Немного про революцию...
Пишет blau_kraehe (blau_kraehe), или "Синяя ворона":
Потому что - вот тут мы переходим к банальной истине, которую мало кто понимает - революции совершаются от большого отчаяния.
В насаждаемом уже много лет представлении революция происходит так: богобоязненный народ мирно трудится, воюет под мудрым руководством царей и президентов, и вдруг появляется зараза, психически больные люди ("бесы"), экстремисты, собирают вокруг себя мутное отребье и дезорганизуют жизнь всей страны (в последние годы это принято еще называть "майданом"), а то и вообще погружают ее в кровавую мглу.
Между тем так действительно могут происходить "майданы", цветные революции, то есть срежиссированные спектакли, имитирующие реальные, естественные события. (да и они совершаются не психически больными "бесами", а вполне здоровыми богатыми дядями и тетями с печеньками, которые знают, как этих больных направить и настроить).
Революция же естественная происходит совсем иначе.
Она случается тогда, когда народу невозможно больше терпеть.
Когда сила отчаяния так велика, что заглушает страх смерти. Обычно когда человеческая жизнь уже и так настолько не ценится, и смерть уже и так настолько обыденное явление - что собственно, терять людям нечего.
Haben wir beschlossen, nunmehr schlechtes Leben
Mehr zu fürchten als den Tod.
Мы постановили: жить рабами хуже,
Чем отважно встретить смертный час (Б.Брехт, "Резолюция коммунаров").
На немецком это звучит острее, чем в литературном переводе: мы постановили отныне бояться плохой жизни более, чем смерти.
Конечно, "постановлений" таких не бывает, это Брехт образно высказался. Такое ощущение носится в воздухе. Люди это чувствуют.
Иногда в процессе написания - ведь я живу в благополучной обстановке - мне казалось "ну это ты уже слишком!" Это уже чересчур. Слишком страшную жизненную ситуацию ты описываешь. Но тут мне попадались какие-то описания ТОЙ революции, той гражданской войны - и я понимала, что описываю ужасы не чересчур, а недостаточно. А ведь в ту революцию еще не было атомного, да и просто современного оружия, да и вроде бы это нельзя было назвать "постапокалипсисом".
Вот, например, читаем "Педагогическую поэму" Макаренко, где вовсе не ставится цели показать ужасы постреволюционного времени. Гражданская война, заметим, закончена. 20-е годы. Все уже как бы нормально.
"К концу зимы хлопцы стали находить уже следы «мокрых» ночных событий. Между соснами в снегу вдруг видим торчащую руку. Откапываем и находим женщину, убитую выстрелом в лицо. В другом месте, возле самой дороги, в кустах - мужчина в извозчичьем армяке с разбитым черепом. В одно прекрасно утро просыпаемся и видим: с опушки леса на нас смотрят двое повешенных. Пока прибыл следователь, они двое суток висели и глядели на колонистскую жизнь вытаращенными глазами.
Колонисты ко всем этим явлениям относились без всякого страха и с искренним интересом. Весной, когда стаял снег, они разыскивали в лесу обглоданные лисицами черепа, надевали их на палки и приносили в колонию со специальной целью попугать Лидию Петровну. Воспитатели и без того жили в страхе и ночью дрожали, ожидая, что вот-вот в колонию ворвется грабительская шайка и начнется резня."
Это не постапокалипсис, не страшная постъядерная эра. Это наше прошлое. Это норма жизни в постреволюционное время.
Может, кто-то думает, что до 1917-го года "богобоязненный народ мирно процветал", а потом большевики устроили майдан, и все стало плохо?
Увы, тоже нет.
Вот, например, такое мимолетное свидетельство:
"Ради любопытства решила посетить крупнейшую фабрику города- Кренгольмскую мануфактуру и общежитие рабочих. «На полу среди нар играли, лежали, спали или дрались и плакали маленькие дети под присмотром шестилетней няни. Я обратила внимание на маленького мальчика одного возраста с моим сыном, который лежал очень неподвижно. Когда я нагнулась, чтобы рассмотреть, что с ним, я с ужасом убедилась, что ребенок мертв. Маленький покойник среди живых, играющих детей. На мой вопрос что это значит, шестилетняя няня ответила:
-С ними это бывает, что они помирают среди дня. В шесть часов тетя придет и его уберет
Это свидетельство принадлежит Александре Коллонтай, и собственно, объясняет, почему молодая женщина ушла из семьи, бросила благополучное существование и занялась революционной деятельностью. Да, это может довести до отчаяния. Если у тебя есть совесть, и ты еще не приучил себя "видеть государственные интересы" за мертвым ребенком. Но это небедная женщина, которая вообще увидела подобное впервые. А что должны были постоянно чувствовать матери, отцы этих детей? Таких рассказов - море, ими переполнена русская классическая литература, современники оставили нам множество подобных свидетельств и даже исследований.
