Дилемма «машина-коза» - как ментальный вирус
Перечитывая материал, посвященный советскому кино, в частности, тем «минам», которые были заложены в сознание народа режиссером Э.Рязановым в его кинокомедии «Карнавальная ночь», внезапно вспомнил о другой, не менее популярной советской комедии другого знаменитого режиссера - Л.Гайдая.
Кинофильм «Кавказская пленница» - смешная сказка с восточным колоритом про Шурика, про спортсменку-комсомолку-красавицу и так далее.
Собственно, вспомнился даже не сам фильм, а фрагмент, в котором Шурика водят по различным местам, обильно угощая вином. Так вот в этом фрагменте звучал некий «шуточный» тост, произносимый многозначительно и с претензией на глубину и философию.
Дословно не помню, что-то насчет того, что «имею желание купить машину - но не имею возможности. Имею возможность купить козу - но не имею желания.» В конце предлагалось выпить за то, чтобы «наши желания всегда совпадали с нашими возможностями».
Не возможности с желаниями, а именно желания с возможностями.
На мой взгляд, в этой незатейливой, на первый взгляд, шуточке, мгновенно ушедшей «в народ», скрыт специфический ментальный вирус. Отдельная часть этой вирусной «шутки» содержит уравнивание желаний с материальными возможностями, с потребительством.
Но главное даже не это. Если разобраться, человек остается человеком, только имея некую нереализованность в плане своих желаний, стремлений. Есть рамка возможностей. Пока цель, желаемое находится вне этой рамки - человек должен раздвигать рамку, пока это желаемое не попадет внутрь оной. После достижения цели уже должна быть готова новая - и снова за рамкой возможностей.
Если подключить к оценке этой шутки знаменитое гамлетовское «Что человек, когда его желания еда и сон? Животное, не боле» - получается вообще интересно.
Во-первых, в этой «киношутке» система материальных приобретений «машина-коза» становится базисом для общих философских построений на тему желаний и возможностей человека. Но ведь никогда ранее такая система не была базисом для понимания, что есть человек, в советском обществе. Здесь этот элемент включается в шутейном, якобы несерьезном, но оттого не менее опасном виде. Эдакие споры черной оспы с банановым вкусом.
Во-вторых, модель сиюминутного равнения стремлений человека на его сиюминутные возможности - это остановка развития «в химически чистом виде».
«Я не хочу лететь в космос, потому что сейчас не имею такой возможности.»
«Я не хочу посадить на Марсе яблони, потому что сейчас не имею такой возможности.»
«Я не хочу строить Царство свободы, потому что сейчас не имею такой возможности.»
«Я не хочу развиваться, потому что сейчас у меня нет такой возможности.»
В общем, если коротко - нахождение мечты человека в рамках его сегодняшних возможностей - это ни что иное, как смерть человека.
Именно поэтому Виктор Франкл, в своей знаменитой лекции о человеке в поисках смысла и описывал феномен самоубийств золотой американской молодежи в 70-х годах ХХ века.
Если мечта человека будет лежать в сфере потребления, то достигнув соединения с вожделенным, человек потеряет смысл существования. А без этого смысла жить человек человеком не может и не хочет.
Оскотиниться и сдохнуть он может. А вот захотеть жить - нет.
Не было бы ни Карла Маркса, ни Энштейна, ни Циолковского, ни Бора, ни Гагарина, если бы они поднимали, условно говоря, тосты за соответствие желаний человека его возможностям. Вот тост за соответствие возможностей человека его мечтам - думаю, каждый из них бы поднял с воодушевлением. Но не наоборот.
Вот такая вот невинная «комедия». Вот такие вот «шуточки».