один пример этого сияния, увиденного мною через человека. И пусть меня спросит строгий читатель: «Видала ли ты в своей жизни несомненный духовный Свет?» Богословы называют его Светом Фаворским, Светом Софийным - я не смею касаться этих слов, но на вопрос: «Видала ли ты в жизни этот Свет?» - «Да, видала!» - отвечу я.
<...>
Я мало общалась тогда с людьми, жила в мире идей и сосредоточена была на своих личных переживаниях, общественный уклон деятельности Михаила Александровича меня не привлекал, но я любила этого человека и любовалась им. Много таких прекрасных людей довелось мне узнать через Михаила Александровича, все они погибли в конце 20-х и в 30-х годах. О каждом из них можно было бы написать особое «житие». Через Михаила Александровича я ощутила веяние вселенской стихии православия, именно в нем впервые почуяла действие Духа Святого, «который веет, где хочет», перебегает по отдельным людям языками пламени, вспыхивает то здесь, то там, уравнивает всех и соединяет в то единое целое, что и есть Церковь Христова в существе своем.
Мне запомнились слова одной самоотверженной женщины, Клавдии Владимировны Назаровой, у которой часто находил приют в те беспримерные годы Михаил Александрович и которая с улыбкой иногда говорила мне: «Одна надежда - проскользнуть в Царство Небесное с нашими красавцами, как блоха в шкуре медведя».
<...>
М. А. Новоселов был приговорен к длительному одиночному заключению, которое он отбывал в Суздальском и Ярославском изоляторах и которое оказалось для него пожизненным. Там он, я думаю, мог, во исполнение сна, предаваться непрестанной молитве.
Старушки, посылавшие ему передачи, потеряли его след во время Отечественной войны. Посылки стали возвращаться обратно без объяснений: по-видимому, молитва Михаила Александровича Новоселова на земле была окончена.
Только однажды получили о нем живое свидетельство: к старушкам пришел освободившийся из заключения и высылавшийся на родину незнакомый турок.
Он выполнял данное Новоселову обещание - передать от него благословение и благодарность. Турок встретил Михаила Александровича в тюремной больнице, где тот обратил его в христианство. Он говорил о Михаиле Александровиче, как о святом».
(Из книги "Священноисповедник Димитрий, архиепископ Гдовский. Сподвижники его и сострадальцы. Жизнеописания и документы / Сост. Л. Е. Сикорская. - М.: Братонеж, 2008. (Серия «Новомученики и исповедники Российские пред лицом богоборческой власти»))