"Комната"
(Рукопись сна, найденная в школьном шкафу 17-летнего парня, после того как он погиб в аварии на своём мотоцикле. Записал Брайан Моор.)
В состоянии полудремы-полусна я оказался в комнате. В ней не было ничего особенного, кроме од…ной стены сплошь занятой стеллажом с маленькими подписанными коробочками. Они были похожи на большой библиотечный каталог, где все книги отсортированы в алфавитном порядке по их авторам и содержанию. Однако, в этой комнате названия на маленьких коробочках, которых было очень много, были самыми разнообразными. Подойдя к стене, мое внимание захватила коробочка с надписью “Девушки, которые мне нравились”. Я достал коробочку. В ней я увидел много карточек, которые я начал бегло просматривать. Я был шокирован тем, что мгновенно узнавал имена на каждой карточке. Быстро поставив коробочку на место, я вдруг понял, где я находился. Эта безжизненная комната была суровым каталогом всей моей жизни. Здесь были описаны все мои действия, большие и малые, причем с такими деталями, которые моя память давно уже утеряла. Чувство удивления и любопытства, смешанное со страхом возрастало во мне по мере того, как я доставал разные коробочки и читал карточки, находившиеся в них. Некоторые приносили радость и приятные воспоминания, тогда как другие вызывали такой стыд и сожаление, что я даже обернулся чтобы удостовериться, что никто меня не видит. Коробочка с надписью “Друзья” соседствовала с другой коробочкой - “Друзья, которых я предал”. Названия варьировались от самых обыкновенных до совершенно странных: “Книги, которые я читал”, “Неправда, которую я говорил”, “Утешение, которое я принес”, “Шутки, над которыми я смеялся”. Некоторые были даже смешными от своей прямоты. Например: “Сделанное во гневе”, “Ворчание на родителей”. Я не уставал удивляться содержанию коробочек. В некоторых было намного больше карточек, чем я ожидал. В других- меньше, чем я надеялся. Я был потрясен извращенностью моей жизни. Когда это я успел за столь короткую жизнь написать тысячи или даже миллионы таких карточек? Однако в каждой из них была написана чистая правда. Каждая была написана моим почерком и даже скреплена моей подписью. Когда я начал вытаскивать коробку с надписью “Песни, которые я слушал”, я понял насколько глубоко в стену она уходила. Карточки были плотно прижаты друг к другу, но даже вытащив коробку на три метра я не увидел ее конца. Я задвинул ее обратно, испытывая стыд не столько за содержание песен, сколько за то огромное время, которое было потрачено на их прослушивание. Когда я подошел к коробке “Похотливые мысли”, по моему телу прошелхолодок. Я выдвинул коробку лишь на пару сантиметров, чтобы не видеть всей ее длины и достал одну карточку. Меня бросило в дрожь от деталей, описанных там. Было чрезвычайно противно, что такие вещи оказались записаны. Почти животный гнев поднялся во мне. Одна мысль была на уме: “Никто никогда не должен увидеть эти карточки! Никто не должен зайти в эту комнату! Я должен уничтожить все это!” В бешенстве я выдернул всю коробку. Ее размер уже не имел значения. Я должен был вытряхнуть и сжечь все карточки. Однако даже при помощи сильных ударов коробки об пол мне не удалось вытряхнуть из нее ни одной карточки. Тогда я вытащил одну из них и обнаружил, что сделана карточка из чего-то столь же прочного, как сталь. Порвать или сжечь ее было невозможно. Пораженный и беспомощный, я поставил коробку на ее место. Оперевшись лбом об стену, я глубоко и жалобно вздохнул. И тогда я увидел это. На табличке было написано: “Люди, с кем я делился Евангелием”. Ручка была ярче других ручек, практически совсем новая. Я потянул за нее и крохотная коробочке глубиной около семи сантиметров выпала мне в руки. Карточки, лежавшие там, я мог пересчитать на пальцах одной руки. В этот момент потекли слезы. Я горько заплакал. Рыдания были настолько глубокими, что причиняли