Революция родилась из безумного, непрерывного отчаяния, из ситуации, когда человеческая жизнь - жизнь, конечно, крестьянина и рабочего и их детей - не ценилась ни на грош.
Из такого состояния рождаются все революции.
Каким же наивным нужно быть человеком, чтобы верить, что насилие в этой ситуации не будет естественной нормой. Что доведенные до безумия люди внезапно станут интеллигентными гуманистами и осознают всю пагубность насилия.
Наоборот: правящий класс, который в этой ситуации лишается всего, будет применять насилие не задумываясь и не стесняясь. Он окажется в ситуации крысы, загнанной в угол, а ведь эта крыса и раньше нисколько не задумывалась о том, что убивает народец, она ведь и раньше уже своей безжалостной алчностью довела народ до отчаяния. Так с чего же теперь ей быть гуманной? Правящий класс будет защищаться всеми средствами без исключения, его не будет интересовать (и никогда не интересовали) ни гуманизм, ни честность, ни минимальное хотя бы сочувствие. Градус насилия только возрастет. Насилие будет расти по спирали, вызывая ответную реакцию, контрреакцию, новую реакцию.
Именно поэтому коммунистам нет никакой нужды быть специально кровожадными - все произойдет самым естественным образом. Иногда от молодых товарищей, выросших в условиях идеального благополучия, я слышу полусерьезные призывы в стиле "массовые расстрелы спасут мир". Но реальные коммунисты кровожадными не были, напротив - сразу после революции врагов отпускали под честное слово, и лишь в качестве ответа на белый террор был объявлен красный. И позже они не были кровожадными, наоборот, принципиально гуманистическая позиция большевиков позволяла постепенно - очень постепенно, на протяжении десятилетий - заглушить разошедшийся маятник насилия, утишить его колебания (хотя вторая мировая снова раскачала его). И так должно быть. Потому что у коммунистов есть повод быть гуманными, наша идеология это подразумевает и этого даже требует.
Вот только в условиях, которые неизбежны при революционной ситуации и позже, при раскручивании насилия, этот гуманизм будет выглядеть - при взгляде извне - как жестокость, может быть, чуть-чуть меньшая, чем у противника. Чуть-чуть получше. Немножко поменьше трупов, несколько меньше зверств. При желании, конечно, можно и плюнуть, не разбираясь - какая разница, кто там сколько народу поубивал и почему, все плохие, все сволочи, не то, что мы. Или же вообще приписать все зверства (как это делается сейчас) только одной стороне, жестокость же второй даже толком не упоминать.
Зачем разбираться, мол, в сортах говна? Кто там больше убивал, кто меньше, кто со смыслом, кто без. Вот мы, когда совершим революцию, сразу отменим смертную казнь, лагеря даже не будем строить, позволим любые мировоззрения, пусть расцветают сто цветов, и вообще у нас практически наступит благорастворение воздухов (разве что с отдельными неприятными, ну очень редкими инцидентами. А если какие классовые враги все-таки кого-то поубивают, мы их наказывать не будем, а пристыдим и отпустим домой).
А так не бывает и не будет. Верить в розовых пони, конечно, приятно - но к реальной жизни отношения не имеет.
Я, конечно, очень надеюсь, что нам не придется доходить до такого состояния, как российские народы в 1917 году или как герои моей книжки после ядерной войны. Возможно, мы достигнем точки хаоса и отчаяния в более благополучных условиях. Ведь мы уже и стали намного чувствительнее. Вот на днях в каком-то блоге прочитала, что люди покупают дешевую курицу вместо "мяса" (кстати, в Германии делают то же самое - это что, признак нищеты?), почему же, мол, люди не бунтуют? Может быть, нам не нужно будет доходить до полного отчаяния, чтобы уже начать "бояться плохой жизни больше, чем смерти"? Может быть, хватит одной только безработицы, одной только угрозы существованию - ведь мы привыкли жить все-таки в "безопасном" мире. То есть я очень надеюсь, что ядерная война все-таки не случится.
Но в любом случае революция может произойти лишь тогда, когда люди массово "боятся плохой жизни больше, чем смерти" (то есть когда жизнь настолько мучительна или ей грозит такая опасность - что лучше убивать и умирать, чем так жить). А значит, и насилие в довольно значительной степени - абсолютно неизбежно.
От Антисемита: девушка крайне точно зацепила тот факт, что без причины и прыщик на заднице не вскочит. Революция всегда имеет причину в бедствиях народных масс - об этом дедушка Ленин писал - которые резко должны превысить свой обычный уровень.
Да, отличить "майдан" от "революции" очень просто: революция - движение большинства народа. Майдан же - это некая часть народных масс, иной раз крайне незначительная. Всего лишь количество... Но и там, и там, есть те, кому абсолютно обрыдла старая власть и свое старое существование. Не будем про это забывать.