боль. Они начинались где-то в животе и потрясали меня всего. Я упал на колени и заливался слезами. Я плакал от стыда, охватившего все мое естество. Длинные ряды коробочек кружились в моих заплаканных глазах. Никто не должен знать о существовании этой комнаты. Я должен закрыть ее и надежно спрятать ключ. И тогда, пытаясь вытереть слезы, я увидел Его. Нет, только не Он, только не здесь. Кто угодно, но только не Иисус. Я беспомощно смотрел, как Он вытаскивал коробочки и читал карточки. Было невыносимо видеть реакцию Иисуса, хотя изредка я все же смотрел на Его лицо. Я видел печаль более глубокую, чем мою собственную. Казалось, что интуитивно Иисус подходил к наихудшим коробочкам. Зачем Ему читать все это? Наконец, Он обернулся и посмотрел на меня через всю комнату. В Его глазах я увидел сострадание. Однако, это не обозлило меня. Я уронил голову, закрыл руками лицо и начал плакать вновь. Он подошел и обнял меня. Иисус мог бы сказать мне столь многое, но не сказал ни слова. Он только плакал вместе со мной. Потом Он встал и вернулся к стене с коробочками. Начав с одного конца комнаты, Иисус достал коробочку и начал одну за другой подписывать карточки. “Нет” - закричал я, подбегая к Нему. Единственное, что я мог сказать, было “нет, нет”, когда я взял карточки из рук Иисуса. Его имя не должно быть на них, но оно там было, написанное ярким, сочным красным цветом. Имя Иисуса было написано поверх моего. Оно было написано Кровью. Он мягко взял карточку из моих рук, печально улыбнулся и продолжил подписывать карточки. Я думаю, что никогда не узнаю, как Ему удалось так быстро подписать все карточки, но уже в следующий момент я услышал, как Иисус поставил на место последнюю коробочку и подошел ко мне. Он положил руку на мое плечо и сказал: “Совершилось”. Я поднялся на ноги и Господь вывел меня из комнаты. На двери не было никакого замка или запора Оставались еще карточки, которые мне предстояло написать… “Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную” (Ин 3:16).
В состоянии полудремы-полусна я оказался в комнате. В ней не было ничего особенного, кроме од…ной стены сплошь занятой стеллажом с маленькими подписанными коробочками. Они были похожи на большой библиотечный каталог, где все книги отсортированы в алфавитном порядке по их авторам и содержанию. Однако, в этой комнате названия на маленьких коробочках, которых было очень много, были самыми разнообразными. Подойдя к стене, мое внимание захватила коробочка с надписью “Девушки, которые мне нравились”. Я достал коробочку. В ней я увидел много карточек, которые я начал бегло просматривать. Я был шокирован тем, что мгновенно узнавал имена на каждой карточке. Быстро поставив коробочку на место, я вдруг понял, где я находился. Эта безжизненная комната была суровым каталогом всей моей жизни. Здесь были описаны все мои действия, большие и малые, причем с такими деталями, которые моя память давно уже утеряла. Чувство удивления и любопытства, смешанное со страхом возрастало во мне по мере того, как я доставал разные коробочки и читал карточки, находившиеся в них. Некоторые приносили радость и приятные воспоминания, тогда как другие вызывали такой стыд и сожаление, что я даже обернулся чтобы удостовериться, что никто меня не видит. Коробочка с надписью “Друзья” соседствовала с другой коробочкой - “Друзья, которых я предал”. Названия варьировались от самых обыкновенных до совершенно странных: “Книги, которые я читал”, “Неправда, которую я говорил”, “Утешение, которое я принес”, “Шутки, над которыми я смеялся”. Некоторые были даже смешными от своей прямоты. Например: “Сделанное во гневе”, “Ворчание на родителей”. Я не уставал удивляться содержанию коробочек. В некоторых было намного больше карточек, чем я ожидал. В других- меньше, чем я надеялся. Я был потрясен извращенностью моей жизни. Когда это я успел за столь короткую жизнь написать тысячи или даже миллионы таких карточек? Однако в каждой из них была написана чистая правда. Каждая была написана моим почерком и даже скреплена моей подписью. Когда я начал вытаскивать коробку с надписью “Песни, которые я слушал”, я понял насколько глубоко в стену она уходила. Карточки были плотно прижаты друг к другу, но даже вытащив коробку на три метра я не увидел ее конца. Я задвинул ее обратно, испытывая стыд не столько за содержание песен, сколько за то огромное время, которое было потрачено на их прослушивание. Когда я подошел к коробке “Похотливые мысли”, по моему телу прошелхолодок. Я выдвинул коробку лишь на пару сантиметров, чтобы не видеть всей ее длины и достал одну карточку. Меня бросило в дрожь от деталей, описанных там. Было чрезвычайно противно, что такие вещи оказались записаны. Почти животный гнев поднялся во мне. Одна мысль была на уме: “Никто никогда не должен увидеть эти карточки! Никто не должен зайти в эту комнату! Я должен уничтожить все это!” В бешенстве я выдернул всю коробку. Ее размер уже не имел значения. Я должен был вытряхнуть и сжечь все карточки. Однако даже при помощи сильных ударов коробки об пол мне не удалось вытряхнуть из нее ни одной карточки. Тогда я вытащил одну из них и обнаружил, что сделана карточка из чего-то столь же прочного, как сталь. Порвать или сжечь ее было невозможно. Пораженный и беспомощный, я поставил коробку на ее место. Оперевшись лбом об стену, я глубоко и жалобно вздохнул. И тогда я увидел это. На табличке было написано: “Люди, с кем я делился Евангелием”. Ручка была ярче других ручек, практически совсем новая. Я потянул за нее и крохотная коробочке глубиной около семи сантиметров выпала мне в руки. Карточки, лежавшие там, я мог пересчитать на пальцах одной руки. В этот момент потекли слезы. Я горько заплакал. Рыдания были настолько глубокими, что причиняли боль. Они начинались где-то в животе и потрясали меня всего. Я упал на колени и заливался слезами. Я плакал от стыда, охватившего все мое естество. Длинные ряды коробочек кружились в моих заплаканных глазах. Никто не должен знать о существовании этой комнаты. Я должен закрыть ее и надежно спрятать ключ. И тогда, пытаясь вытереть слезы, я увидел Его. Нет, только не Он, только не здесь. Кто угодно, но только не Иисус. Я беспомощно смотрел, как Он вытаскивал коробочки и читал карточки. Было невыносимо видеть реакцию Иисуса, хотя изредка я все же смотрел на Его лицо. Я видел печаль более глубокую, чем мою собственную. Казалось, что интуитивно Иисус подходил к наихудшим коробочкам. Зачем Ему читать все это? Наконец, Он обернулся и посмотрел на меня через всю комнату. В Его глазах я увидел сострадание. Однако, это не обозлило меня. Я уронил голову, закрыл руками лицо и начал плакать вновь. Он подошел и обнял меня. Иисус мог бы сказать мне столь многое, но не сказал ни слова. Он только плакал вместе со мной. Потом Он встал и вернулся к стене с коробочками. Начав с одного конца комнаты, Иисус достал коробочку и начал одну за другой подписывать карточки. “Нет” - закричал я, подбегая к Нему. Единственное, что я мог сказать, было “нет, нет”, когда я взял карточки из рук Иисуса. Его имя не должно быть на них, но оно там было, написанное ярким, сочным красным цветом. Имя Иисуса было написано поверх моего. Оно было написано Кровью. Он мягко взял карточку из моих рук, печально улыбнулся и продолжил подписывать карточки. Я думаю, что никогда не узнаю, как Ему удалось так быстро подписать все карточки, но уже в следующий момент я услышал, как Иисус поставил на место последнюю коробочку и подошел ко мне. Он положил руку на мое плечо и сказал: “Совершилось”. Я поднялся на ноги и Господь вывел меня из комнаты. На двери не было никакого замка или запора Оставались еще карточки, которые мне предстояло написать… “Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную” (Ин 3:16).